Соседка

Дина увернулась от руки ухажера.

– В жопу себе засунь свои извинения, – отчеканила она. На этот раз глаза из орбит вылезли у Костика, а заодно отвисла челюсть. Дина развернулась и пошла прочь от машины. – Не звони мне больше, – крикнула она, не оборачиваясь.

– Дина!…

Дина быстро шла в сторону метро. Через несколько секунд до нее донесся наполненный злобой и обидой голос напрасно потратившегося на обед кавалера:

– Да пошла ты, сука!…

Дина судорожно сглотнула, и гордо вскинув вверх подбородок, ускорила шаг.

–

Обуреваемая эмоциями, Дина резко распахнула дверь подъезда, после чего захлопнула ее с таким грохотом, как будто разорвалась небольшая граната. Перед содрогнувшейся дверью, со стороны улицы, на асфальте остался лежать тонкий шелковый шарфик, слетевший с шеи девушки. Яркая ткань выглядела похожей на прекрасный экзотический цветок.

Жильцы одной из квартир первого этажа, пожилая пара, сидевшая за вечерним чаем, услышав, как в очередной раз грохнула подъездная дверь, укоризненно покачали головами.

– В этом доме, Софочка, живут одни сумасшедшие, – беря из хрустальной вазочки печенье, сказал маленький сморщенный старичок. Жена покивала головой.

– Да, Марик. Зря ты согласился на первый этаж, – сказала она. Муж пожал плечами.

– Но, согласись, Софочка, все-таки двушка, хоть и на первом этаже, это лучше чем одна комната.

Жена снова покивала головой.

– Это таки да, Марик. Но если людям нет покоя, даже десять комнат будут не в радость.

Муж сокрушенно вздохнул и потянулся за очередным печеньем.

– Да, Софа. Когда вокруг одни сумасшедшие ничего другого ждать не приходится.

Жена снова кивнула и, сделав глоток из своей чашки, задумчиво сказала:

–А цены?! Ты видел, Марик, какие в магазине цены? Определенно все вокруг сошли с ума. Мы живем в сумасшедшем мире.

– Да, Софа.

–

Мужская рука потянулась к яркому лоскуту, лежавшему на асфальте. На мгновение, приложив ткань к лицу, мужчина глубоко вдохнул ее запах. От шарфа исходил легкий приятный аромат духов, едва уловимый запах сигаретного дыма, и нежнейший, еле-еле чувствующийся запах девичьей кожи. Мужчина почувствовал, что через его тело как будто прошел электрический разряд. Взглянув по сторонам, он убрал шарф в карман. Губы тронула улыбка. Он ощутил прилив энергии, радость.

Предвкушение. Это самая лучшая часть. Возможно, даже, лучше, чем все остальное.

Глава 8

Иван Данилович Лопахин в юности мечтал заниматься археологией. Когда дело дошло до поступления в ВУЗ, мать решительно воспротивилась сделанному сыном выбору, считая, что он витает в облаках и увлечение странным, на ее взгляд, никому не нужным занятием, это совершенно не серьезно. Нужно думать о будущем, а не предаваться глупым романтическим мечтам. Мужчине нужна нормальная профессия, которая сможет и прокормить, и сделать его уважаемым, полезным членом общества, а не ковыряющимся в пыли, в попытках отыскать очередной черепок или ржавый гвоздь, чудаком.

Под нажимом матери Иван Данилович поступил на экономический факультет. Учеба и последующая работа ему не нравились. Но мать твердила, что это пройдет. Неустанно повторяя, что потом сын ей еще спасибо скажет. Поумнеет, повзрослеет, начнет разбираться в жизни. Но Иван Данилович повзрослел, поумнел, и матери уже давно не было на свете, а работа, так и не доставляла ни радости, ни удовлетворения. Чувства благодарности к тому, что мать подтолкнула его в «нужном» направлении так и не пришло. Разумеется, теперь уже глупо и бесполезно было сожалеть о прошлом, и уж тем более что-то менять – жизнь-то уже, считай, прожита, но, в глубине души, Иван Данилович, все эти годы чувствовал разочарование и даже обиду. Как будто его несправедливо обделили, лишили чего-то, что было ему положено по праву. И на жизнь хватало, и на работе ценили, и относились с уважением, а жизнь как будто прошла мимо.

Лет пять назад, когда Иван Данилович достиг уже вполне солидного возраста, появилась у него новая мечта. Не такая романтическая, конечно, но все же. Иван Данилович загорелся идеей обзавестись собственным домом. Жить за городом, возиться в земле, пусть и не с целью найти какие-нибудь уникальные, представляющие научную ценность, предметы старины, а выращивая банальную морковку, редиску, помидоры. Ни о каком шикарном доме Иван Данилович не мечтал. Откуда у рядового экономиста такие деньги? Но на небольшой участок земли со скромным домиком, скопленных им сбережений вполне хватало. Был он холост, денег на себя тратил не много, так, что на счете в банке скопилась довольно приличная сумма. Иван Данилович начал просматривать объявления о продаже участков. Обратился в несколько агентств по торговле недвижимостью, и вот, два года назад, он, наконец, стал счастливым обладателем садового участка и симпатичного домика, который пришлось только чуть-чуть подремонтировать и привести в порядок. Впервые с того момента, как Иван Данилович отнес документы на экономический, он ощутил внутри себя настоящую радость.

Два дня назад в жизни Ивана Даниловича произошло важное событие. Знаменательное. Иван Данилович обрел новый статус, начался, можно сказать, новый жизненный этап – он перешел в разряд пенсионеров. Коллеги с должным уважением и торжественностью проводили его на заслуженный отдых. Начальник даже предложил старому, проверенному сотруднику продолжать трудиться, хотя бы на полставки, но Иван Данилович, категорически отказался. « Я, может, только жить начинаю, – весело процитировал он всем известного почтальона Печкина, – на пенсию перехожу». Начальник повздыхал – молодежь-то не отличалась ни ответственностью, ни исполнительностью, но конечно пожелал Ивану Даниловичу всего наилучшего в его начинающейся новой жизни, и успехов в фермерско-земледельческих начинаниях. Иван Данилович решил, что теперь он птица вольная, и потому может «разгуляться» по полной, и попробовать заняться, помимо огорода, еще и разведением кроликов. Не на продажу, конечно, а исключительно для души. Пребывая в самом радостном настроении, встав с первыми лучами солнца, новоиспеченный пенсионер, бодрой походкой, устремился на железнодорожную станцию, чтобы успеть на самую раннюю электричку, идущую до населенного пункта, рядом с которым и находилась его дача. Старенький автомобильчик, купленный специально для поездок за город, к сожалению, очень некстати забарахлил, и пришлось отогнать его к знакомому в автосервис. Но такая мелочь не могли помешать человеку обретшему, наконец, свое место в жизни, а теперь еще и располагающему достаточным количеством времени. Прижимая к себе приготовленный для изготовления клеток рулон металлической сетки, Иван Данилович вошел в почти пустой вагон и, радостно улыбаясь, сел у окошка. Жизнь, все-таки отличная штука, когда есть цель, и желание что-то делать.

Спустя сорок минут Иван Данилович вышел на пустую платформу маленькой подмосковной станции. С обеих сторон от железнодорожных путей плотной стеной подступали сосны. Красота! Воздух, даже здесь, возле железной дороги, не в пример московскому, свежий, бодрящий. Хочется дышать полной грудью. Жить хочется! Насвистывая, Иван Данилович направился к маленькой лесенке, спускающейся с платформы. До дачи можно было проехать пару остановок на местном автобусе. Но автобус этот ходил по расписанию и крайне редко. А утро такое чудесное, и на сердце так радостно, что Иван Данилович решил прогуляться пешком через лес. Молодецки крякнув, он взвалил увесистый рулон сетки на плечо и зашагал по уходящей вглубь леса, протоптанной местными жителями довольно широкой тропе.

Пройдя полпути, Иван Данилович уже стал ощущать, что проклятая сетка, казавшаяся вначале не такой уж и тяжелой, оттянула все плечи и с каждым шагом все ощутимее тянет его к земле. Передохнув немного, новоиспеченный пенсионер двинулся дальше. Впереди был спуск с холма, довольно крутой. А там уже рукой подать до участка. Иван Данилович приободрился. «Ничего, ничего», – повторял он про себя. В одном месте из земли, размытой дождями, выглядывали вверх изогнутые корни дерева. Совсем умаявшись со своей ношей, Иван Данилович не заметил коварной ловушки и, зацепившись ногой за выступающий корень, потерял равновесие и вместе с сеткой полетел вниз, свалившись в острые колючие кусты, росшие у подножия склона.

Несколько оглушенный падением с довольно приличной высоты, Иван Данилович осторожно попробовал приподняться, опасаясь, что запросто мог вывихнуть себе что-нибудь или даже сломать. «Старый дурак!» – мысленно обругал он себя. Никаких особых повреждений, кроме царапин и порванной рубашки он, к своему большому облегчению, не обнаружил. Кряхтя и отдуваясь, все же возраст давал себя знать, Иван Данилович потянулся к застрявшей между ветками куста сетке. Наклонившись чуть ниже, в попытке отцепить запутавшиеся ветки Иван Данилович замер, разом забыв и про сетку и про ноющее от удара о землю колено. Прямо на него смотрели широко открытые глаза. Глаза были красивые и совершенно очевидно неживые. По тонко очерченной брови ползла какая-то букашка. Иван Данилович непроизвольно потянулся, чтобы убрать нахальное насекомое. Отдернув руку, он всхлипнул и быстро начал отползать назад, не в силах оторвать взгляда от застывших, невидящих глаз мертвой женщины. Ему был хорошо виден, аккуратно повязанный на шее яркий шарфик. Иван Данилович вскочил на ноги, и, прихрамывая на ушибленную ногу, как можно быстрее устремился к видневшимся впереди домам.

– Помогите! Кто-нибудь, помогите! – голос сорвался, и Иван Данилович, чувствуя, как озноб пробирает все тело, заковылял еще быстрее, прочь от страшного места.

–

Александр Ерохин в очередной раз, страница за страницей, пролистывал папки с делом, подробности которого он знал уже наизусть.

Сегодняшняя девушка была четвертой. По крайней мере, четвертой из тех о ком известно правоохранительным органам. Две девушки в год. И если этого психопата не удастся найти, то через несколько месяцев будет новая жертва. Навряд-ли он остановится. Ерохин раздраженно захлопнул папку и взял следующую. Все убийства совершены с особой жестокостью. Убийца, вероятнее всего, некоторое время наблюдает за намеченной жертвой. Изучает привычки. Куда и в какое время, выбранная им девушка обычно ходит. Он явно действует не спонтанно. Готовится. К жертве он подкрадывается сзади и слегка оглушает. Потом, скорее всего, заталкивает бесчувственное тело в машину и отвозит куда-то, где он может спокойно тешить свои ненормальные фантазии, не опасаясь, что ему кто-то помешает. Вероятно, у него есть какое-то специальное место. Логово, как у дикого зверя. Бешеного зверя. По отчетам судмедэкспертов, чертов ублюдок сначала истязает жертву, орудуя ножом. Делает надрезы на коже, начиная с совсем не глубоких, постепенно нанося все более болезненные и глубокие раны. Но не смертельные. Жертва страдает от боли, и естественно, все то время, что длится пытка, переживает еще более сильные, чем боль, психологические страдания. По словам психолога, именно страх жертвы доставляет больному уроду наибольшее наслаждение. После того, как он в достаточной мере поупражняется с ножом и натешится чувством страха девушки, он душит ее шарфом или платком. На этот раз он оставил шарф на шее жертвы. Намеренно. Шарф был повязан с особой тщательностью явно уже после убийства. Зачем – непонятно. Очевидно, таков был очередной каприз психопата. Каждый раз рядом с телом убийца кладет маску. Очень искусно сделанную, скорее всего им самим. Маски всегда разные. Яркие, немного похожие на венецианские. Только они изображают каких-то то ли мифических, то ли сказочных персонажей. Одним словом, больной на всю голову ублюдок.

Зацепок, свидетелей – ноль. Ну, почти ноль. В момент похищения первой девушки, неподалеку проходил старик с собакой. Собака залаяла. Старик почти ничего не видел, да и не понял вначале, что происходит. Он подумал, что кто-то помогает девушке сесть в машину. Он видел спину того, кто сажал ее на пассажирское сидение. Успел разглядеть женскую ногу, обутую в туфлю на высоком каблуке. Похититель, по словам старика, очень осторожно приподнял ногу с тротуара и поставил в машину. Старик даже подумал, что, возможно, женщина беременна и заботливый муж так трогательно за ней ухаживает. Машина, вроде, жигули. Но свидетель не был уверен. Цвет то ли серый, то ли голубой, то ли и вовсе белый. В свете фонаря он не разглядел. Да и не особо присматривался. И вообще зрение у старика было не очень. Вот такой свидетель. Ничего другого вообще нет.

Ерохин вытряхнул из пачки сигарету. На девушках никаких следов ни самого убийцы, ни того места где они были убиты. Эксперты предположили, что убийца застилает помещение полиэтиленовой пленкой, какую используют в строительстве или для устройства парников. А сам надевает медицинские перчатки и возможно даже защитную одежду. Создает абсолютную стерильность, как в операционной. Как его искать, от чего отталкиваться в поиске совершенно непонятно. Психолог, с которым говорил Ерохин, утверждал, что тот, кто совершает преступления умен, хорошо образован и страдает нарушением психики, заставляющим его воспринимать окружающих, как нечто более низкое по развитию и значимости, чем он сам. Но все это очень мало могло помочь в нахождении убийцы. Так как круг подозреваемых, по прежнему оставался невероятно обширным. Образованных, представителей мужского пола в столице хоть отбавляй. Даже если предположить, что у того, кого ищет группа Ерохина, должна быть светлая машина, то и таких несколько десятков, а то и сотен тысяч. А у кого из них мозги, настолько набекрень, так поди ж догадайся. Наверняка, у этого урода нет явных признаков сумасшествия. Скорее всего, глядя на него ни за что не догадаешься, что он конченый псих.

Капитан вздохнул. Его бесило чувство собственной беспомощности. Отодвинув папки, Александр Ерохин погасил настольную лампу и направился к двери. Только зря вечер потратил. Нужно было уйти вместе с Абдурахмановым. Сейчас, для полного счастья еще дома, в очередной раз, придется выслушать речь жены о его никчемности и бесполезности. Бывают дни, когда жизнь кажется настоящим дерьмом. Сегодня один из них…

–

– Всех злодеев поймали? Теперь, наконец, можно спать спокойно? – Марина насмешливо посмотрела на мужа.

– Не начинай, – Александр бросил в коридоре сумку, и устало прошел в комнату.

Марина, смерив его презрительным взглядом, направилась к дверям спальни.

– Если бы я тебя не так хорошо знала, можно было бы даже подумать, что у тебя любовница, хотя, это было бы более нормально, чем сидеть по полночи над фотографиями мертвецов, – голос у нее был как всегда равнодушный.

– Сегодня нашли труп четвертой девушки. Я тебе говорил, кто-то убивает молодых девушек…

– Боже, Саш! Ну, сколько раз я просила не рассказывать мне о своей работе?! Я не желаю слышать ни о каких девушках, сумасшедших с топорами и обо всех других психах. Фу, гадость и мерзость! Невыносимо просто.

– Это не гадость и мерзость, Марин. Человеческая жизнь оборвалась. Совсем молодая девушка убита…

– Прекрати! Ты специально что ли? – Прекрасные глаза гневно сверкнули. Пухлые, чувственные губы капризно изогнулись.

Ерохин взглянул на жену.

– Марин, мне иногда кажется, что тебе на всех наплевать.

Красивые губы тронула улыбка.

– Почему? На себя мне не плевать.