Двое – не один, спуску не дадим

Почему бы и нет? Мы стремились к одной цели, смотрели в одну сторону. Чем не причина для последнего крестового похода?

– Поняла, – прошептала я.

– Отлично, – в голосе друга слышалась усталость.

Не знаю почему, но я сократила расстояние между нами и робко повела плечами. Дадо притянул меня к себе, обнял и прижал. Затем зарылся лицом в мои волосы. Ничего не оставалось, и я обхватила его руками.

Неожиданно объятья усилились, и Дод произнёс:

– Я знаю тебя всю свою жизнь, а так и не научился с тобой общаться. Прости.

– А я не научилась за этот же срок не обижаться на тебя. Ты тоже прости меня.

– Мне так его не хватает. Пусто. Привык, что ты и он всегда рядом. Три дня подряд ездил сюда – надеялся поговорить. Ходил кругами вокруг дома, но слов для разговора с тобой из себя так и не вытащил. Это Нон знал, что нужно сказать и в какое время – умный был. Я боялся, что дверь не откроешь. Хотел отыскать этого урода сам, чтобы лично вышибить из него мозги. Злился на себя, что так и не поднялся к тебе, но понадеялся, что втягивать тебя в расследование не придётся. Ты отсидишься и перед Вещими отсвечивать не будешь. Потом, когда всё закончится, встретимся, и я тебе всё объясню.

«Отсидишься»!

Бесит! Дадо Речер меня бесит!

– Дело о маньяке передали в отдел, где служит мой однополчанин – перевели его недавно. Надеюсь, что будет доступ к документам. Не с делом проволочка. Им занимается другой отдел Комитета. Но я что-нибудь придумаю. Потом вдруг понял, что я неправильно поступаю в отношении тебя. Это наше с тобой задание, наша миссия. Только ты и я должны отыскать убийцу.

Дадо неожиданно выпрямился, но объятий не разорвал. Он смотрел мне в глаза болезненным, горящим взором, а я колебалась, не зная, что ответить и как поступить. Проблема состояла в произнесённых словах. Дадо признался, что собирался отомстить сам, и моё участие не рассматривалось. У него появилась вероятность получить материалы дела, но затем – всё рухнуло. Теперь Дадо искал новый потенциал. Я – его возможность. И ему ничего не оставалось, как постучать в дверь моей квартиры. Что ж, лодка под названием «Выгода» спущена на воду.

Внутренне собравшись, я отозвалась:

– Напоминаю: ты рискуешь карьерой, я – ничем.

– Да гори она!

Я улыбнулась, чтобы продемонстрировать другу детства хоть какую-то эмоцию, под которой можно скрыть недоверие. С другой стороны, какими бы напряжёнными и порой странными наши с Дадо отношения не были, но именно за его разудалость прощала всё. Он мог поставить жизнь и карьеру на карту, но выигрывал всегда, словно Судьба потворствовала его резкости. Оставалось надеяться, что Рок и в этот раз обеспечит новому напарнику победу, а я буду рядом, чтобы посмотреть в глаза убийце.

– Зная твои способности уверен, что сведения по делу ты помнишь наизусть. Поделишься информацией? Надо ведь с чего-то начинать.

Так и знала! Дадо – открытая книга.

– Да. Расскажу. Пошли в бар.

Брови парня взметнулись на лоб, а в глазах появились озорные искорки:

– Надо мне было раньше прийти со своим предложением. Вот же я дурак!

Он как всегда всё не так понял, но это не имело никакого значения – на его «парва» позвонили. Вытащив устройство он перевёл его в голосовой режим, поднёс к уху и рявкнул:

– Речер у аппарата.

Последовало короткое, чеканное слово: «Да», а закончилась беседа: «Есть, прибыть на место».

Убрав «парва», Дадо схватил меня за обе руки и произнёс:

– Еду на службу. Потом поговорим. Выслушай меня внимательно и выполни то, что я попрошу – от этого зависит наше совместное расследование. Не сиди дома – трое суток достаточно для того, чтобы снова социализироваться. Если затянешь до семи суток, то тобой займутся Вещие. Всё что сделают с тобой там, ты знаешь.

Запрут в госпитале и будут пичкать таблетками – знаю, видела таких рыцарей. Их переводят на несложные работы и устраивают за ними постоянный контроль.

– Второе: не появляйся в местах обнаружения трупов по делу.

Ага! Ты сам-то веришь, что я поступлю так? Я всё продумала и сделаю так, что комар носа не подточит[4 - русская народная пословица]

– Третье.

Речер поджал губы, словно размышляя называть мне очередную причину или воздержаться.

– Третье? – подначивала я.

Очевидно, что в силу характера, армейского опыта и личных представлений о работе в паре, Дадо решил, что именно он будет ведущим. Я не против – пусть так думает дальше.

Сердце сжалось от обвившей его, точно змея, тоски по Нону. В нашем тандеме роли распределялись по способностям, по внутренним ощущениям и были гармоничными, наполненными. В чём-то была сильнее я, в чём-то он – по справедливости, по высшему предназначению. У Дадо жизнь сложилась иначе – он всегда на передовом крае, в бою, в резко очерченных рамках приказа и устава Ордена. Для него я – гражданское лицо, которое следует защищать и стоять на страже соблюдения законов.

М-да. Придётся нам приспосабливаться друг к другу. Вернее – мне подстроиться под Дадо: ведь он, с его обширными связями, вполне может обзавестись необходимой информацией.

– Просочилась информация, что тебя озарило Предузнание.

– Я не помню его, – ответ получился поспешный и прозвучал истерично, болезненно.

– Тш-ш-ш. Да. Ты его не помнишь, и это нормально. Я, пока, не могу узнать его содержимое. Мне показалось странным, что тебя так быстро отпустили домой после того, как Эфир сказал твоими устами. Это может значить лишь одно: там содержалась грядущая информация, которая затронет Круг Семи и братьев. Информация конфиденциальная: у нас объявили повышенный уровень боеготовности и натравили спецслужбы – прикрепили к каждому отряду по человечку. У меня мало времени, но ты умная девочка и сама аккуратно поинтересуешься явлением. Тебе не сказали, что Предузнание повторяется, и ты можешь увидеть новое, например, во сне или банально вспомнить прежнее. Последнее – мало вероятно, потому тебя и отпустили домой. Но почему так скоро? – вот в чём вопрос. Помни об осторожности и не нарывайся. Если Предузнание снова посетит тебя, то сообщи мне его детали – второй раз обычно запоминается. Хорошо?

– Да, – выдавила я, вспоминая недавний сон с блондином и Гроссмейстером.

– Что-то не так? Ты что-то вспомнила?

В интуиции Дадо не откажешь, но придётся ему обломаться.

– Нет. Не вспомнила. Чувствую себя странно. И я согласна с тобой: почему так скоро меня отпустили? – вопрос.

– Мне пора. Помни, что я тебе сказал.

– Да.

– Вот и умница.

Мы распрощались тепло. Речер обняв меня, крепко прижал к себе, и я почувствовала, что ему нужны эти объятья не меньше чем мне. Хотелось правдивых эмоций: естественных, как в прошлом, когда нас было трое.

Я почувствовала, что Дадо скинул с себя груз потери на несколько секунд и превратился в прежнего друга. Подумать только, насколько сильно людей разделяет горе! Я заподозрила в парне врага: ощетинилась, одела панцирь недоверия. А на самом деле стоило все оковы сбросить и обнажить кровоточащие, ноющие от боли сердца. Дадо уйдёт, и я стряхну с себя наш разговор, словно и не было его, и пойду своей дорогой, буду делать собственную игру. А сейчас…

Здесь и сейчас я хотела получить от Речер то, что запомню навсегда: неподдельность и родство душ. Приятно на мгновение забыться, обрести себя, стать кем-то прежним, напитаться эмоциями прошлого. Почему мы только при расставании сделали так – проявили искренность?

Дадо погладил меня по голове, как часто делал в детстве, и я зарылась ему в ложбинку между плечом и шеей. Тяжело вздохнула.

Весь предыдущий разговор я отгораживалась от парня, выставляя вперёд, словно щит, прежние обиды, скованность, недопонимание, чтобы остаться одной в терновом коконе свалившейся беды. Защита дала трещину, надломилась под напором выгоды и желания исполнить месть. Надо было сразу показать собственную боль, подавленность и тогда разговор с Речер был бы иным по содержанию. Я повела себя глупо – момент упущен.