Распыление 3. Тайна двух континентов

Как мы оказались в Нави – не помню. Я распахнул Завесу не осознавая, в последний момент поймал бвану за шиворот, и…

Мы оказались на круглой каменной площадке в центре небольшого, открытого всем ветрам храма. Вокруг копошились скорпионы – под тоннами песка бедных тварей погибли тысячи, и теперь, сливаясь в бледные потоки, твари деловито утекали прочь.

Храм был возведен из мегалитов и напоминал Стоунхендж. Крыши не было и свет призрачной луны проникал во все его уголки. Можно было разглядеть фигуры богов, и по количеству щупалец, рогов и клыков можно было предположить, что боги эти куда древнее, и гораздо свирепее тех, что мы видели в пирамиде на Той стороне.

Я никак не мог обрести равновесия и решил, что головокружение – это остаточный эффект перехода; Но дрожь, к моему удивлению, всё не стихала, а делалась только сильнее.

На полу, прямо по мозаичным изображениям древних богов, зазмеились трещины. Одна прошла совсем рядом, я пошатнулся и невольно заглянул в пропасть.

Там, в глубине, будто борщ в кастрюле, зловеще булькало и медленно переливалось всеми оттенками багрянца. Пахнуло нестерпимым жаром.

Чувствуя, как сворачиваются волоски в носу, я отвернулся и побежал вслед за цепочкой бестелесных скорпионов.

На плечах у меня подскакивала Машка, подмышкой, наподобие полотенца, полоскался учитель, а в руке я сжимал злополучную курицу.

Бвана пребывал в неглубоком обмороке.

Как только я выскочил на волю, храм, простоявший не одну тысячу лет, сложился внутрь, как карточный домик. Из центра воронки показалось гигантское, покрытое пятнами плесени щупальце, и начало слепо шарить вокруг развалин. Послышался утробный рев.

Существо, мирно спавшее под холмом проснулось, и теперь вымещало своё раздражение на ни в чем не повинных душах…

Бухая сапогами по слежавшейся гальке, я припустил с холма.

– Ва-а-аня, отпусти-и-и… – голос у наставника дребезжал, будто его крутило в лотерейном барабане.

Я притормозил. Аккуратно поставил учителя на ноги и только потянулся за Машкой, как меня обдало ветром: Лумумба, еще секунду назад бледный, как прихворнувший ангел, бодро пролетел мимо. Только полы плаща хлопали на ветру.

– Ходу, падаван! Ходу! – проревел бвана, не останавливаясь.

Рассудив, что учитель плохого не посоветует, я рванул следом.

– Что случилось? – догнать наставника было не так-то и легко.

– Мушхуш! – невнятно выкрикнул тот.

– Кто-кто?

– Дракон, ктулху его заешь!

Я оглянулся.

Больше всего Мушхуш походил на плод преступного союза Цербера с Лернейской гидрой. Бескрылый, зато с тремя парами мощных лап, бежал дракон весьма резво. Во всяком случае, нас он без труда догонял.

В тот момент, когда из всех шести глоток вырвался огонь, я споткнулся, налетел с размаху на бвану и мы кубарем скатились в канаву.

– Открывай Завесу и вытаскивай нас обратно в Правь, – приказал учитель.

Никогда еще его приказы не исполнялись с такой охотой и рвением.

– Кто-то приложил довольно много усилий, чтобы нас убить, – сказал Лумумба, меланхолично созерцая пейзаж.

Над пустыней занимался рассвет. Пирамиды отбрасывали длинные иссиня-черные тени. В первых лучах солнца они казались кубиками чуть подтаявшего сахара в лужице желтовато-коричневого чая.

Идиллическую картину портила черная яма на месте пирамиды Хеопса.

– А почему вы решили, что убить хотели непременно нас? – спросила Машка. – Может, ловушка была расставлена вообще. На страх агрессору.

Напарница пыталась причесаться пальцами, но ничего у неё не получалось. Непокорные рыжие кудряшки, жесткие от набившейся в них пыли, торчали во все стороны, как медная проволока. По-моему, они даже поскрипывали.

– Тот, кто украл Мертвое Сердце, знал, что вести расследование поручат нам. Поэтому и оставил ловушку не только в Прави, но и на Той стороне, – пояснил Лумумба. – Впредь будет нам наука…

Я его понимал: нас провели, как сопливых новичков. Не заметить банального демона, привязанного к трупу! Этим она, курица, учителю и не нравилась. И если б мы тогда притормозили и чуток подумали…

– С драконом тоже непонятки, – продолжил Лумумба. – Мушхуш – выходец из Шумера, ему совершенно нечего делать в Египте.

– Откуда вы знаете этого Киш-Миша? – спросила Машка. Оставив попытки причесаться, она стянула волосы резинкой.

– Бывал на ближнем Востоке, – ответил Лумумба. – Что характерно: именно с Мушхушем у меня давние счеты.

– Какие?

– Мардук, в некотором смысле, считает мою душу своей законной собственностью. А Мушхуш – его дрессированная собачка.

– Но вы же…

– Не забудьте про ве-ве, – перебил я Машку. Вспоминать, что было в стародавние времена – целых три года назад – сейчас не время и не место. – Кто-то очень хотел представить всё так, будто в пирамиде орудовал африканский бокор.

– Липовые ве-ве, Штуш-Кутуш, дохлая курица… – перечисляла Машка. – Сдается, кому-то мы очень сильно не нравимся.

Мы рядком сидели на дюне. Крайней в списке, но далеко не последней по значению, лежала курица. Наставник, проведя экспертизу заключил, что тушка, на удивление свежая, сама по себе уликой не является. Посему определяется в графу фуража – я собирался, как только немного приду в себя, приготовить из неё фрикасе на палочках.

– Кому-то мы не нравимся… – задумчиво повторил Лумумба.

– У вас много врагов? – спросила Машка. Оставив в покое волосы, она, орудуя прутиком, чертила что-то на песке.

– У кого их нет? – пожал плечами наставник.

– У меня, например, – затоптав нарисованное, напарница выбросила прутик. Я его хозяйственно подобрал: будет, чем разжечь костер.

– А как же господа Ростопчий и Дуринян?

– Ну, это другое, – отмахнулась она. – К тому же, они там, а мы – здесь.

– Вот и я об том же… – неожиданно вскочив, наставник потёр руки и оглядел дюны, как Римская империя город Помпеи. – Нечего здесь рассиживаться. Вперед! Нас ждут великие дела.

– А обед? – ревниво спросил я, подбрасывая на ладони куриную тушку. – После всего, что было, мы просто обязаны её сожрать. А?

Лумумба посмотрел на птицу. Судя по взгляду, она вызывала у наставника стойкую антипатию.