Серебро ночи. Примум. Книга 3

– У него синяя кровь!

Кардинал вздрогнул, посветлел лицом и прошептал:

– Наконец-то! Примум найден, король возвращается. Грядут новые времена. Надеюсь, древняя кровь, возродившись, спасет страну от уничтожения. Пойдем в тронный зал, дитя. Досталось тебе сегодня. Но, уверен, скоро это закончится. И все эти негодяи получат по заслугам, как это и обещал его величество.

Он положил руку Марти себе на локоть и повел ее вдоль ряда придворных, провожающих их скептическими взглядами. До Марти долетел не слишком скрываемый шепоток:

– Старик похоже, совсем сбрендил, под ручку шлюшек водит. Пора, пора его менять.

Она осторожно покосилась на кардинала. Но тот шел совершенно спокойно, не дрогнув ни единым мускулом. Слышал или нет? Марти было больно от оскорблений, но она давно привыкла к неприязненным пересудам за спиной. Но за кардинала было обидно.

Они вошли в тронный зал. Холодный, огромный и величественный, он навевал даже не страх – священный ужас. Даже самые отъявленные острословы, войдя сюда, замолчали и встали возле стены, страшась пройти поближе к трону.

Трон же, покрытый неопрятным слоем серой пыли, высился у дальней стены, как памятник прошедшему величию Терминуса. Мартита посмотрела вокруг. Слуги, пришедшие со всех закутков замка и беженцы, оказавшиеся здесь из любопытства, боязливо жались у дверей, не решаясь пройти внутрь. Стражники, вошедшие последними, громко им приказали:

– Или проходите в зал, или уходите, не загораживайте вход! – и те были вынуждены войти в пугающее их помещение.

Грязный трон не понравился Марти. Как можно вообще на такой садиться? Зря она никогда сюда не заглядывала, видимо, так же, как и те, кто должен был здесь убирать. Она решительно подошла к одной из служанок, приказала ей снять фартук и пошла к трону. По залу раздался изумленный ропот.

Поднявшись по трем ступенькам постамента к самому сиденью, Марти аккуратно стерла пыль. Возле нее появились голубоватые искры, но тут же пропали. Убедившись, что теперь сидеть на троне вполне можно, она вернулась в зал, отдала грязный фартук служанке и снова встала в первый ряд пораженных ее безрассудным поступком людей.

Кардинал ободряюще пожал ей руку, решив про себя, что девочка отважна и умна. Жаль, что ей никогда не стать кем-то большим, нежели фаворитка аристократа. Но, если там будет взаимная склонность, то ее жизнь сложится не так уж и плохо.

В зал вошел Беллатор с короной в руках. Те, кто видел исчезновение Родолфо, нервно вздохнули и принялись креститься. Через пару минут появился и Феррун в чистом темно-синем камзоле, с чуть влажными волосами. Марти удивленно захлопала глазами, она-то прекрасно знала, как он не любил мыться, а тут наверняка принял ванну!

– Давайте побыстрее, я спешу! – Феррун взял корону из рук Беллатора, вынул из висевшей на груди цепочки синий камень, вспыхнувший неожиданно ярким сполохом, и вставил его в пустующее отверстие на короне.

Все остальные камни радостно замигали, приветствуя Инкусса. Небрежно, будто проделывал это много раз, Феррун надел на голову корону, одним прыжком поднялся к трону, сел на него и провозгласил:

– Я принимаю власть и корону Терминуса! Я его истинный король!

Народ молчал, ожидая что будет. Над головой Ферруна показалось синее облачко, точно такое, в котором исчез Родолфо. Все испуганно зашептались, кроме маркиза Пульшира, самодовольно произнесшего:

– Ну вот, сейчас еще один самозванец освободит нас от своего присутствия.

Облако спустилось до головы Ферруна и вдруг засияло невероятно ярким светом. Камни короны тоже засверкали, будто подтверждая право Ферруна сидеть на престоле. С улицы донесся праздничный трезвон – сами по себе начали звонить колокола на всех церквях и соборах города.

Кардинал первым сказал:

– Король возродился! – и опустился на колени.

Вслед за ним на колени опустились и все остальные. Несколько аристократов, стоявших у стены, хотели было в знак протеста выйти из зала, не признавая королем жалкого мальчишку, но неведомая сила жестко придавила их и поставила даже не на колени, а распластала ничком по каменному полу.

Стоявшая на коленях Марти не отрывала глаз от лица Ферруна. Ей казалось, перед ней не ее любимый, а благородный король древности, далекий и чужой. Что ж, этого и следовало ожидать, ведь кто он и кто она? Но все равно навалилась отчаянная тоска, будто ей пообещали что-то невероятно хорошее и в последний момент отобрали, оставив в груди щемящую пустоту.

Феррун поднялся и обвел замерших людей пронзительным взором.

– Я сын короля Адэлберто – Феррео, оставленный на этом самом троне пять веков назад смертельно раненым и перенесенный магическим троном в нынешнее время. Править я буду под именем Феррео Пятого. Династия королей Терминуса возрождена! – по залу гулким эхом пронеслись слова короля.

Люди очнулись от транса и закричали:

– Да здравствует король!

Феррун спрыгнул с трона и подозвал кардинала:

– Мне нужно с вами поговорить! – Попытавшейся отойти Марти сказал: – Ты тоже идешь со мной. – Подошедшему к нему Беллатору он приказал то же самое.

Но тот его остановил, когда Феррун уже хотел выйти из зала:

– Для начала нам нужно разобраться с придворными, выше величество. Вы уедете, а они примутся снова устанавливать свои порядки, вернее, бесчинства. Мне некогда с ними разбираться, да и не по чину.

– Да, точно! – Феррун повернулся и громко приказал: – Сэр Абтерно, подойдите ко мне!

Хранитель королевской печати с опаской поклонился. Этот новый король его и пугал, и бесил. Еще недавно он был пусть и опасным воином, но, по сути, никем. А теперь вдруг стал властителем всего Терминуса. И дворяне, до этой поры никому не подчинявшиеся кроме своего же Совета, вдруг стали зависимы от вчерашнего сорвиголовы.

И тот оправдал его опасения:

– Все последние указы моего отца написаны вашим предком, сэр Абтерно. Первый мой указ будете составлять тоже вы. Итак, пишите!

Хранитель суетливо вытащил из привешенного к поясу мешочка, как обязательные атрибуты его должности, бумагу, перо с чернилами и приготовился записывать новый указ короля.

– Приказываю все синекуры в королевском дворце упразднить. Всех лиц, занимающих их, отправить в собственные имения. А сэра Гарудана, посмевшего назвать меня ничтожеством, лишить дворянства и выпороть на дворцовой площади, как обычного простолюдина.

– Мы против! – аристократы, все еще не понявшие, что вольная жизнь кончена, обступили Ферруна сплошной стеной, угрожающе сжав кулаки. – Вы не можете этого делать! Мы дворяне и защищены дворянским кодексом! Мы не позволим!

– А кому вы можете помешать? Мне? – Феррун чуть качнул головой, и придворные вдруг обнаружили, что лежат пластом у его ног, уткнув носы в каменный пол, не в состоянии оторвать от него своих голов. – И как самочувствие? – с прежней ехидцей спросил он и небрежно указал: – Полежите, пока не уразумеете, кто вы и кто я, потом можете убираться на все четыре стороны!

Подозвав сотника, приказал вывести бывшего сэра, а ныне простолюдина Гарудана на площадь и выпороть.

– Думаю, двадцати пяти плетей достаточно. Потом отпустить. Поскольку у него больше нет ни имения, ни состояния, то ему одна дорога – в услужение к кому-нибудь. – И обратился к Беллатору: – Я ничего не забыл?

– Дел очень много, ваше величество, – поклонился тот. – Я предлагаю заняться ими незамедлительно.

– Сначала мои дела, потом твои, – категорично заявил Феррун. – Справлялся же ты как-то без меня, значит, справишься и впредь. И возьми корону!

Сняв ее, он вынул Серебро ночи и снова повесил амулет себе на грудь. Камень сверкнул, но больше никак себя не проявил.

В кабинете Беллатора Феррун взял Мартиту за руку и твердо сказал:

– Я хочу жениться на этой девушке. Что скажете? Ты согласна, Марти?

Она захлюпала носом, ничего не отвечая, чувствуя себя как в диком нереальном сне, который во-вот рассеется. Но за нее ответил кардинал:

– Это невозможно. Во-первых, вы уже женаты, ваше величество, и все об этом знают, а во-вторых, увы, но Марти незаконнорожденная.

– Второе меня совершенно не волнует, – Феррун привычно фыркнул. – А вот с Амирель нужно подумать, как поступить. Ну не с ней, конечно, а с нашей мнимой женитьбой. И даже не мнимой, а по обычаям чужой языческой страны.

– Да, вам придется совершить обряд в храме, – кардинал не видел нужды идти на поводу новоиспеченного короля. – Но с Амирель.