Без памяти

Они все притворялись. Наверное, хохотали за ее спиной. Считали, что она совсем сошла с ума. Наверное, упекли бы ее в психбольницу. Навещали бы по выходным. А потом Варя бы призналась, что она все придумала, и что она, Флор, уже в порядке, и никогда больше не будет вспоминать о русской девушке. Но из-за большого количества скармливаемых ей лекарств, она стала бы теребить целофановые пакеты или дергать головой.

Постепенно плач перешел в схлипывания, а всхлипывания в редкие вздохи. В доме наступила тишина, от которой Варе стало неуютно. Она резко ощутила себя одинокой. С тех пор, как все случилось, ее не оставляли одной: сначала врачи и суета за палатой, потом Лео, который постоянно был рядом.

Лео. Что он думает о ней? Хотя, почему ее это должно волновать? Это был уже не ее Лео, который был рядом с ней в любую минуту, у которого на каждое ее слово отчаяния находилось слово поддержки. Рядом с которым ей было спокойно. Чье лицо и тело не давали по ночам покоя не меньше, чем лицо и тело Флор.

Варя поднялась на ноги и обнаружила, что за окном уже стемнело. Светлый дом погрузился в полумрак. Она прошагала босыми ногами на кухню. И ей вдруг стало совсем неуютно. Варю приследовало чувство, будто она не одна. Будто она делает шаг и кто-то еще, за ее спиной – делает шаг.

Но, разве не все испытывают дискомфорт в чужом доме, оставшись в одиночестве? Варя открыла ящик, но не обнаружила там кофе. Более того, на кухне вообще не было чайника. Если бы в ее семье сломался чайник в два часа ночи, то родители побежали бы в круглосуточный супермаркет в поисках любого представителя данной кухонной техники. В аккуратно расставленных банках на полках были какие-то крупы, сушеная морковь и травы, отчего в шкафчике устойчиво пахло бабушкиным домом. Не найдя ничего путного, и окончательно потеряв аппетит, Варя захлопнула дверцу и почувствовала, как ей в спину уперся чей-то взгляд. Резко развернувшись, она никого не увидела. По телу – по чужому телу, которое уже стало знакомым и не пугало ее каждое утро – побежали мурашки. Варя поспешила уйти с кухни и, оказавшись в гостиной, поспешила зажечь свет. Но ощущение присутствия от нее не ушло. Все в этом доме – стены, мебель и отсутствие каких-либо мелочей – все давило на нее. Варя с ногами забралась на белый кожаный диван и медленно повернула голову на движение, которое она поймала краем глаза. Это было ее отражение в большом зеркале, которое она не замечала раньше.

Варя точно знала, что напугана. Знала, что ее лицо белее снега. Но отражение, казалось, улыбалось. Ехидно, одними уголками губ. Оно смеялось над ней.

Она сошла с ума. Это должно быть так. Другого объяснения Варя не видела. Боже, все были правы. Наверное, Варя – это плод ее воображения. Ведь она работала в Москве – вполне возможно, что выучила русский язык по какому-нибудь ускоренному методу. Возможно, посмотрела какой-нибудь фильм или прочитала книгу про Варвару Сладковскую, и всю ее жизнь перенесла на свою собственную, когда поверглась шоку при аварии.

Варя помотала головой. Нет. Этого не может быть. Это слова Лео. Не ее мысли. Она знала, что это не так. Знала, что не может быть Флоренс Бассети – совершенно чужой ей девушкой.

Чувство, будто в комнате есть еще кто-то, кроме нее, не только не покидало ее, но и усиливалось. И вот Варе уже казалось, что она видит тени, слышит шаги…

Она спрятала голову между коленок и закрыла глаза. Неужели – это конец? Неужели тот самый момент, когда все уходит в прошлое? Может, сейчас выйдут черные тени и, зловеща воя, утащат ее в небытие? И все – даже перевоплощение во Флоренс – останется позади? И она опять ничего не успела, ничего не добилась…

Варя невольно соскочила с дивана и сломя голову выбежала на улицу. И только тогда смогла отдышаться. Оперевшись на колени, Варя стояла согнувшись и отчаяно ловила воздух, пропитанный запахом жасмина. На секунду она помедлила, раздумывая вернуться в дом, чтобы взять сумку, но так и не решилась. Более того, сумка принадлежала не ей, и брать ее она не имела права.

Ей надо было поскорее убраться отсюда. Даже садовые деревья и длинные плети жасмина, казалось склонялись над ней, не пропуская ее к выходу. Они словно дотрагивались до ее тела, требуя вернуть его хозяйке. Темное, мрачное место. Место, в которое она никогда добровольно не вернется.

Подойтя к воротам, Варя поняла, что они закрыты. Ее уже начала охватывать паника, что она стала заложницей дома, как увидела маленькую кнопочку такого же черного цвета, как и весь чугунный забор. Она нажала на нее, мысленно молясь, чтобы ворота открылись, и ей не пришлось бы лезть через них. Послышался приглушенный сигнал, и ворота разъехались в разные стороны, но так и остались открытыми, поскольку у Вари не было ключа, чтобы закрыть их.

«Отлично» – подумала она. «Оставила и ворота и дверь дома открытыми. Что об этом подумают Басетти? Черт, возьми, почему я все время беспокоюсь, что они подумают. Дом по идеи принадлежит мне, а значит, что хочу – то и делаю…»

Варя свернула за угол, даже не пытаясь запомнить дорогу. Зачем? Все равно возвращаться она туда не хотела. Навязывать свою жизнь Лео и его семье – тоже. Что ее ждало впереди? Варя бродила бесцельно, заглядывая в дома людей, и представляя, насколько приятным было бы путешествие сюда, если бы не странные обстоятельства. Сколько удовольствия она получила бы, созерцая красивые сады и огромные дома – замки. Она словно оказалась на банкете перед важным выступлением, мысли о котором никогда не дали бы ей расслабиться и насладиться едой. Это был богатый район пригорода Буэнос-Айреса. Может, попытаться устроиться на работу прислугой? Как в сериалах: там всегда главная героиня была бедной и несчастной – совсем как Варя. Н совсем без документов у нее и этого не получится…Вернуться в дом и взять паспорт? Или зажить странной жизнью замкнутой сумасшедшей? Нет – это было исключено. Надо добраться до Буэнос-Айреса, и попасть в российское посольство. Рассказать им обо всем, и посмотреть, чем они смогут помочь. Домой. Ей надо домой.

Глава шестнадцатая

Лео вернулся в дом Флор, чтобы проведать ее и узнать, не надо ли ей чего. Ему было понятно ее решение остаться одной. В конце концов, он не ее телохранитель, и не нянька. Она взрослая женщина, и, несмотря на то, что находится в некотором замешательстве, имеет право на свободу. Подъехав к воротам, он увидел, что они открыты. Тревога стала наростать внутри Лео, и окончательно переросла в панику, когда он обнаружил, что входная дверь также открыта, и Флор нет дома.

Он быстро пробежал по всему дому, отчаянно выкрикивая ее имя.

– Вот дурак набитый, – ругал он себя вслух. – Идиот. Как можно было говорить ей, что я не верю ни одному ее слову? Что она рехнулась? – Он нервно чертыхнулся. – Черт побери, Флор, ты где?

Вынув телефон из кармана, Лео быстро набрал родителям, и тут же сбросил.

Нет. Маму нельзя волновать. Она и так себе места не находит после публичного заявления Флор, которое показали по всем местным каналам. Очевидно, кроме этой новости им больше не о чем говорить. Весь город только и жужжит о Басетти. Мама держит осаду, но как долго это может продолжаться – не понятно.

Дома, где Лео помылся, и немного поработал над фотографиями, прежде, чем беспокойство о Флор наросло до того, что он больше не мог оставаться за компьютером, он включил новостной канал. И даже по нему показывали, что люди в Монте обеспокоены случаем реинкарнации в собственном городе.

«Только не это. Черт, надо предупредить Флор. Явно завтра, если уже не сейчас, ее ворота будут осаждать навязчивые журналисты, которым совершенно не о чем писать. Ведь очевидно, что человек перенес травму».

Схватив ключи от машины, Лео быстрыми шагами спустился вниз.

В Монте, несмотря на то, что сезон еще не начался, было многолюдно, как в дни проведения чемпионатов по фрисби. Только вместо полупьяных «спортсменов» по улицам гуляли журналисты и пытались взять интерьвью у любого, кто не держал в своей руке микрофона или камеру.

– Сумасшедствие какое! – возмущалась Моника, задергивая шторку кривого окна. – Они, похоже, устраиваются здесь надолго. Кто-то уже палатку разбил около дома Марьяны, представляешь? И что они хотят здесь увидеть? Чего ждут? – Моника выпучила глаза и нервно, совсем по-девчачьи, покрутила кончик светлого хвоста.

– Когда ты высунешь свой нос на улицу. Знаешь, мам, что я видела по телевизору? Они показывали наш дом, и называли нас сумасшедей семейкой. Они уже успели раскопать, что ты работаешь на Фэнтази Фан. И сказали, что у Флор должно быть фантазия вся в тебя. А еще, что если фантазии у нее своей нет, то она могла кое-что позаимствовать из моих «статеек»!

– Что ж, я их не виню. Только вот удивительно, что они раскопали подробности моей работы, даже твоей работы, но не тот факт, что Флор ничего не могла унаследовать от меня. Ведь то, что она приемная знает весь Монте.

– Ну, это журналисты местного разлива. Подожди, пока акулы из Буэнос Айреса доберутся до дома Флор.

– Бедная девочка. Как трудно ей приходится.

Моника потолкла серебряной трубочкой остатки мате в колабасе и тяжело вздохнула.

– Ты видела Лео? Он никогда не задерживался у нас дома больше, чем на два дня. Вечно у него работа, съемки, перелеты. А тут объявляется Флор и он таскается за ней как за хвостом.

– Мама, ну он же сказал, что она с самого начала все ему рассказала.

– Майа, представь, если бы ты рассказала подобное Лео.

Майа громко рассмеялась. Мама была права. Лео бы начал высмеивать ее, пытаться подловить. Но не стал бы бегать за ней и переживать насчет ее умственных способностей.

Сегодня утром Майа попыталась ускользнуть из дома, поскольку телефонные звонки от так называемых подруг начали раздражать Фернандо, который, как ей показалось, был единственным, кто оставался спокойным и не истерил на тему Флор – Вари. Как только заходил разговор о том, что происходит с Флор, он вставал и уходил.

Еще с детства у них с Лео была лазейка между кустами через дырку соседского забора. Лео перестал пролазить через нее уже лет двадцать назад, а Майа могла юрко пройти и даже не поцарапать себе спину. Кажый раз, когда она сбегала таким образом, она чувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, убегающей на пляж среди ночи, чтобы, встретившись с друзьями, просидеть на коленках у незнакомого парня до самого утра. Но сейчас она никак не могла выйти через калитку и увести за собой хвост. Еще не хватало, чтобы какой-нибудь журналист узнал о слете ведьм. В свете последних событий, это еще больше привлечет внимание к ним.

Майа натянула на голову капюшон и темные очки, чтобы ее никто не узнал по фотографиям, которые они могли найти на последней странице газеты.

Шесть лет назад, когда Але только вернулся с четким желанием остаться в Монте, Майа хотела на зло Флор соблазнить его. Но он был слишком отстранен, а может, до сих пор видел в ней девочку, копающуюся на пляже с ведерком. И как она ни крутила хвостом, с соблазном ничего не вышло. Зато Але было просто необходимо высказаться, и в лице Майи он нашел внимательного слушателя и подругу. Он рассказывал о том, как шаманы, отстукивая один и тот же ритм, и мотая головой, впадают в транс, и перестают чувствовать боль. Они могут проткнуть себе рот, нос, руку и даже не дернуться. Рассказывал он и о том, как его пригласили на один из выпусков передачи об экстрасенсах, но он слишком многое пытался объяснить с точки зрения психологии, и ему вежливо объяснили, что если всему найдется объяснение, то их передачу смотреть никто не будет. Люди ищут необычное. Они настолько устали от повседневных дел и проблем, что им нравится думать, будто мир чуть больше, нежели кричащие младенцы, финансовые документы, страховки и размер зарплаты. Со временем он заразил Майю историями о сверхестественном – действительно необъяснимом, чему Але довелось быть свидетелем, познакомил ее с несколькими девушками, увлекающимися окультными науками. Так она начала общаться с Каталиной и Кларой, которые спустя время, убедившись в надежности Майи, позволили ей посещать их клуб или «слет», как они любили называть свои встречи. Ничего особенного на них обычно не происходило. Девушки приезжали к лесу, и пройдя по вытоптанной тропинке метров сто, оказывались у поляны, на которой от постоянного розжига костра на одном и том же месте, прямо посередине, образовалась проплешина с черной горой углей и недожженых бревен. Вокруг кострища были выложены тяжелые камни, чтобы никому другому не пришло в голову разводить здесь костер и занимать их место.

В городе с населением в сто тысяч зимой и около трехсот тысяч летом, выбор развлечений очень ограничен. Летом можно пропадать на пляже, играя в волейбол или техо, катаясь на водных лыжах, а вот зимой со скуки можно помереть. Закрывается даже единственный приличный ночной клуб Маргаритас. Для тех малоодаренных юношей и девушек, которые не смогли поступить в университеты Буэнос-Айреса или даже Байа, и которым повезло найти работу не в мясном цеху, – лучшим вечерним развлечением может стать встреча в пиццерии. Всего шесть лет назад это были всего две подруги – Каталина и Клара. Они с ранего детства увлекались всем неизведанным и необъяснимым. Любимым занятием девочек было расставить свечи на чердаке дома и, положив блюдце со стрелкой на кусок ватмана с расчерченным полем, коснуться его подушечками пальцев, и призывать духа кого-то из умерших родственников. Блюдце начинало легонько двигаться, при этом обе девочки знали, что ни одна из них его не двигала. Оно словно парило над полем на высоте не больше доли миллиметра. Но этого хватало, чтобы обе были уверенны, что все по-настоящему. Чем старше они становились, тем дальше отодвигались границы того, что принято называть потусторонним. Они могли силой убеждения сделать так, чтобы люди, сидящие в кругу, поверили, будто у одного из них поменялся цвет глаз или волос. Они занимались ворожбой, траволечением. Когда Але познакомил c ними Майю, они открыли для нее целый неизведанный мир, они показали, что возможности человеческого мозга не ограничены, и что необходимо развивать в себе способности, иначе он так и будет работать на десять несчастных процентов. То, что девушки делали, было необычным, это меняло весь размерянный ритм тихого городка, в котором сенсационным происшествием может стать лишь ограбление магазинчика. Со временем количество заинтересованных или просто скучающих росло, кто-то уходил, кто-то приходил, но к концу 12 года насчитывало около ста человек – в основном девушки, но было и несколько парней. Это, к слову, добавляло интереса их регулярным встречам. И два года назад Майа решила, что будет здорово выпускать свою газету. В ней рассказывались последние события, приводились интерьвью. По началу это были лишь листовки, потом добавились объявления – в основном поздравления с днем рождения, объявления о свадьбе. Затем местные работадатели стали размещать свои вакансии, объявления о продаже мебели или машины – что принесло ощутимую прибыль. Появились и новости жизни Монте, расписание чемпионатов. И из газеты, едва оправдывавшей свое существование, она превратилась если не в первую газету городка, то, по крайней мере, читаемую.

У главного въезда в лес уже стояло несколько машин и велосипедов. Сердце Майи гулко билось. Они, конечно же, ожидают сам источник сенсации, но придется довольствоваться только рассказами Майи.

Костер уже вовсю горел и еще на подходе, Майа услышала знакомые голоса, обсуждающие ее приемную сестру. Но завидев ее, все замолчали.

– Майа, мы думали, Флор придет с тобой. И мы все вместе обсудим ее ситуацию, поможем ей. Кто еще, как не мы?

Майа ухмыльнулась. При всем уважении к собравшимся, она знала, что доверять нельзя ни одному из них.

– Она не смогла прийти. Если бы ее увидели журналисты, мы бы не доехали до сюда. Или, чего хуже, доехали бы и привели их всех. Вот тогда была бы сенсация.

– Они, что – читать не умеют? Возьмут любой выпуск Монте Мэджик и сами все поймут.

– Да, но одно дело – читать, что где-то проводятся собрания, а другое дело – на них присутствовать.

– Хорошо, где Флор? Говорят, она уехала с твоим братцем.

– Нет, он уехал один. Флор сидит в доме, не выходит. Завтра я напишу статью, в которой укажу, что сестрица уехала, чтобы нас перестали донимать журналисты. Марьяна, начинай собрание. Сегодня твоя очередь.

Майа была крайне обеспокоена тем, что у ее дома слоняются странные люди, и заглядывают в жизни членов ее семьи. Флор сама виновата, что рассказала про себя. Она хотела внимания – она его получит.