Укрощение капитанской невесты

К нашему коттеджному поселку я подъехала к обеду, открыла калитку своим ключом и вошла на территорию. Да, давно я здесь не была. В прошлом году кажется, на день рождения мамы, она тогда приглашала своих подруг. Это папин дом, и мы так редко сюда приезжаем. Но угрызения совести я почему-то совершенно не испытываю. Я затащила сумку на веранду, оставила там и отправилась искать маму. Я нашла ее на кухне. Мама варила клубничное варенье. Она стояла у плиты, в непривычном фартуке, с большой деревянной ложкой в руке и помешивала варенье, кипящее в медном тазу. Я облокотилась о косяк двери и залюбовалась ею. Маме тридцать шесть лет. И выглядит она замечательно. Довольно стройная, с прямой спиной, с современной стрижкой каштановых, волнистых волос и яркими, изумрудными глазами она создавала впечатление молодой девушки, а не женщины средних лет. Мама вышла замуж в восемнадцать, родила меня и уже больше десяти лет – вдова. Мамины подружки в шутку говорит, что она заключила сделку с дьяволом, иначе никак не объяснить, что годы ее не берут. Может потому, что она бывшая балерина и сейчас преподает танцы? Я постучала рукой о деревянный косяк.

– Мам, я приехала.

Мама обернулась.

– Ника? – она удивленно приподняла одну бровь. – Сейчас, подожди, я не могу оторваться. Варенье нужно пять минут все время помешивать. Знаешь, как варится клубничное варенье?

– Не-а, – улыбнулась я. – Мне еще рано знать.

– Никогда не рано научиться готовить, – проворчала мама. – Пока я мешаю варенье, слушай рецепт. Берешь один килограмм клубники, один килограмм сахара и два грамма лимонной кислоты. Затем, – мама подняла указательный палец, – берешь половину сахара, засыпаешь клубнику и оставляешь на три часа.

– А клубнику мыть нужно? – уточнила я, хотя мне было абсолютно по «барабану» нужно мыть клубнику или нет.

– Конечно, – удивилась мама, – помыть, слить воду. Через три часа клубника даст сок. Этот сок перелей в отдельную кастрюлю, добавь туда оставшийся сахар и доведи до кипения, получится сироп. Этим сиропом залей клубнику. Варенье поставь на плиту, доведи снова до кипения и провари пять минут, Да, – мама обернулась, – не забудь снимать ложкой образующуюся пену, – она выключила газ. – А теперь убери варенье с огня и дай ему настояться три часа. Повторить такую процедуру нужно 3-6 раз. И вуаля, – мама красиво развела руки, – варенье готово. Уловила? Выйдешь замуж, будешь варить варенье.

– Уловила, – кивнула я. – Через десять лет буду варить и вспоминать, что рецепт мне дала мама.

– Почему через десять лет? – усмехнулась мама. – Тогда тебе будет двадцать восемь, а желательно до этого времени родить. А мне будет уже сорок шесть. Смогу я тебе помочь, как думаешь?

Я громко вздохнула.

– Рожать нужно от любимого мужчины, а такового в наличии пока нет. Может, через десять лет он и появится, – фальшиво улыбнулась я. – Мам, – я стала серьезной, – а у тебя была настоящая любовь?

– Смотря, что ты вкладываешь в это слово, – мама сняла фартук и повернулась ко мне.

– Настоящая, – я задумалась, – это когда дышать, жить без него не можешь, когда думаешь о нем днем и ночью.

– Ты, наверное, не поверишь, но была, – задумчиво подтвердила мама.

– И это был не папа, – вдруг неожиданно сказала я, вспомнив фотографии папы. Он выглядел явно не героем маминого романа. Мама у меня красавица. А в восемнадцать лет была тонкая, летящая, как фея. А он – самый обычный, к тому же старый. Такие редко нравятся девушкам. И что заставило ее выйти за него замуж? Может она залетела, и ждала уже меня?

– Нет, не папа, – подтвердила мама. – Но иногда бывает лучше, чтобы любили тебя, а не наоборот, тогда ты не взмываешь в облака, да и падать вниз проще.

– Он тебя бросил? – ахнула я, прижав ладошки к щекам. – Ну, в смысле, тот, твоя настоящая любовь?

– Он не бросил меня, – усмехнулась мама, – он предал меня.

Я побледнела. Это может быть как-то связанно с историей семей Арсеньевых и Стрельцовых?

– Расскажи, – прохрипела я.

– Пойдем, – мама взяла меня за руку и повела в сад.

Под большим раскидистым деревом висели качели. Мы любили с мамой сеть на качели, обняться и о чем-нибудь говорить. Мама достала из кармана широкой юбки пачку сигарет, зажигалку и закурила. У меня глаза на лоб полезли, но я не подала виду.

– Удивлена? – мама затянулась и посмотрела на меня. – Курю иногда, правда редко, но сейчас мне нужно. Значит, ты хочешь знать историю моей любви?

– Хочу, – мой голос дрогнул.

– Ты ведь не знаешь моей девичьей фамилии?

Я отрицательно покачала головой.

– Я о тебе вообще ничего не знаю, и это неправильно.

– Согласна, – грустно улыбнулась мама, – наверное, действительно пора тебе рассказать. – Моя девичья фамилия Латынина – Виктория Латынина. Моя прабабка – Виктория Латынина была знаменитой балериной еще при царе. Меня назвали в ее честь. И то ли поэтому, то ли потому, что это генетика, но я обладала уникальными данными танцовщицы. Мне прочили блестящее будущее, не только Большой театр, но и лучшие сцены Европы. Но получилось все совсем по-другому. А теперь слушай!

– Его звали Саша. Фамилия сейчас уже не имеет никакого значения. Я с ним познакомилась, когда училась в балетном училище. На какой-то вечер, кажется это был День Октябрьской революции, к нам пригласили студентов Высшей школы Комитета государственной безопасности. Теперь это заведение называется Академия ФСБ. Это было полувоенное училище, оттуда выпускались не просто офицеры. Они должны были уметь все: знать правила этикета, уметь танцевать вальс, вести светскую беседу. Перед праздником эти студенты целый месяц у нас учились танцевать вальс. Занятия проводила моя мама, она преподавала в этом училище. Мы должны были выступать на праздничном концерте. И в партнеры мне поставили Сашу. Представь! Мне восемнадцать. Он был постарше. В тот год он заканчивал свое учебное заведение, ему было двадцать пять. В училище я привыкла к нашим мальчишкам-танцорам, а здесь – накаченный, крепкий, красивый мужчина.

– А какой он был? – вырвалось у меня. – Опиши его внешность, пожалуйста.

– Высокий брюнет, с глазами, как расплавленная ртуть. Красивый гад! Сначала я пыталась строить из себя Снежную королеву. И первое время это прокатывало. Но однажды он заявил мне, что очень любит мороженное, и чем холоднее я с ним буду себя вести, тем сильнее распалю его желания, – мама блеснула глазами. – Ты уже вполне взрослая, чтобы многое понимать. В общем, он добился своего, я влюбилась в него, как кошка. И когда он пригласил меня к себе послушать музыку, я согласилась. Он жил один, снимал квартиру в центре Москвы. Тогда популярные иностранные музыкальные группы – Deep Purple, ABBA, Modern Talking можно было послушать только под Новый год, в передаче «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Достать пластинки с их песнями было из области фантастики. Я не знаю, где их достал Саша, но мы с ним весь вечер танцевали под эти мелодии. А потом он меня поцеловал, страстно так, немного грубо, сминая мои губы, как завоеватель. Он и завоевал меня. В этот вечер я стала его. Мы встречались, когда он мог. Я летела к нему на крыльях любви, иногда даже пропуская свои занятия. Вскоре он окончил учёбу и начал работать. Не нужно догадываться, где он работал, если он окончил Высшую школу КГБ. Он был очень занят, но все-таки находил для меня время. Однажды он пришел на свидание темнее тучи. В этот вечер мы занимались любовью до поздней ночи, он не мог от меня оторваться, как будто прощался. Потом Саша вызвал такси. И когда мы уже прощались у моего подъезда, сказал мне, что ему очень нужна моя помощь. Я удивилась и спросила: «Какая»? И он признался, что ему нужно, чтобы я познакомилась с одним академиком. Этот академик получил приглашение читать лекции в Гарвардском университете, и он собирается уезжать, а этого нельзя допустить. У академика большой вес в научном мире. Ему никто не может запретить. Единственный шанс – он должен отказаться сам.

– А я здесь при чем? –совершенно искренне удивилась я.

Еще будучи студенткой МХУ я стала Дипломантом Всероссийского конкурса молодых исполнителей «Русский балет», и после этого меня пригласили в Большой театр. Я первый раз выступала в роли Никии в балете "Баядерка". Саша немного помолчал и наконец выдал, что этот академик видел меня в этой роли на премьере и даже кому-то по секрету признался, что согласен бросить «мир к моим ногам».

– Саш, – растерялась я, – ты хочешь подложить меня к нему в постель?

Саша побледнел, и под его смуглой кожей, на скулах заходили желваки.

– Нет, конечно, – скрипнул он зубами. – Как тебе такое могло пришло в голову? Тебя я не отдам никому. Ты просто с ним познакомься и все. Пусть он влюбится и завязнет в своих чувствах. Тогда он сам откажется от приглашения в Штаты.

– Но с чего ты взял, что он влюбится в меня? – пыталась сопротивляться я.

– Потому что знаю. Он первостатейный кобель! – хмуро проговорил Саша. – Тем более, что он на тебя уже повелся. Так поможешь?

Это конечно, было безумие, но я согласилась. Я ведь понимала, что это не Сашина инициатива. Саша достал мне пригласительный билет на вечер в дом ученых и там представил Арсеньеву. Мне тогда еще показалось, что Саша и Арсеньев хорошо знакомы. Но я не обратила на это внимание. Арсеньев действительно потерял от меня голову и начал приглашать в театры и рестораны. Сначала я соглашалась, но постепенно меня это стало напрягать, и я уже думала, как бы его культурно отшить. Наконец, я не выдержала и сказала ему, что не могу больше с ним встречаться. Он как с ума сошел. Хватал меня за руки, признался в любви, и в конце концов предложил стать его любовницей на полном обеспечении. Я естественно отказала ему, намекнув, что у него на правой руке кольцо. Значит, он женат. А с женатыми мужчинами я не собираюсь иметь никаких отношений. Но он твердил, что любит только меня, что разведется с женой и женится на мне. Вот тогда мне и пришлось ему признаться, что я люблю другого мужчину – Сашу. В ответ Арсеньев прищурился и зло бросил:

– Так ты «Кремлевская ласточка» – Сашкина протеже?

Я с недоумением посмотрела на него.

– Что значит, «Кремлевская ласточка»? – переспросила я.

– А это, детка, девушки из Специального отдела. Их называют "ласточками". Среди них могут быть неизвестные актрисы, красивые и умные женщины и даже девушки легкого поведения, или вот такие неосведомленные дурашки, как ты! – он хитро прищурился, рассматривая меня. – Для того, чтобы устранить противника, в КГБ прибегают к разным методам. Лучше всего во всех разведках мира всегда действовала игра на естественных потребностях и желаниях противника. Поэтому в спецслужбах и появились "ласточки" – девушки-обольстительницы, которые работают под прикрытием. Часто в КГБ вербуют девушек легкого поведения, которые могут провести с жертвой только одну ночь.Но мне кажется, что это не про тебя. Ты ведь знаешь, где работает Сашка?

Мне показалось, что меня окунули в ледяную прорубь. Я с ужасом смотрела на него.

– Саша не мог, – прошептала я, – он любит меня, и я люблю его.

– А ты спроси его сама, – предложил Арсеньев, – посмотришь, что он тебе ответит.

– И спрошу, – я резко развернулась и почти побежала в сторону метро.

Я встретилась с Сашей в тот же вечер, у метро Речной вокзал. Мы с мамой жили недалеко. Саша удивился месту встречи, но согласился. Может быть, рассчитывал, что мы встретимся у него дома, или я приглашу его к себе. Он часто провожал меня, но никогда не был у меня дома. Я не приглашала, у меня была очень строгая мама. И если бы она узнала, что я нахожусь в отношениях с мужчиной, по головке точно бы не погладила. Мы молча прогуливались в парке. Но напряжение между нами нарастало так сильно, что только спичку поднеси – вспыхнет. Наконец, Саша не выдержал и хмуро взглянул на меня.

– Говори! – коротко бросил он.