Время черной луны

– Да нет вроде бы.

– Тогда ничего не делай. Просто отвлеки ее чем-нибудь. Ну, там, разговорами светскими: о погоде, о природе.

– Я ей завтрак готовлю.

– Завтрак – это правильно, – одобрил Франкенштейн. – Только смотри, все колюще-режущее попрячь и спиной к ней старайся не поворачиваться.

В горле вдруг стало сухо и колко, Монгол плеснул в чашку воды, выпил одним глотком. Вот дела – спиной не поворачиваться…

– Эй, ты еще здесь? – послышалось в трубке.

– Да, здесь.

– Я вот подумал, не стоит тебе шкурой своей рисковать, может, как-нибудь получится ее нейтрализовать.

– Как? – Только что выпитая вода стала колом в горле, мешала говорить и почему-то нормально соображать. – По башке чем-нибудь огреть?

– Не, по башке – слишком радикально, еще пришибешь ненароком. У тебя ж силушки богатырской немерено. Давай лучше знаешь что? У тебя транквилизаторы есть? – Франкенштейн перешел на шепот.

– Транквилизаторы?..

– Ладно, не транквилизаторы, а снотворное. Ты бы его в еду подмешал, девочка бы покушала и тихонечко нейтрализовалась.

Монгол задумался. Снотворное у него имелось. Бывшая страдала не только от скверного характера, но и от бессонницы, и таблеточки кое-какие остались.

– Одной таблетки хватит?

– Давай для надежности сразу две.

– А куда сыпануть?

– Ну, я ж не знаю, какой у них вкус. Лучше во что-нибудь, что горечь замаскирует.

– Кофе подойдет?

– О, кофе в самый раз! Все, Монгол, ты там держись! Подмога скоро будет! – подмога скоро будет… Монгол в раздражении отшвырнул телефон. Это же надо, как непредсказуемо развиваются события. С виду девочка-ромашка, мухи не обидит, а тут убийство. Наверное, в самом деле проблемы у нее с психикой, заклинило что-то в мозгах.

Так, нечего рассиживаться, времени мало, а ему еще таблетки нужно успеть в порошок растолочь…

Монгол едва управился, когда из коридора послышались шлепающие шаги, и в дверном проеме нарисовалась его нежданная гостья. Брючки, как он и предполагал, оказались девчонке велики, да и кофтенка болталась в том месте, где у нормальной женщины должна быть грудь четвертого размера, но в целом барышня выглядела неплохо. Умытая, с зачесанными назад влажными волосами и по-детски широко распахнутыми глазами, она ну никак не походила ни на злодейку, ни на сумасшедшую. И то первобытно-пугающее чувство, которое при самой первой встрече ей удалось вызвать в Монголовой душе, доселе страху не ведавшей, куда-то исчезло. Девочка как девочка: юная, симпатичная, даже кого-то напоминающая.

Наверное, пытаясь обнаружить следы порока, он слишком долго и пристально всматривался в лицо гостьи, потому что та вдруг засмущалась, на бледных щеках заполыхал стыдливый румянец, а в черных глазах промелькнуло что-то такое – неуловимое. А Франкенштейн велел вести себя естественно.

– С легким паром! – Монгол выдавил из себя улыбку. – Как самочувствие?

– Спасибо, уже намного лучше, – Лия одернула свитерок, посмотрела вопросительно.

– Да ты проходи, не стой в дверях, – он приглашающим жестом отодвинул от стола стул. – Сейчас завтракать будем.

Завтракать в полном молчании – значит вызвать ненужные подозрения. Надо бы проявить интерес, вопросы какие-нибудь позадавать.

– Ну, рассказывай, – Монгол откусил от бутерброда и выжидающе взглянул на девчонку.

– Что рассказывать? – К своему бутерброду она даже не притронулась, рассеянно барабанила пальчиками по столу. Пальчики у нее, кстати, музыкальные, длинные. А ритм какой-то затейливый, смутно знакомый. Где-то он такое слышал, причем совсем недавно.

– Ну, что с тобой в больнице приключилось.

– А вы мне поверите? – В чернильных глазах опять промелькнуло что-то… неуловимое.

Монгол пожал плечами:

– Ты начни рассказывать, а там решим.

– Хорошо. – Узкие ладошки легли на стол, ритм оборвался. – Только можно я есть не буду, сразу кофе попью?

Кофе? Ну, кофе так кофе. Отлично, на пустой желудок снотворное быстрее подействует.

– Секунду, – Монгол отошел к плите, поставил джезву на огонь, украдкой нащупал в кармане халата пакетик с растертыми в порошок таблетками, потом запоздало вспомнил, что Франкенштейн велел к девчонке спиной не вставать, и обернулся.

Девчонка смотрела прямо перед собой, длинные пальцы нервно подрагивали, а подсохшие волосы непослушными прядками спадали на лоб. Нет, определенно, он ее уже где-то видел раньше. Вспомнить бы где…

– У меня бессонница была. – Черные глазюки уставились на Монгола, губы дрогнули, – я уснуть не могла, просто лежала с закрытыми глазами, когда он вошел в палату.

– Кто – он?

– Доктор. То есть человек, одетый как доктор. Я еще подумала: «Странно, что он свет не включает, в темноте крадется». А потом свет сам зажегся.

– Как это сам? – Монгол, бросив быстрый взгляд на джезву, добавил огня.

– Не знаю, – девчонка пожала плечами, – взял и зажегся. Очень яркий свет. Мне даже показалось, что я ослепла. Я закричала…

Ох, похоже, прав Франкенштейн, у барышни с головой беда, свет у нее сам собой зажигается…

– Потом глаза открыла, вижу – доктор к двери пятится, а в руке у него шприц.

– Может, лекарство какое? – не веря больше ни единому ее слову, спросил Монгол исключительно ради поддержания беседы. – Погоди-ка…

Кофе сварился, осталось воплотить в жизнь коварный план по нейтрализации преступницы. Монгол развернулся так, чтобы из-за его спины девчонке не были видны манипуляции со снотворным, сыпанул порошок в одну из чашек и спросил:

– Ты кофе с сахаром пьешь?

– А вы?

С сахаром оно, пожалуй, надежнее, сладость перебьет вкус лекарства.

– Я только с сахаром.

– Тогда и я тоже, – девчонка ответила на его улыбку едва заметным кивком и продолжила: – На мой крик Петровна прибежала, санитарка, начала ругаться, маску с него сорвала, а он ее… он ей рукой в подбородок уперся и надавил… – Узкие ладони взметнулись вверх, точно не над обеденным столом, а над фортепиано. – Я хруст этот никогда в жизни не забуду…