Миша, Мох и мистер Апстарт

– Закрыли наш институт. Прекратили финансирование. Никому более не интересны проблемы мироздания.

– А что за институт? – с неподдельным интересом спросил Мох.

– Научно-исследовательский институт пространства и времени. НИИПиВ. Флагман отечественной науки.

– И чем же Вы там занимались? – допытывался Мох.

Профессор с подозрением посмотрел на него.

– А Вы, случайно, не иностранный разведчик? Впрочем, какая теперь разница! ПВ-синхронизатор всё равно утерян!

Гости с интересом смотрели на Сырникова, ожидая более подробных объяснений.

Леонид Петрович был весьма рад такому вниманию. Ему просто необходимо было перед кем-то выговориться, независимо от того, могли ему помочь или нет.

Глава 4. РАССКАЗ СЕДОГО И ПРИЗНАНИЕ ШВАРЦА

– Лаборатория, которую я когда-то возглавлял, – начал свой рассказ Сырников, – занималась изучением природы времени и пространственно-временными связями. Как бы вам популярнее объяснить? Что мы знаем о времени? Собственно говоря, ничего! Время для нас – это просто некая данность, которая движется, и всё вокруг движется вместе с ним. Но какова сущность времени? Как оно устроено? Наши знания о пространстве уже довольно обширны, и постоянно растут. Мы изучили строение атома, заглянули в глубины космоса, открыли законы физики. Но о времени мы не имеем ни малейшего понятия. Как его охарактеризовать? Быть может, время вовсе не одномерно? Ведь оно, как и всё вокруг, материально, следовательно, состоит из элементарных частиц – ведь что есть старение, как не результат трения тела о частицы времени? – и, значит, никак не может быть одномерным. По меньшей мере, время трёхмерно. Но мы-то двигаемся только по одной из его осей координат, да ещё и только в одну сторону! Почему? В пространстве мы можем свободно перемещаться вверх, вниз, вперёд, назад, вправо, влево… А во времени? Только вперёд, причём движение это равномерно, мы не можем перепрыгнуть через отрезок времени, как, допустим, прыгаем через лужу.

– Вообще-то, согласно теории относительности, если двигаться со скоростью, близкой к скорости света…, – попытался возразить Мох, но Сырников перебил его.

– Согласно теории – да, конечно, но опять же – только в одном направлении, только вперёд! И только теоретически. Моя же работа носит практический характер.

– И, судя по всему, у Вас что-то получилось? – предположил Мох. Поскольку он и сам был связан с научными исследованиями, то, естественно, и понимал больше других.

– О да! – не без гордости произнёс профессор. – Мне и моим сотрудникам удалось эмпирическим путём доказать существование частиц времени и воздействовать на них посредством магнитных полей различной мощности. Результатом этих экспериментов стал ПВ-синхронизатор. С его помощью мы получили возможность перемещать подопытные объекты во времени, как вперёд, так и назад. Но секрет его устройства я вам не выдам. Тем более, среди вас находится иностранец.

– Так Вы создали наконец-то машину времени! – воскликнул Барабанов. – Ну ничего себе! Сначала зелёная собака-трансформер, а теперь этот самый синхронизатор! Где я и что со мной? Неужели это не галлюцинация? Миша, ущипни меня!

– Ну, на самом деле, не машина, а машинка, – скромно заметил профессор. – Портативный прибор с небольшим радиусом действия. После того, как мне пришлось покинуть институт, я не смирился и продолжил опыты здесь, вдали от цивилизации. Дом этот принадлежал когда-то моим родственникам. Я перевёз сюда кое-какое оборудование, всё, что смог спасти. Хотелось принести хоть какую-нибудь практическую пользу.

Сначала я искусственно обновлял старые вещи и состаривал новые, затем провёл несколько экспериментов на растениях, ускоряя и замедляя их рост, превращая росток обратно в семечко и наоборот. Потом переключился на Шварца, сделал его несколько раз щенком и несколько раз старым псом. Бедняга чуть было не умер! Потом обновил ветхие дома в деревне…

– Ничего себе обновили! – не удержался от реплики Барабанов.

– Потом я решил привести в порядок графскую усадьбу, – сделав вид, что не расслышал слов Ивана, продолжал профессор. – Хотелось спасти памятник архитектуры. И тут случилось то, что случилось. Я положил синхронизатор в центр бывшего графского дома, настроил его на минус сто лет и отошёл, как мне казалось, на безопасное расстояние. Расположившись у реки, я ждал результата. Всё шло прекрасно. Исчезли заросли терновника вокруг усадьбы, разбитые колонны на глазах начали подниматься, стены восстанавливались кирпичик за кирпичиком, стёкла заблестели в окнах и, вдруг – удар, гром, взрыв! Катастрофа! Меня отбросило в реку, а когда я выбрался, то был уже таким, каким вы меня видите сейчас. Усадьба рассыпалась в прах, и вся деревня, за исключением нескольких крайних домов, превратилась в безумный паноптикум. Наверное, заданная мощность оказалась слишком велика. Всё-таки сто лет – большой срок, раньше я не заходил так далеко. Уникальный прибор остался погребённым под развалинами, я пытался его найти, но одному перелопатить такое количество обломков не под силу. К тому же видите, что у меня с руками – не очень-то удобно держать шанцевый инструмент!

– Мы поможем! – предложил Миша. – Такое изобретение не должно пропасть!

– Сколько их уже пропало, – вздохнул Леонид Петрович.

– Не надо падать духом! Давайте лопаты, идём на раскопки.

Нормальную лопату, однако, оказалось не так легко найти.

– Идёмте в крайние дома, которые не пострадали! – сообразил Миша.

Они пошли в конец искривлённой улицы, где и правда уцелели два дома. Шварц бежал за ними, повизгивая и слегка покусывая за ноги, словно желая отговорить от этой затеи.

– Что это с ним? – спросила у Моха Эра. – Ты спроси его по-собачьи.

Мох, слегка трансформировав свою лапу, вложил пальцы в рот и громко свистнул. На свист примчались Баскервилей и Полкан. Отойдя с собаками в сторонку, Мох попытался что-то выяснить у Шварца, но безуспешно.

– Он говорит, что боится, что нас завалит обломками, хотя, по-моему, что-то скрывает. Надо будет понаблюдать за ним.

Найдя подходящие инструменты, друзья отправились в разрушенную усадьбу и трудились там до наступления темноты. Полкан и Баскервилей усердно помогали, разрывая завалы крепкими лапами. Вопреки ожиданиям, никаких следов синхронизатора найдено не было.

– Что ж, – сказал Мох. – Следует признать нашу поездку в Потеряевку неудачной. Никто здесь не живёт, поэтому и спеть ту самую колыбельную нам никто не сможет. Не знаю, чем ещё воздействовать на мистера Апстарта.

– Я ему спою про лебединую верность, – предложил Барабанов. – От этой песни все плачут. Особенно если пропустят рюмашку-другую.

– Мистер Апстарт – закоренелый холостяк, – возразил Мох. – И спиртного на дух не переносит!

– Тогда не знаю… – погрустнел музыкант.

Сырников предложил друзьям заночевать в своём доме, но найти в нём мало-мальски пригодную постель не представлялось возможным: всё было перевёрнуто и перекручено. Пришлось идти в один из непострадавших домов.

Эра устроилась в избе на старинной металлической кровати с провисшей сеткой, а Миша, Мох и Барабанов, прихватив лоскутное одеяло, из которого во все стороны торчали клочья ваты, полезли на чердак, где ещё сохранилось старое сено.

В открытую дверь чердака светила луна, деревенский воздух был свеж и тих, слышалось лишь кваканье лягушек, редкие крики ночных птиц, да заунывный вой собак, который скорее убаюкивал, чем раздражал.

Миша, удобно устроившись на одеяле, смотрел на мерцающие звёзды, которых не увидишь в городе, и удивлялся тому, как всё изменилось в его жизни. Все проблемы, которые были ещё вчера, исчезли. Школьные обиды и негодяй Затылкин с его мерзкими выходками – всё это осталось в другом мире. Новая реальность оказалась невероятной, фантастической, от всего происходящего и от предчувствия того, что ещё должно произойти, просто захватывало дух. Мише не верилось, что это происходит с ним наяву.

«Возможно, это просто сон, – подумал он, засыпая. – Завтра я проснусь, и всё будет как всегда…»

Иван Барабанов уже храпел вовсю. За ним и Миша засопел своим курносым носом.

Мох, который не нуждался в сне, так же как и в пище, подождал немного и, убедившись, что друзья крепко спят, преобразился в некое подобие обезьяны и очень быстро спустился вниз по лестнице.

Собаки – Шварц, Полкан и Баскервилей – сидели у реки и выли на луну. Мох бесшумно подобрался к ним сзади и, оказавшись на пересечении собачьих биополей, снова стал похожим на пса.

– Ну что, Шварц! – обратился он к малышу. – Признавайся, куда дел синхронизатор?!

Шварц вздрогнул от неожиданности, съёжился и трусливо завилял хвостом.

– Хозяин издевался надо мной, – жалобно заскулил он. – Проводил опыты. В дневник записывал. Мне ведь больно было. И согласия своего на такие эксперименты я не давал.

Из глаз собаки потекли слёзы.

– Понимаю, – сочувственно промолвил Мох. – Сам через это прошёл. Но прибор придётся отдать. Ты ведь не хочешь, чтобы дядя Лёня до конца жизни сморкался себе в глаза и ходил с перекрещенными руками, как маленькие лебеди в балете?

– Это моя месть, – улыбнувшись сквозь слёзы, гордо ответил Шварц.

– Это его месть! – поддержали товарища Полкан и Баскервилей.

– Но ты ведь уже отомстил, – продолжал увещевать пёсика Мох. – Пора проявить великодушие.