Гроза над морем

– Что это за бумага?

– Последний привет от моего дяди. Когда ты сказала про остров Сейдан, я подумал о нем. Его корабль погиб где-то там. Говорят, что он оставил мне и моей семье сокровище на острове, но слово siderium – единственное, что я могу разобрать здесь, потому что оно написано на нашем языке. И никто не знает, что бы это означало, потому что если бы это было названием острова, то он был бы на карте. Мой дядя, капитан Ронтид…

– Капитан Ронтид?

Марта ахнула и отшатнулась. Едва не свалилась с постели – корабль все же покачивало на волнах. Дэниэл схватил ее за локти, удержав от падения, и увидел, как она побледнела.

– Что?

– Сокровища капитана Ронтида, – девушка нахмурилась и потерла переносицу двумя пальцами, словно что-то вспоминая. – Именно о них говорил тот северянин, лорд Ингольв. За эти сокровища лорды севера готовы перегрызть друг другу глотку. Мой отец знал капитана, они не были друзьями, но Дерек Ронтид не раз заглядывал к нам, когда я была маленькой. Он погиб, да? – Дэниэл, поджав губы, кивнул. – Как жаль… Но знал бы он, что теперь творится из-за его таинственных кладов и записок!

– Если не хочешь говорить, я не настаиваю… Но что случилось тем вечером?

Марта покачала головой, села поудобнее, натянула одеяло на колени. Дэниэл положил подбородок на скрещенные руки и незаметно рассматривал ее. Тонкие, немного грубоватые черты загорелого лица, темные глаза, кажущиеся огромными из-за худобы, чуть приподнятый носик, пухлые губы, мягко очерченный подбородок, пара прядок, спадающих на лоб.

– Моя семья… Я не знаю, живы ли они, где они сейчас, – тихо проговорила Марта, задумчиво разглядывая дырку на покрывале. – Наше поместье сожгли, многих слуг убили у меня на глазах. Отец, братья и другие мужчины взяли оружие, защищали главные ворота, но потом оборона пала. И тогда мама обрезала мои косы и заставила меня надеть штаны и рубашку Сильвестра – это самый младший из моих старших братьев. Она сказала, что если я притворюсь мальчиком, то у меня больше шансов выжить. Я бежала к морю, надеясь, что мимо будут проходить другие корабли, что они меня заметят. Я увидела ваш корабль, стала кричать, махать руками. Но первыми меня заметили не вы, а… они. Люди лорда Ингольва. Что было потом, ты и сам знаешь…

Девушка прервалась и отвернулась. Дэниэл осторожно, но твердо перехватил ее руку и развернул к себе.

– Все позади. Сейчас тебе нечего бояться. Неужели ты думаешь, что мы все, два с половиной десятка моряков, не сможем помочь одной девушке?

– Капитан говорил в точности наоборот, – горько отозвалась Марта. – Он сказал,что здесь я не буду в безопасности хотя бы только потому, что вы все мужчины.

– Глупости, Марта. Если мужчина не может защитить девушку, а ищет выгоду в ее несчастье, то он недостойный человек.

Дэниэл решительно встал с гамака и обнял Марту. Об этом он мечтал с утра, когда у них так и не сложился разговор на верхней палубе, и все представлял, как это будет? Что она скажет? Оттолкнет ли его, отвернется или не будет против? Он опасался, что впервые в жизни сердце приняло решение за него, не оставив выбора. А Марта… Она молча прислонилась щекой к его груди, не отстранилась, не оттолкнула. Не удержавшись, Дэн осторожно, едва касаясь, провел ладонью по ее растрепанным золотистым прядям и отпустил, а она, опустив глаза, очень старалась не встречаться с ним взглядом.

Ладони горели, будто он долго-долго держал их над костром. Невидимые искры метались по коже, и он прижимал руки к лицу, чтобы остудить, но пожар внутри ничем нельзя было погасить. Марта тем временем забралась в гамак с ногами и укуталась в тонкое потрепанное одеяло, а он, скрываясь в полумраке, долго смотрел, как она пыталась уснуть.

– Спокойной ночи, Марта, – прошептал юнга и улыбнулся своему пожару. Зачем гасить огонь, если он светит и греет?

* * *

Рулевой Джонни отчаянно зевал и со скуки считал склянки: до окончания его ночной вахты оставалось еще два звонка. До утра было пока далеко, но небо уже светлело, полоска горизонта окрасилась в серый, а звезды потускнели, как старое и давно не чищенное серебро. В предрассветную пору вокруг было тихо, только волны изредка с тихим плеском набегали на борт и с шелестом откатывались прочь. Качка стала совсем слабой, и если бы не предсказание попутного ветра почти на всю дорогу, Джонни бы уже готовился к штилю.

На краю гроты-гика к вкрученной в древесину железной петле покачивалась плотно закрытая банка из темного стекла, в которой тускло поблескивала сальная свеча. Открытый огонь на корабле был запрещен, но чтобы сверяться с картами и компасом, рулевому выделяли безопасный источник света. В южных водах по ночам рыскали пиратские суда, и даже крохотный огонек мог выдать целый корабль, поэтому ночным вахтенным приходилось портить зрение.

Джонни вынул из внутреннего кармана часы на цепочке, подцепил ногтем крышку, с почти равнодушной досадой посмотрел на мутный циферблат. В непосредственной близости от компаса тонкая черная стрелка чуть заметно подрагивала и смещалась на пару минут в сторону. До предпоследней склянки оставалось еще около четверти часа.

Шорох из-за стакселей и негромкие ругательства заставили рулевого насторожиться. Джонни на всякий случай опустил руку во внутренний карман камзола, сжал холодную рукоять клинка, опасливо оглянулся. Рядом с бортом прошла вразвалку невысокая темная фигура. Не разжимая пальцев и не отпуская другой рукой штурвала, Джонни развернулся на звук.

– Эй, кто здесь?

– Тише, вахта, не шуми, – из темноты под свет импровизированной лампы шагнул судовой кок Марко ла Кайра. Лицо его наполовину осветил огненный шарик. Черные кудрявые волосы свесились на лоб, прикрывая изуродованный шрамом висок и один глаз. Второй, быстрый, живой, черный, зловеще поблескивал в рыжеватом отсвете.

– Опусти оружие, – спокойно и с нотками заискивания в голосе сказал Марко. – Пока что не время слушать звон клинков, но, клянусь тебе Светлейшими, оно скоро придет.

– Что ты хочешь от меня? Моя вахта скоро закончится, – несмело начал Джонни и тут же осекся под пристальным и хитрым прищуром кока. К Марко на судне относились совершенно по-разному. Одни считали, что кок – самый добрый и дружелюбный человек в мире, другие опасались его и старались не иметь с ним дела. Джонни относился ко вторым: скрытность и таинственность ла Кайры ему не нравилась, и то, что он пришел вот так тайно, под покровом ночи, явно ничего доброго не сулило.

– Тем лучше, – Марко наклонился к нему ближе, однако, не выходя из полутьмы. – Мне нужно с тобой поговорить. Держи штурвал и слушай меня внимательно. Еще пять ночей, и мы войдем в главную бухту Деншилля. До этого кончится испытательный срок нашего капитана, а сменить его мы уже не успеем…

– Какой испытательный срок? – нахмурился рулевой. – Янис ходит с нами уже восемь витков, кто его испытывает?

– Я, – криво улыбнулся Марко. – Бунт уже почти готов, он вот-вот разразится. Не хватает только одного крохотного недоразумения, одной искорки, чтобы поджечь эти пороховые бочки. Помнится, у тебя тоже были… некоторые разногласия с Янисом, особенно когда он не позволил тебе сойти ненадолго в Ридхеле и повидаться с родными, разве я не прав?

Джонни поскреб в затылке. Да, капитан Миллс превыше всего ценил дисциплину и собранность на судне, но тем лучше было для всей команды. А тот раз и вовсе стерся из памяти, столько лун прошло… – Это же не повод бунтовать, – хмыкнул рулевой.

– Да что ты? Неужели тебе так нравится этот сын морской бездны? – прищурился кок. – Повод для бунта, как я уже сказал, это искорка на пороховом складе. Фьють – и все, и пожар, грохот, взрывы! Одно неосторожно брошенное слово, одно неверное действие, и вот команда горячо протестует, и вот мы уже ходим под предводительством настоящего морского волка, а не одноглазого сопляка Миллса! Разве ты забыл, что он здесь только потому, что его папаша командовал этой посудиной? Разве нормальные капитаны по протекции получают место? Да кто его уважает в команде?

Глава 5 Черный парус

– Я, например. Ты не прав… – начал было Джонни и вдруг почувствовал, что Марко стоит у него за спиной, а к шее прижимается остро отточенное лезвие кривого ножа.

– Не хочешь по-хорошему, будет, как я скажу, – прошептал Марко ла Кайра спокойно и хладнокровно. Лезвие провело по коже, несколько капель крови сползло за воротник рубашки. – Янис – мальчишка. Двадцать семь витков – это не возраст капитана, а ведь именно тогда он им стал. Если бы не Джон Миллс, он бы не взлетел так высоко. Чем выше летаешь, тем больнее падать. Его папаша пропихнул на службу, а вы и рады?

– К капитану не было нареканий, – уже тверже сказал рулевой. – Он никогда не подставлял нас, не клал деньги с продаж себе в карман. Если до сих пор все было спокойно, с какой стати люди взбунтуются завтра?

– Узнаешь, – криво улыбнулся Марко. – Сейчас ты отходишь от штурвала и отдаешь его мне. Чайка крикнуть не успеет, как причина для завтрашнего протеста уже найдется.

Джонни попытался вывернуться из цепкой хватки кока, зацепил ботинком его сапог и хотел повалить на палубу, но тот опередил его, развернув спиной к грот-мачте и с размаху приложив затылком о дерево. Рулевой стиснул пальцы на его воротнике и дернул вперед:

– Драки на борту запрещены! Дуэли тем более!

– Можешь согласиться со мной, а можешь еще раз встретиться с карцером, – сощурился Марко ла Кайра. – Как ты думаешь, кому капитан поверит скорее: коку с безупречной репутацией или матросу, который там уже побывал трижды?

Парень закусил губу с досады. Да, примерным поведением он не отличался, но больше у команды не было к нему нареканий. Он мог опоздать на обед, проспать вахту, примчаться из порта на корабль последним, но никогда не отлынивал от работы и не спорил с приказами капитана и квартирмейстера. Пока он соображал, как избавиться от назойливого кока со странным предложением, тот уже ловко опередил его и взялся за штурвал.

Джонни подскочил с палубы, как ужаленный, кинулся на Марко сзади, попытался оттолкнуть его от штурвала, выкручивая руку, но тот легко отмахнулся, будто сила против него ничего не стоила. Незаметно выхватил из-под рукава нож, с которым Джонни был уже знаком, и небрежно приложил острием к шкотам штурвала.

– Одно движение, и “Исида” потеряет ветер и курс, – вкрадчиво предупредил Марко.

– Тебе-то с того какая радость?!

– Мне все равно, где сдохнуть: на пиратской шхуне от выстрела в затылок или на этом плавучем корыте от жажды и голода. Но, боюсь, капитан будет тобой недоволен, если шкоты порвутся в твое дежурство.

Джонни ничего не ответил. Кок держался за штурвал непринужденно, будто всю жизнь занимал место у руля, смотрел вперед и даже начал мурлыкать себе под нос. Рулевой осторожно двинулся к капитанской каюте, но, едва взялся за кольцо, чтобы постучать, как вдруг весь воздух выбило из груди, по спине потекло горячее и липкое. Он судорожно вдохнул и захлебнулся кровью, ноги заскользили по палубе, и последнее, что он почувствовал – как Марко подхватил его под мышки и поволок к борту.

Штурвал, лишившийся контроля, мгновенно раскрутился. Судно опасно качнулось и легло под ветер, едва не черпнув кормой волну. Парус захлопал, как мокрая простыня на ветру, бортовой прожектор мигнул и погас. Марко, удовлетворенно хмыкнув, стер башмаком тонкую кровавую дорожку и постучался в каюту Яниса.

Капитан вышел сразу же, словно стоял под дверью.

– Какого черта?

– Мейр Янис, рулевому после ужина сделалось дурно, – кок пристыженно склонил голову. – Я вышел… прогуляться и увидел, как он потерял штурвал и упал сам. Назначьте…

– Я сам, – коротко бросил Янис и, даже не оглянувшись в сторону Джонни, бросился к штурвалу, крепко сжал рукояти. Но было поздно: судно потеряло курс, сбилось и взяло сильнее на северо-восток. Кок ухмыльнулся в спину капитану и скрылся, не дослушав просьбу позвать к Джонни врача.

Янис простоял на вахте всю ночь. К пяти часам утра начало светать, небо тронуло золотом, и алая полоса рассвета тут же пропала в облаках. Море показалось неспокойным: волны яростно набрасывались на борт, хлестали в обшивку и россыпью брызг летели в лицо, когда нос зарывался слишком сильно. Ветер скрипел в канатах и хлопал парусами, трепал волосы и холодил взмокший от напряжения лоб. Янис успел только один раз глотнуть воды, которую заботливо принес юнга: баркентина рыскала в волнах, и он трижды проклял и кока с его дурным ужином, и рулевого с его внезапным недугом. Дэниэл все крутился поблизости: то бухтовал запасные канаты, то бегал за иглой и нитью, потом присел рядом с Джонни и осторожно потряс его за плечо, чтобы он позволил ему взять порванную парусину. Тот не пошевелился, Дэниэл его окликнул и вдруг отпрянул, отлетев на несколько шагов и пораженно рассматривая свои руки.