Свечная башня

Детка Васенька поморщилась и попятилась. В маменькины объятья она явно не спешила. Мирослава тоже не спешила передавать девочку родительнице, стояла, смотрела, хмурилась.

– Мирочка! Мирочка, это же ты?! – А вот родительница не хмурилась, родительница лучилась совершенно неискренней радостью.

– Да, это я. И на всякий случай напомню, что меня зовут Мирослава Сергеевна.

– Да брось ты эти условности, Мирочка! Как же давно мы не виделись!

Гала сделала шаг, и Мирослава попятилась. Выражение ее лица было таким, словно она боялась замараться.

– Мы не виделись тринадцать лет, – отчеканила она.

– Долгий срок! – Гала закатила глаза к давно небеленому потолку.

– Недостаточно долгий, чтобы забыть, как меня зовут, Галина.

– Ну, тогда уж и ты будь любезна, – улыбка вмиг истаяла на все еще красивом, но уже тронутым ранним увяданием лице. – называй меня Галой.

Значит, теперь она Гала. Интересно, сама додумалась или кто-то надоумил? Фрост усмехнулся, подпер плечом дверной косяк. Это была удачная позиция, она выводила его со сцены боевых действий, но оставляла хороший обзор. В том, что боевые действия неминуемы, он не сомневался. Стоило только глянуть на лицо Мирославы. В отличие от него, Мирослава с самого начала знала, с кем им придется иметь дело, успела, наверное, подготовиться. Гала, по всему видать, тоже готовилась. Не зря же искала номер Мирославиного мобильного.

– Это ужасно, – сказала она трагическим шепотом и снова прижала ладонь к груди. – Васенька, я так волновалась!

Васенька хмыкнула.

– Что-то не похоже, что волновалась. – Голос Мирославы звучал вкрадчиво, взгляд ее вперился в легкомысленно-глубокое декольте Галы. – Как-то иначе я себе представляла волнение.

– А что это с тобой, Мироч… – Гала осеклась, – что с тобой случилось, Мирослава? Выглядишь ужасно. Нет, правда! Если хочешь, могу одолжить тебе колготки. Знаешь, мы хоть и в провинции живем, но себе такого не позволяем. Это как-то… неприлично!

– Обойдусь. – Мирослава улыбалась. Улыбка у нее была по-акульи хищной. – А случились со мной поиски твоей кровиночки.

– Какой ужас! – Гала всплеснула руками, с укором посмотрела на Василису. Похоже, Василиса к таким взглядам давно привыкла и не реагировала. – Детка, ты заставила поволноваться не только меня, но и тетю Мирославу!

– Мирославу Сергеевну.

– Разумеется, Мирославу Сергеевну! Ужасное происшествие! Просто ужасное! Да, времена уже другие, тот кошмар закончился много лет назад, но, знаете, материнское сердце все равно всякий раз сжимается от тревоги. – Гала перевела взгляд на Фроста. – Вы, наверное, тоже оттуда?

– Откуда – оттуда? – вежливо поинтересовался он.

– Из Горисветово. – Она снова окинула его взглядом с головы до ног, вынося окончательный вердикт. – Охранник или что-то вроде того, да?

– Что-то вроде того, – он кивнул.

– Вот я и вижу, что не местный. Местные-то про те ужасы никогда не забудут. Вот Мирочка, к примеру…

– Галочка… – В голосе Мирославы прорезался такой специфический звук, словно бы чем-то острым скребли по стеклу. – Галочка, ты точно хочешь обсудить прошлое при ребенке?

– А почему бы и нет?! Василисе сейчас почти столько же лет, сколько было и тебе тогда! Она должна понимать, что мир полон опасностей! Васенька, ты понимаешь?!

Васенька ничего не ответила. Она смотрела не на мать, а на Мирославу. И взгляд ее Фросту не понравился. Не должно быть у маленькой девочки такого взрослого взгляда.

– Все это ужасно… – Гала трагически вздохнула. – То есть, я не обвиняю в случившемся именно тебя, Мирослава! Но кто-то из руководства школы обязан за это ответить! Как-то компенсировать…

– Что компенсировать? – Мирослава улыбалась, а в голосе добавилось хрипотцы. Еще с прогулки по оврагу Фрост понял, что хрипотца эта не к добру. И не всегда она от волнения, далеко не всегда. Он понял, а Гале еще только предстояло это узнать.

– Мои… наши моральные страдания. – Гала страдала почти искренне, даже слезинка выкатилась из уголка ее подведенного глаза. – Я вверила вашей школе жизнь и судьбу своего единственного ребенка, а вы меня так подвели! Я звонила! Не тебе, ты же не даешь номер своего телефона простым смертным! – Последняя фраза прозвучала как упрек.

– У нас не принято предоставлять личные номера родителям воспитанников.

– И это очень плохо! Ваша служба безопасности, – Гала бросила уничтожающий взгляд на Фроста, – работает из рук вон плохо! По вашей вине я чуть не потеряла свою малышку.

– По нашей вине? – Мирослава была мила и терпелива. Какая молодец! Вот Фросту, например, уже изрядно надоел этот театр одного актера. К тому же, играла Гала из рук вон плохо. Переигрывала.

– А чьей еще? – Гала вдруг сделалась серьезной и сосредоточенной, от недавней псевдобогемности не осталось и следа. – Значит так, Мирослава Сергеевна, – процедила она, – я требую, чтобы школа выплатила мне деньги за моральные страдания мои и моего ребенка!

Фрост покосился на ребенка. Ребенок страдающим никак не выглядел, скорее уж скучающим.

– Ты читала договор? – спросила Мирослава все тем же ласковым, но скрежещущим голосом.

– В смысле? Какой договор? Не уводи разговор в сторону! Я все равно это так не оставлю!

– Договор о приеме Василисы в школу. Все родители наших учеников подписывают договор. Уверена, что ты тоже его подписала.

– Не помню. Возможно, что-то такое и было, но какое отношение?..

– Понимаю, там очень много пунктов. – Мирослава вытащила из кармана пиджака свой мобильный, принялась что-то искать в фотогалерее. – Но договор типовой, одинаковый для всех. Вот, кстати, и он! Подожди секундочку, я найду нужный пункт. Значит так… – Она подняла вверх указательный палец. – Пункт десять, подпункт семь. Тут много букв, поэтому я коротенько, своими словами. Хорошо?

Хорошо Гале не было, она еще не знала, что ее ждет, но уже почуяла подвох.

– Администрация школы несет ответственность за безопасность воспитанников школы до тех пор, пока воспитанники находятся в ее стенах. Либо вне ее стен, но в рамках образовательного процесса. – Мирослава подняла взгляд на Галу. – Это что-то типа экскурсий, лабораторных и пленэров. Тут полный список, ты потом сможешь ознакомиться. Ответственность за здоровье и безопасность воспитанника вне стен школы и вне учебного процесса несут его официальные представители: родители, опекуны и так далее. Администрация школы и попечительский совет оставляют за собой право отчислить воспитанника, если его официальный представитель халатно относится к исполнению своих обязанностей, в результате чего может быть причинен вред физическому и психическому здоровью воспитанника. Есть еще про репутационные потери школы, понесенные в результате действий официального представителя воспитанника. Это уже, как водится, мелким шрифтом. – Мирослава вздохнула. – Такие уж коварные люди – эти юристы! Но, надеюсь, суть договора тебе ясна. Твоя дочь очень талантливая девочка, и нашей школе не хотелось бы терять такую замечательную ученицу, но риски и репутационные потери… Ты меня понимаешь, Гала?

Гала понимала, очень хорошо понимала. Потому и сделалась белее своего давно небеленого потолка.

– И кто просчитывает эти риски и репутационные потери, Мирослава… Мирослава Сергеевна? – спросила она наконец.

– На начальных этапах я. – Мирослава улыбнулась, а Гала облегченно выдохнула.

– То есть мы можем договориться? По старой памяти, так сказать?

– По старой памяти не сможем, но мне достаточно неукоснительного соблюдения пунктов договора и отсутствия взаимных претензий. – Как же ловко у нее получалось разговаривать на этом сухом юридическом языке! Фрост аж заслушался. – Но у вас ведь есть претензии к нашей школе?

– Нет… – Гала энергично затрясла головой. – Нет у меня никаких претензий. Произошло недоразумение. Маленькая досадность.

– Маленькая досадность? – Мирослава перестала улыбаться. – Как интересно вы интерпретируете события! Ваш ребенок пропал не по вине школы…

– Василиса нашлась! – Гала стремительно краснела, наверное, окончательно просчитала все риски. – Она нашлась, все в порядке! Для нее это обычное дело! Она всегда витает в облаках. Творческая личность. Ты… вы же должны это понимать!

– Я понимаю. – Мирослава кивнула. – Я все прекрасно понимаю, поэтому предлагаю компромиссный вариант. – Она перевела взгляд на Василису.

За этой перепалкой все они совершенно забыли о девочке, а девочка встревожилась. Фрост видел на ее маленьком веснушчатом лице не страх даже, а ужас. Чего она боялась? Исключения из школы или того, что ее маменька останется без стипендии? Фрост бы поставил на первое. Девочка была хоть и странная, но славная.