Женат на Ундине

– Приняла? – не понимаю я.

– Я не еще одна личность. – говорит мне вдруг она.

Что?

– И никогда ею не была. Я и Ася – одно целое. Но ей было так тяжело от совершенного поступка, от принятого решения убить человека, что маленькая девочка придумала меня – ту, на кого можно спихнуть все свои ошибки. Она была так напугана своей жестокостью, что решила отделить ее от себя. Внушила сама себе, что есть другая, жестокая убийца. Не она. Я – всего лишь плод ее воображения. Настолько сильного, что практически самосознательна.

– Что значит – она приняла тебя?

– Не бойся, маньяком она не станет. – усмехается вдруг Стася. – Она – цельная. Она вспомнила, что я не настоящая. Она приняла не просто факт моей придуманности, она приняла факт собственных ошибок и вины. Она приняла сама себя. И поэтому, она стала цельной.

– Принять собственную вину.

Так вот оно что. Вот, почему мы с ней похожи. Что ж, кажется, придется поговорить. Возможно, меня даже не будут презирать за мои ошибки. Она просто сможет меня понять. Надеюсь. Все равно страшно.

– Я не скажу ничего. – говорит вдруг Стася, смотря на мою капельку. – Видимо, чтобы я наконец стала сама собой должно многое произойти. Так пусть оно так и будет.

И на миг, всего лишь на миг, мне кажется, что Стася грустно улыбается. И исчезает в то же мгновение, как Ася заканчивает с собственным воспоминаниями и поворачивается ко мне.

– Я все. – вздыхает она устало. – Я уж и забыла сколько всего в моей голове было тогда. Определенный порядок действий я вложила – даже сама не знаю как, просто захотелось – и оно уже стоит так как надо. В любом случае, «случайности» должны пройти запланировано.

– Хорошо, – улыбаюсь я ей. – Ты умничка. Возвращаемся?

Ася дает мне руку и мы выскальзываем из разума ее прошлой версии.

Глава 4

Из «динамиков компьютера» льется музыка. Она странная, человеческая, чуть глупая, но с веселым мотивом. Ася, прошлая, чуть пританцовывает под нее, готовясь к предстоящему и маскируя страх. Нас она не видит. Очень удобно.

Поражаюсь фантазии моей капельки. Заставить собственное сознание игнорировать лишние элементы в комнате… Я, за все время собственного существования, додумался до этого лишь сравнительно недавно. И то – случайно. Ася же, без моей подсказки, решила попробовать. Что самое интересное – у нее получилось!

Девушка из прошлого начала раздеваться, и Ася выгнала нас всех из комнаты.

– На кухню она не пойдет. – рассказывала она, возясь с посудой.

Меня и Виста она посадила за стол, после того, как мы едва не разбили ей какой-то сервиз.

Мне было немного стыдно. Джинн же плевать хотел на все. Мне не нужно было мысли читать, чтобы заметить – ему очень любопытна Земля и ее жители. А еще он глубоко задумался о том, что сказать Вириэль при встрече.

Ася встречу устроит, а вот выкручиваться песчаннику придется самому. И ух, как я ему не завидую!

Я же любуюсь женой. Тяжело выпускать ее из рук после таких событий. Но я ведь не хочу ее ограничивать… Хочу на самом деле. Очень хочу оградить от всего, запереть в самом безопасном уголке вселенной. Но понимаю – нельзя. Мы разделили с ней все. Напополам. Нельзя отнимать ее часть свободы.

А еще я боюсь того момента, когда Ася, наконец, до конца осознает, что мы с ней натворили. Она сказала, что не против. Но это потому, что она уже меня любит. Что случилось, если бы мы не вмешались? Смогла ли бы она тогда привязаться ко мне? Или же приложила все свои силы, чтобы сбежать от меня?

Я не знаю. Но мне больно от осознания, что я рад. Рад, что так получилось. Рад тому факту, что она моя. Что мы связаны так крепко. Я видел наши узы – они сильнее, прочнее, чем я видел когда-либо. Это хорошо. И плохо. Потому что я не знаю, к чему может привести подобное усиление.

И у меня все еще остается один вопрос – почему я? Почему я тоже так быстро полюбил ее. Так сильно, что готов вновь убивать. Вопреки собственному обещанию. Да даже сам факт того, что это чувство посетило меня дважды – чудо. Стихийники любят лишь раз. Это доказано поколениями. Это – наша особенность. Это…

– Все хорошо. Не думай о том, что не изменить. – в ее тихом голосе я слышу любовь и понимание.

Передо мной с тихим стуком опускается чашка с напитком. Горячий, он благоухает успокаивающе мятой. А я тону в чистом и сияющим взгляде моей жены. Все понимающем взгляде. Я ошибался – она осознавала все! И приняла.

– Это называется парадокс предопределенности. – негромко говорит моя капелька. – Мы стали путешественниками во времени. Не знаю, случайно ли, или же действительно МУХ вмешался, но все должно произойти именно так, как должно. Собственными действиями мы создаем свою судьбу. Раньше я вкладывала в это выражение другой смысл. Кто же знал, что получится вот так – буквально! – смеется Ася, садясь рядом.

– Попробуй – кивает она на чашку у меня в руках – та приятно греет стылую, покинутую стихией, душу. – Это мой любимый, мятный чай. Хороший, очень качественный.

Я пробую. Действительно, приятно и успокаивающе. Перед Вистом же опускается кофе. Я знаю этот напиток, он хорош, но я его не люблю. Песчанник же удивленно принюхивается и осторожно пробует.

– Что это? – он смотрит на свой напиток с восхищением.

– Это кофе. – хитро улыбается Ася. – Земной. Я знаю, что в Великой Пустыне живут мастера его приготовления. Но этот – другой. Такого у вас нет.

– Но ведь это тоже кофе! – Вист пробует еще. – Очень хорошо сваренный, не идеально, конечно, но довольно неплохо для землянки. Но он – другой! По вкусу, по запаху.

– Все просто, умник! – смеется Ася. – Это всего лишь другой сорт!

– Так. – подбирается джинн. – Когда будем возвращаться обратно, нужно захватить семян. Моя Пустыня станет поистине великой, когда значительно расширит свой ассортимент этого великолепного напитка. На горячих песках его аромат и вкус раскроется еще ярче. Мы станем непревзойденными! – восклицает он, а я с удивлением смотрю на все это представление.

– Что? – опомнился Вист от моего взгляд. Ух ты, ему даже хватило совести отвести глаза. – Как будто ты не знал, что я тот еще кофеман.

Моя капелька заливисто смеется, я улыбаюсь, вспоминая подобные приступы обожания в глазах у бывшего друга еще в детстве – стоило лишь замолвить об этом напитке, он сам сейчас чуть смутился, видимо уже отвыкнув это делать…

Ася – неподражаема. Я смотрю, как она смеется, подшучивая над, казалось бы, еще недавно врагом, и чувствую, как меня отпускает злость на Азулле. Еще недавно мне хотелось растворить его до самой мелкой песчинки, а уже сейчас я с удивлением чувствую, как уходит, растворяется в смехе жены мстительная ярость.

Понимаю, что несмотря на все свои ошибки – кто из нас их не совершал? – Азулле так и остался моим другом. До сих пор. Несмотря ни на что.

И он тоже это понимает.

Лишь на миг мы встречаемся глазами, и оба понимаем – все. Нет больше ссоры. И хоть я все еще сержусь на него за Асю, но не хочу убить. Потому что вдруг осознаю, по его виноватому взгляду в ее сторону, по тому, как он старается держать свой характер в руках – о, а это непросто! – что Вист раскаивается. Даже если его подчинили, затуманили разум, обманули – он никогда бы не посягнул на то, что принадлежит другому.

Это было в нем всегда.

Я вдруг вспоминаю об этом качестве и прощаю. Вот так – просто. Прощаю его.

В ладонях мягко греет мятный чай, сияющий взгляд моей капельки ударят по нервам тихой радостью. И я понимаю – она ведь это специально. Не зная всего, лишь следуя интуиции, она мирит нас. Не зная, что нам обоим, бывшим друзьям, на самом деле очень больно ссориться друг с другом.

И я ей улыбаюсь.

В замке лязгает ключ…

***

– Милый, постарайся, пожалуйста не придушить его до смерти. – ласково поет Ася, и я чуть ослабляю хватку водяного хлыста.

Андрей судорожно вдыхает…

Да, я помню, что обещал позволить Асе самой разобраться с этой пародией на человека. Оно само. Честно. Стоило лишь услышать голос и увидеть закаменевшее лицо Аси, как уже через мгновение, этот человек стоит передо мной, глухо булькая паникой. Глухо – потому что вода глушит звуки. Не так сильно как песок, но все же. У прошлой Аси изменено восприятие, да. Но слова Андрея действительно были произнесены, тут мы ничего не меняли.