Ты мне не нравишься

Как сказать. Умею относительно. Каталась с парнями на площадке перед институтом. Но прав не получала и теорию не знаю вообще. Главное, чтобы не механика, иначе я запутаюсь в передачах.

Если меня тормознут полицейские, нам конец.

Надо все-таки ехать в больницу…

Наверное, все мои возможности аккумулируются от выброса адреналина, но я вспоминаю, как управлять железным зверем. Он ревет на поворотах, скрипят шины, я выворачиваю руль и радуюсь тому, что за несколько дней наизусть выучила дорогу до коттеджного поселка.

Спасибо Степке Соловьеву за то, что обучил меня вождению. Он с первого курса влюблен в меня и занимался этим сугубо из личного интереса – чтоб зажать где-нибудь в уголке и случайно потрогать за коленку. Но, в итоге, благодаря нему я смогла совершить невозможное. Доехать.

Мне везет, и шлагбаум на въезде в поселок поднимается тотчас, стоит фарам моргнуть.

Я торможу прямо возле нашего забора, пропахав газон и любовно взращённые садовником кусты гортензии. Авто замирает в сантиметре от удара.

– Лежи тут! – приказываю Миронову.

– Далеко не уйду, – скептически отзывается тот и улыбается белесыми губами.

А дальше всё происходит как зыбком тумане. Я натыкаюсь на маму, что-то кричу ей, она зовет Дениса Владимировича. Тот бежит к машине, осматривает Артема и осторожно вытаскивает его. Мама крестится и плачет. Денис Владимирович подозрительно спокоен.

Меня накачивают успокоительными каплями и оставляют с мамой наверху. Жду сирен скорой помощи и ярких мигалок, но коттеджный поселок безмолвствует.

– Как они там? – спрашиваю, прислонившись к двери ухом. – Почему не едет скорая?..

Миронов-старший попросту запер нас в спальне со словами: «Меньше причитать будете».

– Судя по всему, скорая и не приедет, – неожиданно без эмоций откликается мама. – Ты говоришь, подстрелили? Значит, лучше обойтись без шумихи. Успокойся, Денис знает, что делать. Расскажешь, что случилось? Где вы пересеклись?

Отрицательно мотаю головой.

– Позже…

Когда придумаю достойную историю.

Мама понимающе кивает и вопросов не задает.

– Надо бы тебе сдать на права, – добавляет она меланхолично, рассматривая в окно следы от шин. – Техника, конечно, хромает, хотя мне никогда не нравились те гортензии.

Я хихикаю, но смех это исключительно нервозный. В итоге мы с мамой ложимся на кровать и, обнявшись, вспоминаем моё детство и то, как спокойно было раньше. Ближе к рассвету меня накрывает рваная дрема, из которой я вырываюсь на несколько минут и погружаюсь вновь, неспособная бороться с усталостью.

Нас выпускают спустя несколько часов бездействия, под самое утро. Денис Владимирович говорит, что Артем отдыхает и что его здоровью ничего не угрожает.

– Его осмотрел мой личный врач, и причин для волнения нет, – успокаивает меня будущий отчим. – Жить будет. Шрамы украшают мужчин, особенно – дурковатых, как Артем.

Даже не буду спрашивать, что за врач способен приехать посреди ночи в загородный поселок и без лишней шумихи подлатать парня.

Впрочем, волноваться не о чем. Миронов-младший спит, Миронов-старший курит на террасе, а мама пытается сладить с завтраком, хотя получается плохо. Она тоже нервничает, хоть и пытается не подавать вида.

А днем мне приходит лаконичный ответ на прошлое сообщение, отправленное Артему:

Всё хорошо.

И я с облегчением выдыхаю.

***

Отвертеться от допроса не удается. Думается, Миронов-старший обучался методам раскалывания преступников, потому что к делу он подходит со всей ответственностью. Приглашает меня в свой кабинет и предусмотрительно запирает дверь изнутри. Не хватает только прожектора, что светил бы мне прямо в лицо.

Я тут ещё не была. Выдержанно классический стиль, много древесины, стеллажи полны старинных – это видно по корешкам – книг.

– А теперь рассказывай, куда опять влип мой отпрыск?

Он садится за монументальный рабочий стол и закуривает, а я тону в мягком кресле, стоящем возле кофейного столика. Поправляю пустую пепельницу. Оглаживаю граненое стекло подушечкой пальца.

– Он хотел меня защитить. Клянусь.

А сама нервно сглатываю.

Миронов-старший сказал «Опять». Опять вляпался. Да ещё таким будничным тоном сказал, будто про чистку зубов.

И часто ему привозят умирающего сына?..

– Разумеется, хотел защитить, не спорю, – соглашается Денис Владимирович. – Подробнее. Что такого должна была ты натворить, чтобы Артем получил пулю в живот?

Под его взглядом трудно собраться. Так и хочется спрятаться в норку.

Я рассказываю всё. Про нелепую поездку в клуб и про то, как подсела за столик к компании Артема. Про приставания и пистолет. И про то, что я не уехала, а решила отыскать машину.

Похоже на дурацкий детективный сериал, мне не верится, что такое могло произойти посреди недели в крупном городе.

– Поступок, конечно, храбрый, только если б эти уроды остались с Артемом, они бы тебя пустили по кругу и убили как лишнего свидетеля, – заключает Миронов-старший, достав новую сигарету. – Думала о таком?

Не думала. Мамочки. Меня пробирает волна дикого ужаса. А ведь всё могло так и закончиться. Если бы они не уехали или я попалась им в клубе…

Но ведь обошлось.

Надо мыслить позитивно.

А если они вернутся, чтобы закончить начатое?

Мыслить позитивно не получается, потому что мысли мои скачут как блохи, и паническая атака разрастается, накрывая с головой.

– Свободна, – Денис Владимирович кивает в сторону двери. – В следующий раз подумай о матери прежде, чем лезть в неприятности.

– Но я же… помогла Артему…

– Ты ему никто и не должна разбираться с проблемами, в которые он впутывается с поразительной частотой. Это были дружки Артема и вся ситуация произошла исключительно из-за Артема. Можно сказать, он получил по заслугам. В следующий раз будет думать. Разговор окончен. Иди.

Обычно улыбчивый и добродушный Денис Владимирович резко меняется, говоря о сыне. Его тон наполняется льдом, желваки твердеют. Он так сильно вжимает сигарету в пепельницу, будто хочет растолочь ту в песок.