Точка «Чарли». Рассказы

«Точка Чарли». Рассказы
Татьяна Морозова-Анапская

Нас интересовало все, что связано было с судном. Каждый раз, когда по громкой связи раздавалась речь вахтенного: «Кто желает посмотреть на Гриндо, просьба пройти к левому борту». И мы с топотом бежали на левый борт и, свесившись вниз, пристально всматривались в воду.

«Точка Чарли»

Рассказы

Татьяна Морозова-Анапская

© Татьяна Морозова-Анапская, 2018

ISBN 978-5-4485-8085-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Клуб по интересам

Заняться «моржеванием», пришло на ум мне и соседке Анне – одновременно. И если начать с сентября, не пропуская ни дня, то можно без всякого вреда для здоровья превратиться в моржа в зимнее время. Договорившись встать пораньше, мы, довольные своим решением, разошлись по домам. Утром, разбуженная звонком будильника, я вспомнила о вчерашнем уговоре, и поняла, что совсем неготовая настолько радикальный подвиг. Набрать номер соседки и отказаться, было делом минуты. Но, что-то беспокоило, грызло изнутри, заставляло ворочаться, не давая безмятежно существовать в сонной неге. « Не будь тряпкой. – Ворчала совесть. – Соберись. Дала слово – держи!». И вот я, ровно в шесть, не выспавшаяся и злая, стояла около Аниной калитки. *Потом, я брала с собой собаку, подаренную семье, против моего согласия. «Мамочка! Она такая хорошая. Давай возьмём. Я буду с ней гулять» – Говорила мне дочь правдивыми глазами, что поначалу и было… В дальнейшем забота о Того, так звали собаку, полностью легла на мои плечи. Порода хаски с их густой и мягкой шубой, предназначена для жизни в северных широтах. На юге им приходится только страдать от жары, и поэтому каждый день был посвящен прогулке с ним к морю – искупаться. Каждый наш выход из ворот дома, веселил случайных прохожих и особенно продавца магазина напротив. Устраиваясь на низком штакетнике, тот не пропускал ни единого раза – «тупо поржать», когда я, матерясь, пробкой вылетала из ворот, и метром десять «летела» следом за поводком, счесывая спиной заборы. «Твою мать?! Стоять Того!». – Кричала я. Но, меня никто не слушал. Того тянул вперед, не обращая внимания на все угрозы – выгнать его, не кормить неделю, и еще много чего сказанного в сердцах, при этом умудряясь метить окрестные кусты и деревья, попадавшиеся на пути. *

Так вот ровно в шесть утра я встречала Анну, и мы чинно начинали свой путь по направлению к морю. «Минут двадцать» – пестрели рекламные афиши, зазывая в наш, редко посещаемый отдыхающими район Анапы – Алексеевку. Ни тут, то и было! Весь наш маршрут, вместе с купанием, занимал час – полтора нашего времени. После мы вымеряем весь путь – в два километра точно до сантиметра. И всякий раз, собираясь на море, мы старались не думать о протяженности пути, делясь семейными невзгодами, выплескивая тем самым накопившиеся негативные моменты непростой семейной жизни. «Клуб по интересам», – как мы потом назовем эти оздоровительные походы. Через неделю к нашим походам прибавился еще один человек – Наташка Зайцева, живущая в другом районе. За десять минут, я одевалась и шла к Анне. Мы тратили еще несколько минут на дорогу к Наталье и ровно в 6 часов 15 минут та, с накрашенными губами, встречала нас на перекрестке. Наталья и Анна дружили с молодости, и привыкли все праздники проводить вместе. Иногда я чувствовала себя лишней в их компании. Позже наши походы втроем, перестанут существовать и вовсе. Но это произойдет через два года, а пока мы готовы к своим утренним приключениям.

Маньяк

Шесть утра – раннее утро, время первых маршрутных такси, первых пешеходов. И три женщины, с собакой вполне вписывались в этот утренний колорит: «Куда-то идут». Летом в общей массе отдыхающих, привыкших «ходить пораньше» мы не выделялись и вовсе. Хуже зимой. Потемну выходили и потемну возвращались. И любой ранний прохожий, попадаясь на нашем пути, обязательно пугался непонятных силуэтов, идущих по парку. Купаться в темное время было лучше. Казалось, темнота, накрыв своим одеялом, защищала тебя от холода. Окунешься и сразу – на берег, быстро натягивать одежду. Раздевались прямо на берегу моря. Зимой сносились все временные постройки, и пляж представал в своей первозданной чистоте. От ветра не было никакого спасения на открытом месте. Бывало, порывом унесет одежду в море, намочит, и тогда достав ее, приходилось идти домой мокрым. Наш путь, лежал через Детский парк – именно так именуется зона отдыха, привлекающая внимание любителей природы и экологической чистоты. Так было короче. Но в такое раннее время, зимой, редко кто ходил через него. Даже работники окружных лагерей, идущие по парку, появлялись гораздо позже. Тени больших деревьев, в отражении лунного света, напоминали каких-то великанов и ужасных монстров. И каждый раз, я шла с закрытыми глазами, держась за Анну, болтая без умолку. Подруги шли, молча, слушая мои бредни ни о чем. Но, однажды из кустов как раз посередине парка, перед нами, вышла высокая тень и, перейдя дорогу, уселась на лавке. Девчонки, онемев от страха, продолжали идти и молчать. А я как шла, болтая с закрытыми глазами, так и продолжала идти и этой тени не видела. И когда мой слух уловил: «Идете, море греть?», – я испуганно открыла глаза. Моему взору предстал сидящий силуэт мужчины с капюшоном на голове, и с палкой в руках. От неожиданности я «айкнула» в ответ, и ускорила шаг, что сразу же сделали и девчонки. Только на мосту, придя в себя, и отдышавшись, мы решили, что обратно этой дорогой не пойдем. Почему-то слово «маньяк» было единственным у всех на устах. На следующий день, Наташка, сославшись на свои неотложные семейные дела, не пошла, а мы с Анной, удивляясь своей смелости, решили пойти сами. Подходя к злополучному парку, заранее договорившись прислушиваться к любому шороху, мы шагнули в неизвестность. Вот только куда бежать «если что», вперед или назад, мы не условились. Сумеречная темнота, усиленная нашими страхами, пугала своими шорохами, подтверждая наши опасения: рассвет будет не скоро. Крепко держась за руки, мы растворились в темноте парка. Вдох, еще вдох… Казалось, лавка никогда не появится, и мы задохнемся, самым свежим на свете лесным воздухом. Лопнем. Не смея выдохнуть все опасения встречи. – Фу! Лавка стояла одиноко, отражаясь в лунном свете. Маньяка не было! «Повезло…» – решили мы, и на следующее утро, перебивая, друг дружку, уже делились вчерашними тревогами с Наташкой. Мы смело освещали фонариком Наташкиного мужа – рыбака все кусты, обезличивая ночные страхи. Светили за лавкой, под ней, около и даже высвечивали небо, высоко задрав головы, смотрели на звезды, млечный путь, выискивая там – нашего маньяка. Но его не было. Его не будет и завтра и послезавтра… Просто однажды в светлое время, мы встретим такого же, как и мы «спортсмена в возрасте», с капюшоном на голове и с палкой в руках. И присмотревшись, узнаем в нем бывшего школьного учителя по физкультуре Виктора Николаевича. Поздоровавшись и спросив о его здоровье, пойдем дальше, смеясь над своими недавними страхами. А палку Виктор Николаевич носил, чтобы отбиваться от бродячих собак, расплодившихся весной в парке.

Почти кино ужасов

Бомж

Наш «Детский парк», единственное место дикой природы, сохранившееся в черте города. Незатейливые тропинки, ведут тебя вглубь, уводя от зноя под тень деревьев. На всякие праздники народ рекой, стекается сюда отдохнуть, половить рыбу в мутной воде реки, или просто повалятся на траве, забывая о всём на свете. «Укрыться от глаз посторонних», – получалось практически у каждого желающего. Но однажды, заявляя о своих правах на жилье, здесь поселился «бомж» Виталий. Он сразу вписался в колорит парка и стал его неотъемлемой частью, в прошлом обладатель части дома, элитного района города – дорогих магазинов, ресторанов и кафе. И этот дом, вернее место расположения дома, привлекало к себе желающих заработать на его сносе. Что в дальнейшем и произошло. Дом был приобретен, расселен и снесён. По каким – то субъективным причинам Виталий в список на «расселение» не попал, и был «выкинут» на улицу, выживать. В отличие от людей, занимающихся бродяжничеством, Виталлий не пил. Он просто жил, понимая всю серьезность своего существования. Я, невольно задавалась вопросом, встречая его: «Как же он выживает?». Летом понятно, под любым кустом, не замерзнешь. А зимой, когда и в квартирах порой нельзя согреться? Непогода в последнее время не баловала, удивляя своими сюрпризами. Чего стоил внезапный, порывистый, выдувающий последние воспоминания о тепле северо-восточный ветер Борей (обвал холодного воздуха усиленного особенностями рельефа). «А если что-то с ним случиться, в силу возраста, если у него что-то заболит? Ведь обратиться к врачу нет никакой возможности. Даже если найдется сердобольный человек, и вызовет скорую помощь… Ни адреса, ни документов». Наверное, не раз, задумываясь о смысле жизни, он пытался что-то в ней изменить. Но не получалось. А ведь у него явно есть дети, или дальние родственники. И никто не ищет и не беспокоится за него. Даже милиции не было до него дела. Никому. Ни одной душе…

Заросший, худощавый, с вечным пакетом – за плечом, опирающийся на палку, он каждое утро начинал свой променад по всем близлежащим помойкам. Впереди бежала свора бездомных собак, лаем заставляющая уступить им дорогу. Но, мы смело шли вперед, уповая на Тогика. Чуя в нём волка, стая пропускала нас, слыша предостерегающий рык. И если кто-то, по неопытности, пытался напасть, главенствующий пёс сразу же останавливал попытку «неразумного» кусая его, куда попало. Бомж торопился скрыться быстрей, уводя «помощников» в менее посещаемую часть парка. Говорят, где-то у реки, у него была землянка. Но боясь участившихся нападений «малолетних», ночевать ему приходилось в разных местах. Верные псы служили ему охраной, обогревом, зимой, да и что скрывать – питанием. Летом численность собак восстанавливалась, добавляясь молодняком, рожденных от одной и той же суки.

Цирк

Один легендарный цирк, гастролирующий по стране, удачно отработав сезон, с молчаливого согласия городской администрации (расположившись на территории парка), решил остаться и вовсе – на зиму. Вся труппа цирка разъехалась, а вот звери и обслуга остались. Кто-то решил, что будет экономней никуда их не увозить. Привыкнуть сразу к громким рыкам хищников было невозможно, как окрестным жителям, так и местным собакам, заходившихся в очередной раз испуганным и неутихающим лаем. Потом все свыклись, а на вид гуляющих лам, верблюдов, лошадей, да и ослов и вовсе не обращали, никакого внимания. Ну, если только искоса глянуть на диковину и пойти дальше. Первый раз, встретившись с грациозной ламой, и понимая всю серьезность этой встречи, особенно от её копыт, мы с Того остановились, уступая рабочему по уходу за зверями первыми миновать мост. Но, сказав, что удержать собаку легче, чем эту скотину, рабочий, стоя за перилами моста, предложил пройти нам первыми. Что мы и сделали. Крепче вцепившись в поводок, и боясь выпустить его из рук, я повела Тогика вперед. Привыкшая и не к таким зверушкам, лама совсем не обращала на нас внимания. Чего нельзя было сказать о моей собаке. Вставая на дыбы, вырываясь и рыча, Того бросался на ламу. А я, краснея за его поведение, шипела негодующе: «Фу… Того!! Нельзя!». Позже, привыкнув к утренним рандеву, мы, здороваясь как давние знакомые, расходились по оговоренному ранее плану. С наступлением холодов, ламу поместили в отстроенный вольер, и больше мы ее не видели. Зато в зимнем парке появились лошади и ослы. Днем их привязывали чуть поодаль центральной тропы. И видя их, среди голых деревьев, все старались подойти поближе: кто покормить, кто просто сфотографироваться на память. Но каждый обязательно восклицал: «Смотрите… Лошади!!!». Вот и мы говорили: «Смотрите, они сегодня в другом месте!». Это потом придет понимание, что их намного больше, чем представлялось тогда нам. …Сроднившись с темнотой, мы дружно шагали принять морскую микроэлементную ванну. Наташка поглядывала, по сторонам, высматривая животных. В её сумке лежал пакет с сухим хлебом, выкинуть – не поднималась рука, а вот покормить кого-нибудь – это с удовольствием. Такое отношение к хлебу – особое, у неё осталось от бабки, переживший войну и голод. Но в темноте она видела лишь силуэты деревьев и кустов. В какой-то момент один из кустов ожил и направился к нам. Уткнувшись мягкими губами в протянутые Наташкины руки, и с осторожностью взяв сухарь, лошадь, довольно захрустела. Просвечиваясь, сквозь слоистые тучи, луна, освещая эту картину, явно улыбаясь. Но тут, мелькнула чья-то тень, затем ещё одна и ещё… Тени появлялись, материализуясь в лошадей, окружая нас со всех сторон. Их было так много, что мы, струсив, невольно вскрикнули. Словно в ответ, с другой стороны парка, раздался свист, напомнивший ужасный рассказ К. Дойла «Пестрая лента» – про змею, убивающую не нужных свидетелей. Наталья, прижавшись спиной к дереву, бросалась уже сухарями, повторяя: «Вот тебе! И тебе! Да отстаньте же!». Того, напрягшись, готов был кинуться на помощь. И, упреждая его смерть под копытами, я последовала к выходу, крикнув Анне: «Спасай Наташку! А я Того уведу». Навстречу, со стороны моста, кто-то бежал. «Еще один ранний спортсмен», – мелькнуло в голове, но разглядев в нем обычного прохожего, я спросила: «Это вы свистели? – Услышав утвердительный ответ, добавила. – Там лошади… Кидаются на людей!»