Магическая таверна

Тем временем нас с Эйлин заметили, от общей массы людей отделилось трое и направились к нам. Очень живописная компания, надо сказать. Мужчина, а по бокам от него две женщины. Он – белый, с пшеничного цвета волосами длиной чуть ниже ушей, высокий и самоуверенный, а они, как принято говорить на Земле, мулатки. Одна в возрасте, очень чёрная, невысокая и кругленькая, будто колобок, вторая – ровесница Эйлин и тоже рыжая. Если бы не светло-шоколадный с матовым отливом оттенок кожи, я бы решила, что они сёстры. Все трое были в чёрном. Женщины красовались в глухих, под горло платьях, с полупрозрачными гипюровыми рукавами, на головах широкополые шляпы, а мужчина шокировал нарядом, так как выглядел в нём роскошно, словно собрался на званый ужин. Чёрный костюм сидел на мужчине как влитой, удобный и определённо пошитый на заказ. Белая рубашка с кружевными манжетами и широким отложным воротником, также обшитым кружевами, украшала грудь, выглядывала в ворот полураспахнутого камзола. Довольно длинные панталоны туго обтягивали бёдра, придавая им мужской манкости, тем более вышагивал этот экземпляр важно, с чувством собственного достоинства. Поверх рубашки с камзолом был накинут плащ длиной до колен, и полы его тоже развевались на ветру. Притягивала взгляд двойная застёжка фи?була, держащая плащ на плечах. Что-то вроде затейливого символа, одновременно служащего украшением и скрепляющим одежду. От одного символа к другому через грудь тянулась двойная серебряная цепь. Я с изумлением уставилась на лощёного красавца, на его изящные руки в пене кружев, выглядывающих в декоративные разрезы на широких рукавах, на его плавный, безупречный шаг.

Эйлин преисполнилась почтительности: краем глаза я увидела благоговейное выражение на её лице и как она склонилась в реверансе и чуть не поперхнулась от увиденного воздухом: мне что, тоже надо? Простите, не обучена. А потом как-то некстати пришло понимание, что плащ мужчины развевается гораздо сильнее, чем должно получаться при таком ветре, как на поляне. Это было устрашающе – словно мрачная сила реяла вокруг его фигуры, оттягивала всё внимание от женщин в центр. Я скептически хмыкнула, наблюдая. Маг и позёр. Тратит силы на такое! Ну, или у него их чересчур много, может себе позволить. В любом случае, спецэффекты не произвели на меня настолько сильного влияния как на Эйлин.

Мужчина с двумя спутницами подошёл и остановился неподалёку.

– Ясного дня, Ника, – произнёс он хорошо поставленным, звучным голосом.

Теперь, вблизи было видно, что на щеках у него змеятся тонкие шрамы: ползут по коже от висков к уголкам рта как едва заметная сеточка, а капризные губы изогнуты в небрежной улыбке. Такая может означать вежливость и в то же время ничего. Он грациозно наклонился и, прежде чем я успела отреагировать, захватил тонкими, но удивительно сильными пальцами мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони. У меня мурашки по спине побежали. А мужчина, улыбнувшись ещё загадочней, посмотрел в глаза.

– Интересно, – выдал он, поглаживая кожу моей руки большим пальцем.

А затем нахально ткнулся в руку носом и без церемоний понюхал. Вот прямо запросто, с шумом втягивая воздух носом. Я поспешно вырвала руку и спрятала её за спину:

– Фетишистов не уважаю.

Брови холёного красавчика взлетели на лоб. Он выпрямился с любопытством рассматривая меня.

– А ты дерзкая. Хорошо. Нам такие нужны.

Я прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Грубость с наскока тут совсем не нужна, хоть странный тип вызывает озноб по коже, но и лишняя покорность не подходит. Если сейчас прогнусь, то меня станут пинать.

– Какая есть.

– Меня зовут Найтес Роскарио. Очень приятно познакомиться, Ника. Ты просто… Delectamentum!

Латынь режет слух, я впиваюсь взглядом в мужчину, а он смотрит так, словно его следует понимать буквально, улыбается оценивающе и расчётливо. Вот точно: нарочно так сказал. Проверяет мою образованность и дополнительно подчёркивает, что в курсе откуда я.

– Мы не настолько близко знакомы, чтобы звать меня упоительной, – парирую я.

– Знаешь древний язык. Как приятно.

Отшагнув от меня в сторону, мужчина резко разворачивается, так что плащ взметнулся за спиной и повернулся лицом к Эйлин.

– Добыча славная, – холодно бросил он. – Но ты не сказала, что она заражена драконом.

Лицо Эйлин, которое до этого выражало блаженство, побледнело. Эм-м, не поняла: она тащится от него что ли? Сочувствую.

– Не может быть! – выдохнула рыжая. – Когда б такое могло произойти?!

– Вытравим, – без тени эмоций отозвался Найтес.

А у меня в голове упорно звенело: Найтиль. Найтиль-птеродактиль. Уж очень определённые ассоциации вызывал этот взлетающий за плечами плащ. Всё во мне воспротивилось заявлению колдуна. Понятия не имею что значит: «заражена драконом», но я тебе вытравлю! Всё моё останется со мной.

– Ничего, что я вас слышу? – поджав губы, поинтересовалась я. – Что вам от меня надо?

Мой голос звучал удивительно холодно, словно не стучал пульс в венах пойманной птицей, не немели от ужаса губы. Я чуть прищурилась, инстинктивно принимая выражение лица, которое видела у Даэля. Молча смотрела на мужчину в чёрном и тот вновь обратил взгляд на меня. Глаза у него были, к слову, светло-голубые, почти прозрачные.

– Хм. Магиня, неучтённая. Магия, скорее всего, огня, – произнёс он тоном, словно это всё объясняло. – Связь с драконом пока слабая, ты же человечка, иномирянка. Проведём ритуал и будешь как новенькая.

Я покосилась на Эйлин, на лице которой расцветала счастливая улыбка. Вот так, в паре кратких фраз совсем с иным эмоциональным оттенком умещалось: «Ты важна, Ника». И ведь не врала, наглая! Действительно важна. Только важность эта для меня ничем хорошим не обернётся. Потому что, во-первых – я не желаю участвовать в чужих войнах и во-вторых – испытываю отвращение, когда меня используют в тёмную, спасибо Стасу. Но временно решила промолчать, пусть мужчина полностью выскажется.

– Идём, покажу как мы здесь устроились, – тем временем произнёс он и зашагал в центр поляны, ни капельки не сомневаясь, что все следуют за ним.

Я пошла, внимательно запоминая лагерь. Плотной кучкой в центре стояли высокие шестиугольные палатки, натянутые на шестах. У входа в каждую были воткнуты в землю флаги. Особенно приковывали взгляд узкие штандарты напротив одной из них: два вертикальных полотна ярко-зелёного цвета с золотой каймой по краю и золотым непонятным символом в середине. Символ показался знакомым. Я видела такой совсем недавно! Сосредоточившись, я припомнила где. Посмотрев на грудь вышагивающего рядом Найтеса убедилась, что точно: застёжка фибула на его плечах повторяла очертания символа. Оу, так он не просто колдун, а некого знатного рода, со своими гербом и регалиями? Понятно, почему потеряла голову бедная Эйлин: девочек такое впечатляет, уносит фантазиями. А тут к тому же мужчина красив, галантен, ухожен. Хотя, как по мне, то его вид для лесной поляны слишком вычурный. Он кажется здесь чужим и неуместным.

– Я вижу, ты сравниваешь узор, Ника, – отреагировал на мой взгляд Найтес и я поспешно отвела глаза.

– Я не сильна в геральдике.

– Конечно. – Колдун улыбнулся легко, но не снисходительно. – Я объясню. Этот символ читается на эсшаорском как «Свобода». Мы называем себя Вольной Лигой. Наша цель уйти от господства драконов и организовать свой порядок. Тут со мной колдуны и ведьмы, которые поддерживают эти взгляды. В общем, нас можно также звать и независимым ко?веном*.

Угу. Отщепенцы значит. Ренегаты и борцы. Вот мне повезло-то! Должно быть, на лице у меня отразилось истинное отношение к ситуации, потому что взгляд Найтеса посуровел.

– Не стоит так сразу отказываться. Ты в нашем мире всего два дня.

– Три.

– Не влияет. Видела ли ты достаточно, чтобы делать глобальные выводы? Конечно, нет. Всё, что тебе известно, ты узнала от драконов. Они умеют быть убедительными, особенно впечатляют юных дев.

Щёки у меня вспыхнули румянцем, я рухнула в поцелуй, который произошёл между мной и Даэлем ночью, и Найтес довольно улыбнулся, считав реакции.

– О, эти порозовевшие щёчки, приоткрывшиеся губки и прелестное смущение на милом личике, – проворковал он. – У тебя, девочка, явное чувственное расстройство от драконов.

– Это для вас расстройство, а для меня радость, – пробормотала я, однако ведьмак как не слышал.

– Так как же он проник в твоё сердечко? Прикосновения? Поцелуй? На кого из них ты запала? – насмешливо пропел он. – А ведь мужчины в темноте все одинаковы.

В его тоне звучала издёвка. Вот гад!

Глава 6. Выбор

…Дело не в дороге, которую мы выбираем, – то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.

– Магия – это не нарушение законов природы, как думают некоторые, – вещал Найтес, ведя меня по лагерю дальше.

На нас смотрели, я чувствовала, что меня с любопытством разглядывают, однако близко из постоянных обитателей лагеря к нам никто не подходил и признаков беспокойства от наличия внезапно появившейся из леса девушки тоже никто не выказывал. Парочка молчаливых ведьм, вышедших встречать нас с Эйлин вместе с Роскарио молча удалилась, так не проронив ни слова, зато сама рыжая девушка следовала за Найтесом попятам, не сводя с него влюблённого взгляда. Прилипла намертво. Я, правда, не понимала, что она в нём нашла, но о вкусах не спорят. Найтес же, после того как я не отреагировала на двусмысленное высказывание о драконах, вроде бы успокоился, перестал ехидничать и с большим удовольствием взялся говорить о магии, посвящая меня в азы. Ему явно нравилось, настолько он разошёлся. Я слушала, так как чего-чего, а лектор из него вышел отличный. Рассказывал интересно, не отвлекаясь на постороннее, только дельные вещи. И вообще, переключившись на сугубо научную стезю Найтес стал вполне выносим. Хотя время от времени мне чудилось, что он бросает на меня загадочные взгляды. На Эйлин при этом он обращал внимание не больше чем на дерево.

– Я знаю, в твоём мире есть такая наука физика и она находится в прямом конфликте с принятием волшебства, как и любого чуда, напрочь отрицая существование магии, а мы в Эсшаоре не просто верим в неё, мы ей живём. Магия – это альтернативные законы. И она, и ваша физика держатся на структурном понимании реальности: есть А, есть В и они влияют друг на друга. Только вот то каким образом влияют и вносит центральную суть. В Лонгании упорно считается, что магия в любом виде может использоваться для обмана людей. Все владеющие ей – это шарлатаны. В лучшем случае, люди «не в себе», а вот физика другое дело! Это же наука. А чем наука отличается от деяний волшебников?

– Может быть способом воздействия на мировоззрение, – сухо проговорила я.

– О, сейчас ты скажешь, что наука объективна, неотъемлема от развития, а магия есть суть сверхъестественное, где нельзя потрогать, – обрадовался Найтес. – В этом плане физика, конечно, более приятная штука. Почти все явления ей изучаемые можно трогать, тогда как магия эфемерна. А людям необходим тактильный контакт, дабы убедиться в реальности.

– Вы много знаете о моём мире, – ушла от прямого ответа я.

В душе коварным образом встрепенулась надежда: может, спросить Найтеса о способе вернуться домой? Он наверняка знает. Но, посмотрев на тонкие, охваченные пылом беседы черты мужского лица, отбросила эту мысль. Не скажет. Пусть лучше просто говорит о Земле.

– Конечно, глупая человечка! – Найтес всплеснул изящными холёными кистями, в облаке кружев.