Кротовая нора

Дмитрий помог Екатерине Андреевне спуститься по лестнице и пошел снова к крыльцу, чтобы встретить Марию.

Мария вышла в том самом платье, которое она примеряла. Только теперь она была в светлом парике, в котором сверкали камни на булавках для волос, сделанных в виде цветков, на шее была бархотка с кулоном-капелькой. Понять, что Мария очень волновалась, можно было, только посмотрев на то, с какой силой она сжимала веер в руках.

Дмитрий, увидев Марию, замер, не успев подняться на крыльцо.

– Добрый вечер, Дмитрий Михайлович, – сделав реверанс и улыбнувшись, приветствовала его Мария.

– Дмитрий, мы опоздаем, – сказала Екатерина Андреевна.

Строганов вздрогнул и стал подниматься по лестнице. Екатерина Андреевна любовалась племянником.

– Добрый вечер, Мария, – сказал он, подходя к ней и подавая руку, – рад видеть вас в добром здравии. Вы прекрасны, – он наклонился, чтобы поцеловать ей руку.

– Спасибо, – пробормотала Мария.

Дмитрий помог спуститься по лестнице. У Марии немного дрожала рука. Дмитрий почувствовал дрожь и ободряюще пожал ей руку, помогая сесть даме в карету.

20

Пока мы ехали, я старалась привести свои мысли в порядок. Этот вечер сулил встречи со многими историческими личностями. Возможно, я увижу и саму Елизавету Петровну. От волнения у меня снова задрожали руки, дыхание сбилось.

«Что за проклятая особенность организма, – злилась я, – и что обиднее всего, я никак не могу на это повлиять. Раз, два, три», – заставила я себя дышать по счету. Постепенно я стала успокаиваться.

– Дмитрий, будет ли Елизавета Петровна, Иван не говорил? – прервала молчание Екатерина Андреевна.

– Обещалась. Это первый большой бал после ремонта Петергофа. – Строганов сидел в карете напротив нас.

– Я слышала, что Растрелли превзошел самого себя, – повернувшись ко мне, сказала Екатерина Андреевна. – Машенька, тебе не приходилось бывать в Петергофе ранее?

– Нет. Но я много слышала о нем, – ответила я.

«Вот оно, я увижу этот великолепный дворец таким, каким он был при Елизавете Петровне», – чуть не закричала от восторга я.

То, что я могу видеть все исторические шедевры, мирило меня с пребыванием здесь, в этом времени.

Еще на подъезде к дворцу я увидела кареты у парадного входа западного флигеля, из которых выходили дамы и кавалеры в блистательных нарядах.

21

Мы вошли в танцевальный зал.

«Как же мне повезло увидеть все подлинное», – продолжала восторгаться я, не успевая вертеть головой, осматриваясь и стараясь запомнить все детали, по обыкновению сравнивая с будущим. Я сама себе напоминала восторженную девочку из фильмов-сказок, впервые попавшую во дворец.

Было уже достаточно много народа, костюмы и украшения поражали своей роскошью. Громко играл оркестр.

Особенность танцевального зала – фальшивые зеркальные окна-обманки, занимавшие основное пространство глухих западной и северной стен. На противоположных им стенах окна были настоящие, большие, в два яруса. Вечерний свет, льющийся из двух рядов окон, отражался в зеркалах и наборном паркете. Кроме того, в зеркалах отражался свет от сотен горящих свечей в позолоченных стенных жирандолях и бра. Простенки между окнами, как настоящими, так и фальшивыми, занимали огромные зеркала в резных позолоченных рамах. Изобилие зеркал создавало эффект многократно умноженного пространства.

В простенках между окнами, над зеркалами, были расположены круглые по форме картины – тондо. Падуги, создающие плавный переход от стен к потолку, были украшены живописными медальонами и лепными кронштейнами. Плафон, созданный специально для зала, занимал весь свод, он и в будущем сохранит изначальный замысел Растрелли. Кроме этого, пространство зала украшала причудливая позолоченная резьба.

Я много раз бывала в этом зале, и меня всегда поражало изобилие золота в отделке. По преданию, строившая его Елизавета Петровна распорядилась не жалеть для этого зала золотых украшений, потому что он служил для приема купцов, которые были очень неравнодушны к золоту. Сейчас же я ловила себя на мысли, что хочу подойти и потрогать все руками. Все вокруг сверкало и блестело так, что с непривычки у меня уже рябило в глазах от обилия золота и драгоценностей.

«Да уж, как изменчива мода, и не только на платья и украшения, но и на фигуры, – подумала я, встретив несколько известных мне по дошедшим до нашего времени портретам персон. – Какие же здесь все толстощекие, тучные, за редким исключением», – я посмотрела на Екатерину Андреевну и Дмитрия.

«Ну-ну, – продолжала анализировать я, – художники так же льстят своим заказчикам, как и фотографы в будущем. Но буду честной, у них нет культа стройности. Вот оно, веяние моды XVIII века».

Народ все прибывал, в центре зала начались танцы. Екатерина Андреевна и Дмитрий прошли дальше, по пути, надолго не останавливаясь, с кем-то здоровались, представляли меня. Было очень шумно: звучала музыка, раздавался громкий смех, разговоры, кто-то спорил. Наблюдения настолько меня увлекли, что я не заметила, что кто-то к нам подошел.

– Добрый вечер, милая Екатерина Андреевна, – услышала я мужской голос, – как я рад вас видеть.

Я обернулась. Это был молодой человек практически одного возраста и роста с Дмитрием. Я пыталась понять, кто бы это мог быть.

– Добрый вечер, Иван Иванович, и я рада вас видеть, – протягивая руку, улыбаясь, сказала Екатерина Андреевна.

Иван Иванович взял руку Екатерины Андреевны, наклонился и поцеловал ее.

– Мария, позвольте вам представить – Иван Иванович Шувалов, графиня Мария Белозерская, – представил нас друг другу Строганов.

Я все время боялась попасть впросак с придворным этикетом, как делать реверанс, кому подавать руку для поцелуя, кому нет.

– Позвольте засвидетельствовать вам свое восхищение, – проговорил Иван, делая шаг ко мне.

– Благодарю, Иван Иванович.

Я решила, что нужно протянуть руку, что и сделала. Иван Иванович взял мою руку, наклонился и поцеловал ее.

«Если судить по портретам, то Иван Шувалов должен быть довольно-таки упитанным, даже на ростовых портретах он казался рыхловатым, – рассуждала я, – а на самом деле он вполне подтянутый молодой человек, просто черты его лица мягкие, округлые. И руки у него теплые и нежные».

– Иван Иванович, голубчик, когда же вы приедете к нам с визитом?

– Обещаю в скором времени, вместе с Дмитрием приедем, – ответил Иван Иванович.

– Милые дамы, простите нас, вынуждены вас ненадолго оставить, – сказал Дмитрий и, взяв под руку Ивана Шувалова, стал уходить от нас.

– Простите, еще увидимся, – успел проговорить Иван Иванович, и Дмитрий увел его в сторону.

– Жаль, Дмитрий не дал нам поговорить. Иван Иванович очень интересный собеседник. Я хотела его расспросить про университет. Мария, – вдруг прикрывшись веером, проговорила Екатерина Андреевна, – вон там, у окна, рядом с дамой в розовом, стоит Мавра Егоровна. Мы с тобой встречали ее в парке. Постарайся не попадаться ей на глаза.

– Я постараюсь, – пообещала я.

Теперь я смогла ее рассмотреть.

«А ведь здесь не наврали, – вспомнив описания внешности Мавры из энциклопедий и книг, пришла я к выводу: и правда неприятная особа. Немолодая, дебелая, невысокого роста, глаза с короткими белесыми ресницами. Есть же такие отталкивающие лица», – подумала я.

– Смотри, вон там, мимо парочки в синем, проходит Бестужев, канцлер, – наклонившись в мою сторону, обратила мое внимание Екатерина Андреевна.

– Алексей Петрович? В бордовом камзоле? – уточнила я.

– Да, это он, – подтвердила Ростовцева.