Рассказы бабушки Тани. Книга первая

ТОМ СОЙЕР

Я читала дома за обедом. Вечером, когда уже надо было спать. И когда читала, не слышала ничего вокруг. Можно было спросить:

– Таня, обедать будешь?

– Угу.

– Таня, пойдешь гулять?

– Угу.

– Таня, стукнуть тебя?

– Угу.

Пятидневки

Когда я была в детском саду, никаких недель не было, никаких суббот и понедельников. А были пятидневки. И дни назывались «первый день пятидневки», «второй день пятидневки» и так далее. Выходные всегда были пятого числа, десятого, пятнадцатого и так далее. В любом месяце – выходные в те же самые числа. Например, 30-го числа всегда выходной!

Потом правительство решило, что все слишком много отдыхают, маловато работают. И сменили пятидневки на шестидневки. Теперь пять дней работаешь, шестой – отдыхаешь. Теперь выходные были по другим числам: шестого, двенадцатого, восемнадцатого… И оказалось удивительное! Раньше в месяце помещалось как раз шесть пятидневок. А потом стало помещаться в точности пять шестидневок. Тридцатого числа был опять выходной! Как и при пятидневках! А вот четырехдневок целых не помещалось. И семидневок тоже. Почему? Спросила папу. Он нарисовал мне прямоугольничек из тридцати квадратиков. Пять на шесть. Оказывается, вот как!

– А как же, если в месяце 31 день?

– Тогда 31-е число – это «санитарный день». Не рабочий и не выходной. Все приходят на работу, но не работают, как всегда, а наводят порядок. Складывают все вещи на правильные места, вытирают пыль, стирают занавески, моют полы и все такое.

– А если это февраль, в котором 28 или 29 дней?

– Очень просто. Если нет 30-го числа, то и нет выходного. После рабочего дня 28 или 29 февраля наступает нормальный рабочий день 1 марта.

Рикша

Маленькую сестренку Ксану катали дома на коляске. Коляска была старинная, не такая, как нынешние. Она была сделана из гнутого дерева. Колеса были большие, как у взрослого велосипеда, только деревянные. И оглобли были деревянные, гнутые. Сиденье высокое, похожее на детский стульчик. И вся коляска была легкая, свободная. Там можно было сидеть и смотреть по сторонам. Не так, как в нынешних колясках, в которых человек засунут в какую-то коробку. И ему приходится спать, потому что ничего ему не видно. Папа рассказал, что в Китае, когда трамваев и автобусов еще не было, люди ходили пешком. А кому надо срочно – те ездили на рикшах.

Рикшей называли такую, как у нас, легкую двухколесную коляску с сиденьем для одного пассажира. Вместо лошади его везет человек, быстроногий бегун. Его тоже называют «рикша». И тогда мы стали называть Ксанину коляску «рикша». Я очень любила катать Ксану в этой «рикше» по всем комнатам.

Хиттолово

Летом 1934 года мы поехали на дачу в Хиттолово. Оказывается, надо везти много вещей. А поезд стоит на этой остановке только одну минуту. Поэтому все вещи мы кидали из вагона еще на ходу. Даже нашу «рикшу» мы разбирали на части и выбрасывали их, когда поезд уже начал останавливаться. Ее колеса укатывались в кусты, а мы старались запомнить – в какие кусты, чтоб найти их потом. А одну минуту стоянки тратили на то, чтобы бросить папе на руки маленьких, выпрыгнуть самим и никого не забыть в поезде. Почему выпрыгнуть, почему – бросить, а не тихо, спокойно выйти? Потому что в Хиттолово не было платформы.

С «рикшей» было очень весело! Ведь у нее такие большие колеса, что можно легко кататься по полям и лугам, по лесным дорожкам, по всяким канавам и буеракам. Вот где было раздолье! Это не то что катать по комнате, где не разбежишься. То на шкаф налетишь, то в дверь закрытую упрешься.

Мы привезли в Хиттолово книжек, чтобы читать, если сильный дождь и гулять не хочется. Я прочитала рассказ про мальчика, который убежал в Америку. Серега и Юра тоже захотели убежать в Америку. Мы не знали, где Америка, далеко ли она от дома, долго ли туда ехать. И уж совсем не думали – а что мы там будем делать? Но пока стали собирать на дорогу еду. И накопили довольно много: три морковины, пять кусков хлеба и сахару. Но лето кончилось, и мы уехали. Но не в Америку, а домой, в Питер.

Школа

Это был торжественный день. Я первая пошла в школу. Мне подарили ранец, чернильницу-непроливашку и пенал. Школа была совсем рядом. Ее видно из окна. В школе стали учить буквы. А мне что делать? Я училась писать и считать. И брала с собой книги, чтобы читать их, а не скучать на уроке! Это были довольно толстые книги:

РОБИНЗОН КРУЗО
ОГОНЬ
ГАЙАВАТА
МЕТРО

Метро

Тогда его только что построили. Про метро писали в газетах. На уроке пения мы пели песню про метро и его строителей. Там были такие слова:

«Есть такие люди,
Особенные люди,
Они сказали – будет
Сдана работа в срок!

Проходчики, бетонщики,
Забойщики, кессонщики…
Где такие люди?
На метро!»

Одна девочка спросила учительницу, кто такие кессонщики. Учительница не знала. А я знала! Ведь я прочитала толстую книгу про метро! Про подземные реки, про песок-плывун, про кессон, и кессонщиков, и кессонную болезнь. Я гордилась, что все это знала. И изо всех сил тянула руку, чтобы меня вызвали, чтобы рассказать про кессон и про все такое, чего даже учительница не знала. И я подумала, что я умнее учительницы. Тогда я еще не знала, что никто не знает всего. Что я не умнее, а просто прочитала эту книгу. Если бы папа не купил эту книгу – я тоже не знала бы ничего про метро и про кессонщиков.

Пожар номер один

Как-то раз уселись мы в детской на подоконнике, и я стала читать книгу про Маугли. Вдруг запахло дымом. Сережа побежал узнать, что там происходит. Открыл дверь в другую комнату (кабинет), а там ды-ыма! Ничего не видно! Тогда сообразительный Сережа помчался к бабушке. Постучался в дверь:

– Тук-тук!

– Войдите!

– Бабушка, скорее дайте мне противогаз!

– Зачем тебе, Сереженька?

– Там дым, ничего не видно!

– Ах ты, боже мой! Вот, возьми, миленький.

А ты знаешь, что такое противогаз? Это резиновая маска, надевается на лицо. Там стеклянные окошки, чтобы смотреть, и трубка вроде хобота у слона, чтобы дышать. Но не прямо через трубку, нет. На конце трубки – коробка с углем, фильтр. Когда через этот фильтр проходит грязный воздух, например с противным газом или с вонючим дымом, этот противный газ в противогазе прилипает к фильтру, а чистый воздух проходит. И поэтому через противогаз можно дышать.

Откуда маленький Сережа все это знал? Ну, он уже не очень-то маленький, ему было уже шесть лет! А в это время все думали, что может случиться война с фашистами, и ходили в специальные кружки, изучали там много чего – противогаз тоже изучали. Папа и мама не ходили в кружки – они ходили на работу. А бабушка Мария Александровна – ходила. Она была хорошая ученица в этом кружке. Сдала экзамен, и ей выдали справку. И она потом рассказывала своим внукам все, что узнавала в кружке. Сереже нравилось ходить в противогазе. Он был похож на слона и рычал из-под своей маски, как настоящий слон.

Так вот, когда в кабинете оказался густой дым, то еще маленький, но уже очень умелый и сообразительный Сережа схватил бабушкин противогаз, побежал в ванную, взял там большой кувшин, налил в него воды и потащил в кабинет. У двери надел противогаз и ринулся туда. Там было полно густого и очень вонючего дыма. И мы потеряли его из вида. А Сережа вошел туда в противогазе и увидел, что на мамином письменном столе лежит шерстяной свитер, а на нем – горячий утюг!

Это маленькая сестренка решила погладить свитер, а потом передумала и пошла слушать, что там Таня читает. А утюг оставила. И свитер грелся-грелся и загорелся. И письменный стол под ним загорелся! Сережа мигом понял, что тут происходит, и залил огонь. И он погас. Так маленький Сережа потушил пожар! И спас всех нас!

Древние греки

Папа дал нам самую удивительную книгу – «Одиссея». Про древних греков. Это была огромная книга. На правой странице были напечатаны буквы, а на левой были картинки. Очень древняя книга. Все страницы уже не держались вместе, а почти разделились. Почти – потому что держались какими-то ниточками. Понятно, это же была древняя книга про древних греков.

Одиссей был замечательный грек. Он очень много путешествовал, и с ним случались удивительные приключения. Он был страшно любопытный и хотел все узнать и попробовать. Еще он очень хотел домой. Но все-таки больше хотел путешествовать.

Самое главное в этой книге – это даже не Одиссей, а то, как древние греки говорили. Совсем не так, как мы. Например, мы бы сказали: «Солнце всходит». Или даже: «Смотри, какая заря!»