Леди Сирин Энского уезда

– Затем, – доходчиво объяснила подруга. – У меня сейчас еще один урок, потом я по магазинам пробегусь и сразу к тебе. Кстати, твое черное платье еще живо? Ну то, с пайетками.

– Да, – обреченно пискнула я, догадываясь, что от внеплановой чистки перышек, как и от последующей оплаты этих удовольствий, мне не отвертеться.

Склеивать разбитую личную жизнь Жанины Арбузовой было делом не только энергозатратным, но и недешевым.

– Я его сегодня надену.

– Да оно на тебя короткое!

– Значит, будет мини. – Подруга была непреклонна.

– А как же я?

– Ну ты сравнила, Кузнецова! У меня – поиск объекта для высоких романтических отношений, а у тебя всего-навсего – встреча с гипотетическим психопатом. И кто из нас сегодня должен лучше выглядеть? Или ты надеешься, что тебя для криминальной хроники снимут? Так ты все равно на фотографиях плохо получаешься.

Я зарычала. Почему в мою маньячную историю никто не верит? Ни Жанка, ни Сережа со Стасиком, ни менеджер отеля – Лиза, которая вчера похлопывала меня по плечу и настойчиво совала визитку известного энского психиатра Куролесова? Ну сглупила я один раз, набросилась с монтировкой на несостоявшегося героя-любовника. С кем не бывает? Что ж, мне теперь до пенсии никто верить не будет? Тем более Эдик держался молодцом и почти сразу меня простил. Как только плакать перестал и оделся, так сразу.

– Ай! – истошно заорала Жанка мне в ухо. – Черт! Да что же это такое?

– Что случилось? – испугалась я.

– Ноготь сломала. Придется еще маникюршу вызывать.

– Хорошо, – осознала я масштаб трагедии. – Дома поговорим.

– Отбой, – попрощалась подруга.

Я осторожно опустила трубку на аппарат.

Черт! Черт! Черт! Я не хотела брать на дело Жанку. Если честно, моим самым горячим желанием на сегодня было забаррикадироваться в квартире и никуда не выходить. Никогда, ни с кем. Кстати, вопрос по существу: с какой радости мне вообще куда-то идти? Угроз испугалась? Так еще вчера понятно было, что подруге моей в этой ситуации ничего не грозило. Просто некто, владеющий искусством влезать в базу нашего мобильного оператора, шутки надо мной шутил. И разбираться в личности этого самого «кого-то» мне не обязательно. Мало ли на свете безобидных психов? А если конкретики захочется, так гораздо проще прижать в теплом уголке слишком информированного Самсона Ивашова. Представив себе картину допроса вертлявого третьеклассника, я фыркнула. Потом мне захотелось чаю, потом пожевать, потом ванну с душистой ежевичной пеной, потом я завалилась на диван с пультом от телевизора и бездумно переключала каналы, пока не уснула. Вечером, анализируя свое странное равнодушие, я не могла объяснить его ничем. Разбудил меня зуммер домофона – мастерица Леночка явилась минута в минуту.

– Светка не сможет, – увесистый парикмахерский саквояжик плюхнулся у двери, – у нее малый заболел. Я сама вам маникюр поправлю, если надо.

Жанка, нагруженная пакетами, появилась на пороге, когда со мной мы уже закончили и попивали на кухне кофе, делясь свежими сплетнями. Лена училась со мной в школе, она была на пару лет старше, так что круг знакомых у нас был более-менее общий. Да к тому же в нашем городе каждый второй знает каждого третьего через каждого четвертого, такое вот провинциальное единство.

– Хороша, – вынесла вердикт Арбузова, оценив аккуратную укладку моего обычного каре. – Волосы оттеняла?

– У Дашки на голове чудеса творятся. – Лена прикурила тонкую ментоловую сигаретку. – Сантиметра на два от корней уже совсем темный цвет. Такими темпами через годик будет у нас брюнетка Кузнецова. Станете как сестрички.

Жанка фыркнула и тряхнула наращенной шевелюрой.

– Кареглазая брюнетка – это вульгарно.

– Вульгарно, Жанина Геннадиевна, под вороново крыло при натуральном русом перекрашиваться. Потом приходится на себя тонны штукатурки накладывать, чтоб хоть как-то тон кожи выровнять. И глаза до ушей рисовать тоже вульгарно.

Арбузова камень в свой огород приняла. И понеслось. «А ты! А сама! Да это как же себя не любить надо, чтобы… Мне тебя жаль! Себя пожалей, анорексичка!» Я не слушала. Пока до драки не дошло, можно расслабиться. По одной спорной теории, которую я вычитала в толстом глянцевом журнале, ссора для женщин – жизненно необходимая трансакция, без которой полная социальная адаптация невозможна. Набор слов, короче…

Я внимательно разглядывала в зеркале свое лицо. Лицо как лицо – нос, два глаза, рот, веснушки. Нет, веснушек как раз я и не увидела. То ли от новой диеты, которую я сама для себя придумала в попытках обуздать лишний вес, то ли еще по какой причине, но в этом году коричневые пигментные пятнышки не появились. И глаза у меня вовсе не карие, а зеленые. Того самого воспетого менестрелями оттенка золотистых изумрудов. Странно, еще пару месяцев назад точно карие были. Права Лена, чудеса со мной творятся.

– У меня фантазии нет? Да это у тебя фантазии нет! Я даже из Дашки могу женщину-вамп слепить! – Мастерица Леночка перешла на ультразвук, и я очнулась. – Кузнецова!

– Вся внимание, – лениво отозвалась я. – Девчонки, не ссорьтесь, меня от вашего визга укачивает.

– Если бы я меньше тебя знала, – Лена прикурила очередную сигаретку, – решила бы, что ты пьяная.

– Или под кайфом, – поддержала Жанка. – Зрачки-то у тебя, мать, совсем как булавочные головки. И на свет не реагируют.

– Ну хватит уже. Седьмой час, между прочим, скоро темнеть начнет.

– Ты что, Дашуль, с успокоительным перебрала? – Лена в один глоток опустошила чашку и теперь колдовала над шевелюрой моей подруги, забыв про недавнюю ссору.

– Нервничает, – обрадованно кивнула Арбузова. – Она тебе про маньяка страшную историю еще не рассказывала?

– Ой, – всплеснула руками мастерица, едва не оставив без уха светоч отечественной педагогики. – Как интересно! Дашка, колись давай!

Я помялась, но изложила историю по порядку, даже принесла из комнаты доказательство – чужой мобильник.

– Эксклюзивная модель, – решила Леночка, рассмотрев игрушку издалека. – Думаю, Даша, это не маньяк, а, наоборот, страстный поклонник.

– Не вижу особой разницы, – фыркнула я. – Если человек таким извращенным образом решил с девушкой познакомиться, у него явно не все дома.

– Это потому что ты не романтичная. Может, он уже в клубе тебя ждет, с охапкой алых роз и струнным квартетом за занавеской. Вон вчера шоу новое по телику смотрела, там мужики своих дам сердца такими сюрпризами завоевывали.

Я эту передачу не видела, в отличие от Жанки, поэтому, пока девушки обсуждали подробности чужих любовных перипетий, меланхолично стояла над мойкой, до блеска отмывая кофейные чашки.

– Обидно, – наконец проговорила Леночка, – что я с вами на встречу пойти не могу. Такое зрелище! Но благоверный меня в жизни ночью в кабак не отпустит. Хоть позвоните мне завтра, что ли? Расскажете, как все прошло.

Потряхивающая глянцевой шевелюрой Жанка клятвенно пообещала держать ее в курсе.

Выходили мы все вместе – расфуфыренная Арбузова в моем черном платье, затянутая в новые джинсы и светлую свободную блузку я и Леночка, пыхтящая под тяжестью рабочего саквояжа.

– На работу? – проявила бдительность встреченная у подъезда баба Нюра.

– Как на праздник, – хихикнула Жанина.

– Проституткой подрабатываешь? – не разделила ее веселья соседка. – Учительской зарплаты на веселую жизнь не хватает?

От бабки исходил заряд концентрированной злобы и аромат четырех ее кошек.

– И вам не хворать, Анна Степановна, – попыталась я разрядить обстановку.

– Смотри, Дашка, – узловатый палец назидательно поднялся вверх. – По кривой дорожке пойдешь – уже не спрыгнешь.

Я пожала плечами. Если кому-то хочется меня воспитывать, я не против. Главное, чтоб этот кто-то слишком близко не подходил и в лицо не плевался.

Жанка подхватила меня под руку и потащила к такси.

– Старая перечница!