Начать сначала

Вот почему она такая. Ей пришлось стать помощницей для своего отца. И в тринадцать лет лишиться мамы, когда еще само?й так нужна материнская ласка и забота. Станешь самостоятельной против воли.

– Тогда ты и занялась музыкой? – мягко спросил я.

– Да. Музыка всегда манила меня. А в тот год мы полетели с папой на Проксиму b, заключать новые контракты. Раньше этим занимался его управляющий по большей части. Или он летал сам, а я оставалась дома с мамой. Но нового проверенного человека не было, и меня он одну не оставил на Маре, так мы и полетели вместе, – погружалась в воспоминания птаха. – Там в ресторане мужчина играл на скрипке. Я влюбилась в это изящное и напористое звучание и столь необычный инструмент. Сейчас мало кто играет и пишет музыку сам, когда любые произведения тебе сочинит и исполнит даже домашний урезанный искусственный интеллект. Но я захотела играть сама. Так это и началось. Выездные учителя у нас на луне. Видео-классы по визору. Уроки на разных планетах от выдающихся музыкантов. Я так счастлива, что папа шел мне навстречу. Мог бы отправить меня учиться на финансовый факультет на Глизе. А я получила удаленно образование управленца, так как это необходимость. Но отец помимо этого позволил мне заниматься и расти в музыке, делать то, к чему тянется моя душа. А я, в свою очередь, помогаю ему чем могу. Мама пыталась вернуться по первости. Но мы не смогли простить ее. У папы так и не появилось ни с кем серьезных отношений за эти годы. Наверно, это плохо? Что не смогли понять и простить? – Вытирая слезы, закончила птичка. – Сама не знаю, зачем тебе все рассказываю…

Девочка-подросток, когда-то брошенная своей матерью ради чужого мужчины, в ней до сих пор страдала.

Я подхватил птичку на руки, уселся в кресло-качалку сам, уместив ее сверху. Крепко обнимал, утешая. Постепенно она задремала, затихнув в моих руках.

Не смог бы я ее оставить сейчас и улететь. Даже если бы захотел.

***

Спустя три дня встревоженная Аделин впорхнула в дом без стука. Днем я не запирал засов, не видел в этом необходимости.

– Ссашшин!

Я едва успел намотать полотенце вокруг бедер, заслышав шаги. Занимался водными процедурами после тренировки.

– Птичка, тебя не учили стучаться? – Не удержавшись, я сложил губы в коварную ухмылку. – Я мог быть голый, – сделал акцент на последнем слове и поднял брови.

Затем наслаждался тем, как румянец заливает бледную кожу птахи. Но теперь был мой черед удивляться.

– Не думал, что я на это и рассчитывала? – с вызовом дерзкая птичка смотрела мне прямо в глаза, делая шаги навстречу.

Я больше не смог сдержать охотника внутри себя. И издав рык, притянул птаху, смял ее нежные губы своими, пробуя на вкус.

Я рассчитывал на бурное сопротивление, но вместо этого Аделин запустила пальцы в мои волосы, притягивая ближе к себе. Разомкнула губы, впуская меня. Ни о чем больше не думая, я просто брал то, что хотел. Настойчиво, глубоко. Жадно впитывал ее аромат и дыхание, убеждаясь в тяге к ней.

С некоторым разочарованием я констатировал, что не ощущал в ней «свою» женщину. По природе, сложив все сигналы от органов осязания, шайрас должен понять: она твоя… Этот механизм помогает выбрать партнера максимально подходящего генетически, что обуславливает и сексуальное влечение между особями, и воспроизводство здорового потомства. Вероятно, мы не так хорошо подходили друг к другу. Или дело в том, что мой нос так и не мог в нужной мере считывать информацию…

Но птичка все же была хороша и безумно притягательна для меня.

Оторвавшись от ее вкусного рта, я в лоб спросил:

– У тебя были мужчины, Аделин?

Мой вопрос заставил ее задохнуться.

– Не твое дело, шайрас, – отшила она меня, быстро собравшись. Золотистые глаза грозно сверкали.

Будь на моем месте другой, точно бы сдал назад.

– Ты, наверно, не представляешь, девочка, как действуешь на меня, – низко загудел я, снова склонив голову к ней. А ее маленькую ручку прижал плотно к полотенцу в районе паховых пластин, которые мне пришлось раздвинуть.

– О-о-о, – одновременно округлив рот и глаза, любопытная птаха сжала пальцы, заставив меня сдавленно зашипеть.

Я ожидал чего угодно. Что она возмутится, испуганно отдернет руку. Или справедливо вмажет по моей наглой роже. Но никак не того, что стану объектом пристального изучения.

Я точно сошел с ума. Или мой организм просто требовал разрядки?

Нет. Не то. Я хотел именно эту несносную девчонку, забывшую о смущении. Занятую тем, что своей ладошкой продолжала водить рукой вверх и вниз по моему весьма напряженному достоинству.

С сожалением я отлепил птичку от себя и мягко вытолкнул за дверь, сначала гигиенической комнаты, а затем и спальни. Целомудренно коснулся губами ее лба, пообещав, что вернусь через десять минут. И с целью отвлечь Аделин от мыслей о прерванном занятии на какое-то время, попросил ее заварить чай. А я смогу привести себя в надлежащий вид. Мне самому требовалось остыть. Перед глазами так и стояли картины, как я поднимаю ее за аппетитный зад и насаживаю на себя. Так. Вот кому необходимо было переключиться.

«Набросился на девчонку, сам как подросток», – ругал я себя, возвращаясь в ванную.

Оперевшись на раковину руками, я смотрел, почти не видя отражения в зеркале и лихорадочно думал. Имел ли я право заходить дальше. По реакции птахи мне стало очевидно, у нее не было мужчин. А ее возраст… ей всего двадцать два, она же ребенок по меркам шайрасов. Люди женятся и рожают детей в этом возрасте. Но у нас все иначе.

Тяжелые мысли остудили меня, а окунание головы в холодную воду окончательно привело в трезвое состояние.

А когда я вышел к Аделин в гостиную, она сообщила то, что и так должно? было случиться. Но возможно, я рассчитывал, что у меня будет больше времени.

– Охотники возвращаются сюда через четыре дня, – обернувшись ко мне от кухни, озвучила Аделин новость, с которой и пришла сегодня в лесной дом.

Глава 9. Досада

– Я знаю другой домик, что пустует весну и лето. Он не хуже этого. Но находится далеко. – Хмурилась Аделин. – Расположен в горах на южных склонах. Фабрику для изготовления чая там закрыли на реконструкцию. Работы по замене оборудования начнутся, когда доставят новые чаны из особого сплава и пропарочный аппарат. Скорее всего это будет не раньше осени. Техники летом очень заняты текущим обслуживанием фабрик. И изготовление оборудования по индивидуальным схемам небыстрое.

– Не думаю, птичка, что это хороший вариант, – мягко начал я. – Ты же понимаешь, что я не могу прятаться вечно. Думаю, время пришло знакомиться с твоим отцом и договариваться.

– Ты уедешь? – спросила птичка дрогнувшим голосом, но при этом старалась держать лицо невозмутимым.

– Так быстро от меня не отделаешься, Аделин, – пообещал я ей, притягивая к себе и усаживая на хвост.

Чай мы не допили. Безудержно целовались, как только птаха снова оказалась в моих руках, гибкая, как змейка.

Я уже понял, что в Аделин удивительным образом сочетались врожденная дерзость и смущение от неопытности. Она доверчиво льнула, крепко вцепившись в мои плечи. Войдя в раж, ловко скользила острым язычком по моему, щедро делясь своим дыханием. Оседлав меня, птичка инстинктивно елозила по хвосту, окончательно сводя меня с ума.

Намотав ее длинные волосы на руку, я старался утолить вспыхнувшую жажду и не зайти далеко.

Слишком рано.

– Тебе пора, девочка, – хрипло прошептал я ей в губы, едва оторвавшись. Заглядывал в осоловевшие глаза, глубоко дыша, впитывая и анализируя ее аромат.

Вкусная. Но все же не моя… Легкий цветочный запах смешивался со свежей ноткой и горчинкой лайма. А еще от птички веяло чаем… зелеными листочками, слегка прохладно и остро.

«Мой нюх становится тоньше с каждым днем», – посчитал я удовлетворенно.

А память… может быть, вернется и она. Но я решил больше не опираться на эти надежды. Строить свою жизнь дальше. Я уже ждал достаточно. Мое влечение к птичке способствовало резкой перемене в ранее принятом выборе и что-то мне подсказывало – я не привык долго сомневаться.

– Я приду завтра после обеда, Ссашшин. Завершу дела по дому и приготовлю ужин, который обещала, – довольно проговорила Аделин. – Отец сегодня будет ожидать меня вечером, а завтра он улетит на пару дней. Когда вернется, я познакомлю вас, – уведомила девчонка, прежде чем скрылась за дверью.

Боевой воробушек снова в деле – не мог не улыбнуться я.

После ухода Аделин, привычно взялся за тренировки. Потом за приготовление еды. А поздно вечером сидел у очага, изучая в старых книгах, как приготовить колбаски. Возможно, те самые, что я ел каждое утро.

И даже находясь в затемненном доме один, я больше не чувствовал одиночества.