Двое – не один, спуску не дадим

Стоп! Где у меня его фотография? Ах вот! Забилась под компьютер.

Со снимка на меня смотрел русоволосый парень с зелёными глазами, круглолицый, с пухлыми губами и носом-картошкой. Я совместила две фотографии и невольно ухмыльнулась.

М-да. Парочка хоть куда! Правду говорят: противоположности притягиваются.

Ладно. Что там ещё про Луизу Граф? Так-так. При поступлении на работу было отмечено, что кодировок не проводилось. А устроилась девушка в пекарню сразу после окончания школы – в пятнадцать лет. Спустя пять лет Граф сменила профиль и на новом месте работы обнаружилась пометка о кодировке.

– Странно, правда? Вроде всё легально: ведь она сообщила в анкете об изменениях.

Ох! Болтаю открыто, а слышен только мой голос. К кому я обращаюсь, я ведь одна! Привыкла, что Нон всегда рядом…

С трудом сглотнула, облизнула губы. Чтобы не расплакаться глубоко вдохнула – шумно и протяжно выпустила из лёгких воздух.

Луиза. Не забываем. Снова настраиваемся на работу. А лучше записать всё, что показалось мне странным, несовпадающим, излишним.

Открыв новую вкладку на компьютере, я написала в трёх колонках: «Портрет потерпевших. Странности. Несовпадения». Далее начертала имя девушки, рядом – её адрес.

И первое с чего следует начать: раздобыть карту проверок психо-эмоционального состояния. Записано.

Нужно выяснить, говорила ли девушка комиссии, какого свойства была кодировка: долговременная или пополняемая? Такое никто не станет скрывать – себе навредишь. Записано.

А ещё следует отправиться к участковому врачу девушки и поинтересоваться о проблемах Луизы Граф. Может у неё была серьёзная болезнь и девушка не смогла выдержать эмоционального напряжения. Затем – отправлюсь к жениху. Записано.

В дверь постучали. Я дёрнулась, смахнув со стола фотографии влюблённой парочки.

– Минутку! – мой голос оказался уверенным, немного хрипловатым, какой бывает со сна.

Быстро подобрав карточки, я покидала их в сейф, встроенный в стене. Туда же отправился и лист с именами жертв.

– Иду, иду!

Глава 3

Ой, только не это! Я не готова его видеть!

В дверях стоял Дад Речер – друг Нона и мой. Точёное лицо парня дёрнулось, и на нём появилась косая улыбка.

– Привет, Анна!

Я, наверное, не меньше минуты всматривалась в карие крупные глаза в рамке длинных, стрельчатых ресниц, прежде чем ответить, но всё же промолвила:

– Привет, Дадо!

Дадо – так его называли друзья, которых у Речер в каждом подразделении вагон и маленькая тележка. Не удивительно: ведь Дад отличался шумным характером и весёлым нравом. Был красавцем, пламенным спорщиком и выдающимся военным.

Впрочем, быть выдающимся и слыть весельчаком мало, необходимо ещё иметь в крови бесстрашие. Именно это качество выделяло Дадо из всех, и только оно помогло парню в двадцать пять лет стать заместителем начальника подразделения.

– Пригласишь войти или разрешишь вытащить тебя в бар?

Я покачала головой и поморщилась:

– Нет. Только не в бар. Проходи.

Я шире раскрыла дверь, а сама отошла с дороги. Дадо кивнул и длинная, густая чёлка, зачёсанная назад, свесилась на лоб.

– Я вижу, ты спала. Прости, что разбудил.

Дадо остановился посередине комнаты и после фразы развернулся ко мне лицом.

Свет, проливающийся ровной трапецией из коридора, точно прожектор высветил фигуру парня, заставив меня рассматривать торс, тёмные волосы, красивый подбородок, родинку над пухлой верхней губой. Воображение быстро слепило картинку склепа давно умершего человека – девушки, которое потревожил мускулистый археолог или авантюрист. Хотя…

Да, я умерла вместе с Ноном, а Дад пришёл ко мне на могилу. Зачем ноги топтать? Мне хорошо одной.

– Прими мои соболезнования.

– Спасибо. И ты мои.

– Вот уж не думал, что… Конечно, знал, что мы все умрём, но…

– Мне тоже не понятно: почему он. Ответа не найти – придётся смириться.

Дад кивнул и опустил взор. Мы немного постояли, собираясь с силами. Наконец, друг детства заговорил, словно извинялся за что-то:

– Глупо прозвучат слова, но поверь, я подбирал их всё то время, что готовился прийти к тебе… Какие-то показались приемлемыми и я записал их на лист бумаги, выучил…

Дад замялся, поджал губы, но его взгляд был красноречив. Я видела, что его мучила утрата, но говорить о Ноне, как об умершем Речер не желал. Впрочем, как и я. Догадывалась, что Дад должен был сказать мне, только помогать ему не собиралась – пусть выскажется.

Возникла пауза.

И вдруг на ум мне пришла мысль в отношении Луизы Граф, которую я не успела записать, находясь внутри потока ощущений, а не аналитического восприятия дела. Новую работу девушка нашла почти сразу же, стоило ей обратиться в Центр занятости населения. Там, в учебном центре, погибшая окончила трёхмесячные курсы, и овладела другой специальностью.

В характеристике с места учёбы в отдельном пункте были указаны награды, которые потерпевшая имела. Среди них оказалась одна: за кондитерское искусство. Нон заявлял, что девушка видела себя среди пекарей и кондитеров ещё со школьной скамьи, но почему-то поменяла работу. Напарник предположил, что должно было что-то произойти в жизни двадцатилетней Луизы Граф, чтобы она пожелала не только сменить работу, но и обратиться к гипнотизёру-нелегалу.

Да, я была полностью согласна с Ноном. И вроде бы догадка не вырывалась из контекста общей картины, но я не могла понять, почему именно обстоятельство смены работы меня так задевало – казалось соринкой в глазу? Может потому что непонятно в какое время девушка успела сходить к гипнотизёру? Три месяца – серьёзный срок для изменения личности. Вернее: внезапного изменения личности. Но сколько времени потребовалось до этого момента? Было ли решение обратиться к гипнотизёру-нелегалу скоропалительным или потребовалась куча времени для вынашивания этой идеи?

Нет, точно нужно как-то получить раскладку психологического состояния Луизы! Но от дела я отстранена. Вот ведь, что значит: не везёт! Как с этим бороться?

Начальник нашего отдела решил, что это интересно, но путь в Никуда, потому мы сосредоточились на другой версии: списки с кодами блокировки оказались у преступника случайным или насильственным образом. Мы сосредоточились на этой постановке вопроса, потому искали среди трупов или пропавших без вести людей, обладавших в той или иной степени телепатическими и гипнотическими способностями.

Но возможно, Нон решил перепроверить историю Луизы Граф и отыскал некую нестыковку фактов; эпизод, решивший судьбу девушки; или конфликт, имевший место быть? В противном случае, для чего копировать документы по следствию, если оно давно передано в другую службу?

Непонятно, правда, почему следственные мероприятия теперь проводит Комитет собственной безопасности, но им виднее, какие преступления касаются их подразделений, а какие – нет.

Я снова искала подсказку ссылаясь на Нона. Беда! Я не готова самостоятельно думать, но придётся. Нужно не забыть и написать вопрос в общей таблице.

– Анна, – наконец, решился продолжить Дад, – дело, которое вы вели с Ноном, передали в специальную службу Комитета собственной безопасности. Но я знаю, что ты не остановишься: будешь копаться в нём снова и снова, пока не отыщешь убийцу. Ты, как и я считаешь, что гибель Нона связана с последним расследованием. Он был моим другом, и я хочу заняться распутыванием преступления с тобой.

Дад, Нон и их мальчишеские дела – так уж повелось с самого начала. И я мирилась с таким положением вещей всю свою сознательную жизнь.