Ледяной рыцарь

– Конечно, – не моргнув глазом, ответила тетя Рыся. – Ты была на краю гибели. Впрочем, ты и сейчас в опасности, если только не будешь слушать тетю, которая желает тебе лишь добра.

– Простите, тетя, я забыла, – Маша виновато оглянулась на старика. – Я прочитала вашу книгу…

– Ты выглядишь совсем как прежде, – продолжала женщина, внимательно глядя на девочку своими кошачьими глазами. – Глазки ясные, личико разрумянилось, вылитая покойная мама. Полагаю, ближе к весне мы вполне осилим дорогу до Теплого берега, чтобы представить тебя официально и вернуть венец, а с ним и право на беспрекословный приказ. В твоих интересах играть по правилам и во всем слушаться меня.

– Для чего вам венец? – у Маши ломило зубы от скрипучей музыки, старый слуга очень старался, несмотря на то что хозяйки давно закончили трапезу.

– В современных рысарях все меньше от благородного Гривухи, все больше волчьей дикости, – начала тетя так мягко, словно рассказывала удивительную сказку, – деревни живут своей жизнью, рысари же все время проводят в войнах, уничтожая друг друга. Несмотря на прекрасное рысарское воспитание, которого, кстати, у тебя нет по причине слабого здоровья, как например, метание кинжалов, бой на ножах и железяках, верховая езда – я не могу, естественно, соперничать с мужчинами в ведении войн, в открытом бою. Боюсь, что только твоя и моя родословная пока удерживает в моей власти Громовую груду, крепость наших предков. У тебя в кольце замков Горы Ледяной угрозы самый влиятельный титул. Я намерена представить тебя чистопородным рысарям, чтобы они отказались от посягательств на Громовую груду. А до тех пор мы в опасности. К примеру, как раз накануне твоего выздоровления мне прислал угрожающее письмо рысарь Зазубрина. Он собирается напасть на замок.

«Напасть на замок», – повторила про себя девочка, ее сердце забилось часто-часто.

– Может, нам пора удирать?

– Я полагаю, весть о твоем выздоровлении остановит его. В крайнем случае, нас защитят верные воины, рысари и стрельцы. Скоро праздник новорожденных Звезд, после него путешествия запрещены, поэтому мы не можем тронуться в путь сейчас.

Удостоверившись, что девочка послушна и готова играть по правилам, привениха, очевидно, успокоилась и расслабилась. Она снова заняла свое любимое место у подножья трона, закутавшись в звериные шкуры, словно в одеяла, и принялась расспрашивать девочку по летописи. Маша немного путалась, но отвечала на вопросы верно, удивляясь про себя, насколько легче запоминать новый материал, когда от этого зависит твоя жизнь, не то что учить химию в школе, если страшнее двойки ничего не грозит…

Глава 6

Старые вещи для новой венцессы

В тот же вечер у Маши началась совсем другая жизнь. Жизнь, о которой она мечтала. Из тронного зала она вышла гордо и прямо, совсем как ее новая родственница, изящно приподнимая пальцами подол своего платья. Первое, что она сделала – обошла замок, заглянула во все комнаты, поднялась на занесенные снегом верхние площадки четырехугольных башен, исследовала кухню, сунулась даже в подземелье, но испугалась крыс и вернулась в свою комнату. Здесь уютно потрескивали дрова в печке, на сундуке ждал ужин – пирог со свеклой и кружка молока. Теплый свет свечи дробился на золотом шитье подсолнухов – из летописи девочка уже знала, что красно-золотые подсолнухи всегда украшают комнату богатой и знатной незамужней девушки, а вот личные геральдические цвета Калины Горькослезной – зеленый, белый, бледно-желтый. Именно в таких красках была оформлена ее комната.

– Мне кажется, я уже почти как дома, – легкомысленно решила Маша.

Девочка долго развлекалась тем, что принимала перед зеркалом красивые позы и приговаривала:

– Госпожа сударыня венцесса Калина.

Только уже засыпая, девочка вспомнила про то, что так и не нашла источник магического зова, но успокоила свою совесть тем, что ее не пустили в барак.

Поутру она еле дождалась прихода Авдуськи, которая помогла ей одеться, заплести косу и уложить ее короной. Ей не терпелось выйти на улицу, осмотреть замок снаружи. Наспех проглотив неизменную чашку бульона с черным хлебом, Маша надела на парчовое платье свою куртку, накинула сверху беличий плащ и поспешила во двор крепости.

Маша сегодня вышла из замка не через кухню, как в прошлый раз, она чинно, как настоящая госпожа сударыня, прошла по закругляющемуся коридору прямо к входной двери, маленькой и неприметной, куда меньше двери, ведущей в тронный зал, и теперь только луч колокольца мог ей подсказать, как лучше пройти к рысарскому бараку.

У барака ей вновь повстречался вчерашний рысарь.

– Ты что тут рыщешь? – спросил он недобро.

– Как вас зовут?

– Старшой, – неприветливо ответил он.

– А я венцесса, скажите мне, почему меня не пускают в барак?

– Здесь воины отдыхают между битвами, девочка, – Старшой явно не желал называть Машу согласно титулу. – Иди, иди отсюда.

– Я посмотрю и уйду, – не отступала девочка.

Старшой быстро оглянулся, а потом сказал:

– Дело в том, что у нас тут обледенелый больной. Проклятье ледяной кости. А ты, насколько я помню, тоже болела? Значит, вам опасно встречаться, и его угробишь, и сама… Снова сляжешь куклой. Иди отсюда, любопытная такая, пока тетка не заперла тебя в башне.

Обидевшись, Маша пошла прочь, не оглядываясь, ее руки сами собой сжимались в кулаки. В привыкшей к роли венцессы голове уже крутились гневные мысли: «Какой-то вояка, как он смеет так со мной разговаривать!» Она бы пошла прямо к Рыкосе Гривастой, если бы ее вновь не остановили – уже знакомый бородатый дядька с кирпично-красным лицом и бледно-голубыми глазами. Как бы случайно он сыпанул лопату с углем на подол девочки и тут же принялся ругаться:

– Да что ж ты, твое чистопородие, шастаешь, вот бабам больше работы нет – тебя обстирывать, сидела бы в замке, лечилась бы, нет, потянула ее нелегкая…

Новый поток ругани девочка не выдержала, из глаз ее брызнули слезы обиды.

– Ну ты что, глаза на мокром месте, – вдруг перепугался мужик. – Ну-ка, завязывай. Иди, сядь сюда, да в кузню не суйся, там еще чернее! Тут сядь, на воздухе. Чего ты, маленькая…

– Вы кто? – хлюпая носом, осведомилась Маша.

– Кузнец я здешний, дядька Степан. Да ты не бойся меня, у меня в Рябиновке дочка, совсем как ты, младшенькая…

– Я не боюсь, я просто расстроена, – объяснила Маша. – Мне хочется посмотреть барак, а Старшой меня не пускает.

– И правильно не пускает, – кузнец вернулся к своей работе – кузница его была тут же, под навесом, – что делать девочке в бараке рысарей. Я бы своей задал прутом по мягкому месту.

– Но мне очень надо, дядечка Степан, а вы не могли бы мне доспех рысарский смастерить? – взмолилась девочка.

– Для чего это? – кузнец посмотрел на нее искоса.

– Я бы рысарем оделась, в барак бы забралась…

– Зачем? – он замер с большим молотом в руках.

– Предчувствие у меня, – покривила душой Маша. – Есть там кто-то, кто страдает от проклятья ледяной кости, а вот я выздоровела, может, я ему чем помочь смогу…

– Кто это выздоровел от проклятья ледяной кости? – раздался визгливый голос. Из каморки рядом с кузницей выглянул абсолютно лысый человек в длинной шубе из плохо сшитых шкур. Маша задумалась, сколько же ему лет – на первый взгляд он выглядел молодо, но потом прищурился и сразу состарился, словно по волшебству…

– Ну так кто этот несчастный?

– Ты, детка, не пугайся только, это старьевщик, мой старый друг, собирает барахлишко по рысарским крепостям, он завтра уедет… – пробормотал кузнец и отвернулся к наковальне, Маша услышала, как он проворчал себе под нос: «Дернуло же дурака старого вылезти»…

– Это я выздоровела, – упавшим голосом ответила девочка.

– Ты? – старьевщик смерил ее взглядом и нахлобучил на блестящую голову шапку-ушанку, уши которой торчали в разные стороны. – А ты кто такая?

– Я венцесса, – гордо улыбнулась Маша.

– Какая еще венцесса?

– Венцесса Калина Горькослезная!

– Ой уж, – усомнился гость. – Степан, что тут у вас делается, а? Каждая оборванка уже венцессой считается.

– Вы что! – возмутилась девочка. – Почему оборванка? Разве в таких платьях оборванки ходят?