Розы для Аннушки. Повесть о невозможном

Ты для меня – Тайна.
Я встретил тебя в мае,
И это совсем не странно…
Только ранней весною
Везде расцветают цветы,
Они и в стужу со мною:
Их оживляют мечты…

P.S. Мы познакомились осенью, на первой игре КВН, но все равно это было – в мае! Стихи – так себе, но ты поняла, почему в мае?»

Поняла, конечно же, поняла! И для меня в октябре начался чудесный май, только я не думала об этом, принимала все, как должное… «Теоретическая» влюбленность в Андрея не мешала мне радоваться реальной дружбе с Женькой, и мысль о том, что из-за Андрея встречи с другом могут прекратиться, даже не приходила в голову. Почему я не видела такой опасности – не знаю…

Это хорошо, что я догадалась соврать маме про головную боль, поэтому утром легко получила разрешение не ходить в школу. С успеваемостью у меня проблем не было, так что будь мамина воля, она бы и вообще приветствовала свободное посещение… Но школой руководила не мама, так что прогуливать нужно было с умом.

Одно дело, если требовалось просто выспаться и отдохнуть, и совсем другое – «светиться» в учебные часы на улицах. А я для того и осталась дома, чтобы как можно быстрее оказаться в самом центре города, а точнее – в нашем роскошном драматическом театре. Пришлось добираться до храма искусства «переулками и закоулками», где была наименьшая вероятность столкнуться с кем-то из учителей. И вот он – заветный служебный вход!

На вопрос вахтера, к кому это я утречком пожаловала, с гордостью ответила:

– Меня ждет Мария Ефимовна!

Никакой договоренности с моей родной тетей Машей, конечно, не было, но я по опыту знала, что вахтер не станет до нее дозваниваться, потому что к главному художнику театра поклонники за автографами не бегают, и что пускает до предела загруженная делами Мария Степанова к себе в кабинет только тех, кто ей действительно нужен… Или кому нужна она!

– Тетечка, милая, простите, что я без предупреждения, но я… я не знаю, что мне делать! В школу не смогла пойти, чтобы с Женей не встречаться, потому что не могу просто поздороваться с ним! Мне нужно ему сказать… что-то очень хорошее, только не знаю, что…

– Танча, перестать тараторить, – ответила мне тетина спина. Мария Ефимовна чудом удерживала в руках крошечный трон Снежной королевы, который срочно нужно было доделать, пока не высох клей в том месте макета декорации дворца, куда надлежало водрузить этот сверкающее чудо…

Я замолчала и стала ждать, пока тетя сможет на время отвлечься от макета и повернется ко мне. Разговаривать с теми, кто стоит у нее за спиной, художница не любила: «Люди должны видеть глаза друг друга».

– Правильно сделала, что прибежала сюда, – сказала, наконец, тетя. – Пойдем за мой чистый гостевой стол, чаю попьем. Я с семи утра вожусь с макетом, руки уже болят…

Чай был с травами и к нему – фирменные булочки из театрального буфета. На душе от этого стало немножечко легче, хотя порою слезы наворачивались на глаза. Мария Ефимовна о моих сердечных делах давно все знала, а главное – понимала меня: с ней разговаривать было проще, чем с мамой, к тому же тетины слова часто «подбрасывали дровишек в костер» – то есть давали пищу для неожиданных размышлений.

– И куда это вы все спешите? – строго спросила тетя. – И ты, и друг твой Женя… Хороший паренек, я помню, как вы с ним ко мне в мастерскую ворвались прямо после спектакля – и цветы принесли, словно примадонне! Его была идея, да? И вечерам вашим на катке я очень радовалась, поверь… Такие зимние каникулы – это ведь роскошный подарок. А ты чем его в ответ одарила? Не успела еще? Так думай!

Все у вас хорошо шло, только о любви не нужно было говорить. Я не имею в виду то, что вы не доросли еще до такого чувства: он – к тебе, а ты – к Андрею. Может, и доросли, только это НЕВАЖНО! Понимаешь?! Важно то, что сложилось хорошее общение, которое украшает жизнь вам троим, делает ее более насыщенной, яркой… Ну и берите это богатство, наслаждайтесь им! И не спешите ставить точки над i, жизнь потом сама об этом позаботится…

Ты ведь, девочка моя, замуж не собираешься? Ни за Андрея, ни за Женю… Ах, в институт собираешься? Вот и они – туда же. Для них серьезные отношения, требующие ясности «кто с кем», еще ох как долго будут вне повестки дня!

Так в чем же проблема? Тебе дороги оба парня, и совершенно не важно, что чувства к ним разной природы. С Андреем вы встречаетесь в общей компании, и, анализируя твои рассказы, я вижу, что изменений тут не предвидится. Да, да, да! Как бы тебе ни хотелось иного… Но зато из-за Андрея на ваших, как вы это называете, тусовках тебя греет особая романтика. Я думаю, что и его тоже…

А с Женей можно поговорить обо всем, как с хорошей подругой, в кино пойти, на каток, да куда угодно! И он будет с тобой гораздо честнее, чем любая подруга, и уж несравненно более верен дружбе! Потому что «роскоши» в такой дружбе больше.

Помнишь, надеюсь, слова Экзюпери о том, самая большая роскошь на свете – это роскошь человеческого общения? И не верь, если услышишь, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Еще как бывает! Вот возьми, почитай письмо, которое я получила недавно от сокурсницы по художественному училищу:

«Маша, я хочу спросить тебя о таком явлении, как «дружеская влюбленность»: интересно, я одна ему подвержена или нет? Когда встречаю в жизни единомышленника (хотя бы на краткий момент жизненного пути) – я искренне влюбляюсь в него. И если женщины нормально воспринимают это проявление чувств, то мужчины – не всегда… Почему-то у них возникают на мой счет далеко идущие планы… А ведь я влюбляюсь в них, как в красивый цветок, как в солнечный закат, как в прекрасного духовного спутника!

Я верю в чистую и искреннюю дружбу между мужчиной и женщиной».

Я отложила листок письма в сторону и несколько минут не могла собраться с мыслями. Значит, у меня к Женьке возникла такая вот «дружеская влюбленность? И люди говорят, что это вполне нормально: наслаждаться общением с другом, храня в душе и иное чувство. Так, что ли? Странно очень…

…От Марии Ефимовны я вернулась уже поздно вечером, но родители, узнав, что я провела день у маминой сестры, не стали упрекать ни тем, что школу прогуляла, ни придуманной головной болью… Они знали, что без особой причины тетя меня так долго ни за что бы у себя держать не стала…

А к Женьке на следующий день я подошла совершенно спокойно.

– Воскресные вечера у нас теперь свободны? И ты спрашивал, что я предлагаю? Так вот: предлагаю не я, а Мария Ефимовна. Она выписала контрамарку на посещение всех спектаклей до конца этого сезона. На два лица… Правда, сидеть придется в служебной ложе – это почти что на самой сцене, у боковой кулисы. Но бывают ведь свободные места и в партере, и на ярусах. Тетя Маша сказала, что дежурная по залу это всегда видит и очень вежливо почетную публику из служебной ложи туда провожает…

Я не знаю, насколько тебя привлекает театр, ты ведь кино любишь, но тетя предлагает после премьер оставаться на обсуждения, куда приглашается культурная элита города. А там чего только не бывает! Капустники, фуршеты, спонтанные диспуты… Мы можем, если большая доза театра тебе ни к чему, ходить только на премьеры и оставаться на капустники. Я думаю, что они похожи на наши КВН, только классом гораздо выше… Интересно же?

Женька ошарашено почесал лохматый затылок.

– А с чего это такая щедрость твоей суровой тети?

– Она вовсе не суровая, просто хронически уставшая… А щедрость? Тетя считает, что мои мечты о журфаке далеко не беспочвенны, ей нравится, как я пишу. А любому журналисту не помешает умение писать и театральные рецензии, только театр нужно знать очень хорошо и знакомство с его истинной жизнью начинать как можно раньше… В выпускном классе – в самый раз!

И знаешь, Жень… Спасибо тебе за стихи. Я из-за них даже в школе вчера не была – расчувствовалась…

– Из-за них?! – искренне изумился Женька. – Да это же…, да я еще лучше напишу! А тот листок нужно редактировать, считай, что получила черновик. И знаешь, если бы ты и сегодня в школе не появилась, я бы к тебе домой обязательно пришел! А вчера… тоже подумывал прийти, как обещал, но потом решил, что тебе нужно побыть одной.

Не хотел мешать и вообще… Пусть тебе нравится кто угодно, душе не запретишь… Но дружба, она встречается гораздо реже. Потерять легко, в одну минуту можно, а вернуть потом ни за что не получится… Это не цитата, я сам уже успел понять…

– Вот здорово! Я тоже это поняла… Мне тетя необычное письмо своей подруги показала, хочешь прочитать?

– Разве такое можно делать?

– Почему нет? Тетя нас на чай приглашает, а значит, позволит посмотреть все, что у нее есть в доме… С ней все-все обсуждать легко! Пойдем?

– Ну, не знаю… Дня через два годится? Да, кстати, я вчера новое стихотворение начал писать… Сам не понял, о чем. Нахлынуло вдруг что-то странное… Я могу сейчас прочесть только две строчки, дальше пока сумбур. Хочешь?

Конечно же, я хотела. И услышала то, отчего вдруг мурашки по телу побежали…

Уходят поезда
Неведомо, куда,
По тонким лентам
Самых длинных улиц…

Поезда по улицам? Но они же… не какие-нибудь пассажирские или скорые… Это мистические поезда, они уносят нас в неведомое нечто – другую реальность, другой мир. Их никто и никогда не видит, но все – чувствуют и всю жизнь их ожидают… пусть только ожидание это остается приглушенным, не вполне осознанным. Пусть яркие впечатления сегодняшнего дня будут для поездов Жени, как солнце, при котором и луна на небе есть, но она, пока не придет ее час, никому не видна…

Чай у тети Маши – это действительно Женьке нужно! И немедленно. А с поездами потом разберемся…

Контрамаркой, которую выписала тетя Маша, мы с Женей успели воспользоваться раза три. Потом не до театра мне стало…

В середине апреля отца положили в госпиталь – сначала, вроде бы, ненадолго, чтобы снять острую головную боль. Но рентген черепа показал, что помочь моему папе уже ничем нельзя: раковая опухоль, которую удали два года назад, выросла снова и теперь неоперабельная. Жить ему остается недолго…

Когда это случится, никто не знал, но боли усиливались, мама пропадала в госпитале до ночи, я одна готовила еду – себе и ей, и думать не могла ни о чем, кроме того, как поддержать маму. Она боролась отчаянно… Уже не за то, чтобы спасти своего любимого, но хотя бы немного продлить ему жизнь, облегчить его боль. Это продолжалось два месяца.

Похороны прошли, словно в тумане. На кладбище я стояла по колено в крапиве – в середине пышно разросшегося куста, но не чувствовала ожог. Только дома кто-то заметил, что ноги у меня в волдырях.

Я так боялась, что мама утрату не переживет! Но она любила не только отца, меня тоже. И держалась изо всех сил, потому что знала: начинается самый ответственный период моей жизни. Выпускные экзамены в школе я сдала хорошо, стресс от смерти отца почти не повлиял, так как пробелов в знаниях у меня не было, школьная программа усвоена прочно.

Но хватит ли этого запаса на вступительных в Москве? Где не будет знакомых учителей? Ведь собралась я не куда-нибудь. а в МГУ.