Такая разная любовь

– Почему вечером? – насторожилась вдруг Вокресенская.

– Потому что стекло – казенное, и тащить его со склада к автомобилю на глазах у второй смены – поступок опрометчивый.

– Конечно-конечно! – поспешно согласилась женщина. – Спасибо вам, Олег Петрович. Вы – очень отзывчивый человек.

Машина у завхоза была не новая, но вполне приличная и очень ухоженная. Садиться в нее Розе Анатольевне было приятно, тем более что Добрыйвечер предупредительно открыл перед ней дверцу. Еще больше Вокресенская удивилась, когда он стал поддерживать ее за локоть, когда они поднимались по скользкой после дождя лестнице, ведущей к ее подъезду. Это было какое-то новое ощущение – не привыкла она к вниманию мужчин.

– Я думал, сейчас уже во всех домах – стеклопакеты, – задумчиво произнес Олег Петрович, делая рулеткой замеры.

– Какое там! – вздохнула женщина. – Домишко еще сталинской постройки, балкон вот-вот рухнет – на одном честном слове держится, устала уже сигнализировать. Зашевелятся только тогда, когда он обвалится и убьет кого-нибудь из прохожих.

Добрыйвечер сочувственно вздохнул. Помочь Воскресенской с ремонтом балкона он точно не мог.

– Какое интересное растение у вас на подоконнике, – заметил он вдруг. – Я раньше такого никогда не видел.

– Это – иерихонская роза, символ воскрешения, возрождения жизни. Мне ее вчера подруги подарили на ю… день рождения. Решили, что это – моя тезка. Кстати, у меня остался кусок очень вкусного торта. Давайте пить чай.

– Ой, неудобно как! – застеснялся завхоз. – Знал бы, что вы – именинница, обязательно купил бы цветы.

– Никаких церемоний! – произнесла Роза тоном, не терпящим возражений. – Садитесь за стол. Мы с вами уже столько лет работаем в одном учреждении, а до сих пор даже сто грамм вместе не выпили.

– Не, ребята-демократы, только чай! – выставил перед собой руку Добрыйвечер. – Когда я за рулем, я не употребляю даже наперстка пива. Жизненный принцип.

Воскресенская уважала чужие принципы и настаивать не стала. Пили ароматный чай с тортом и беседовали о жизни. Олег Петрович рассказал Розе, что год назад его бросила жена – влюбилась в финна, приезжавшего в город по делам своей фирмы, и укатила вместе с ним в Турку.

– Я ее понимаю. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. Детей у нас нет. Любви особой тоже не было. Ленке нужна была прописка – она из Тверской области сюда приехала. Вот я в ее сети и попался со своей двушкой в центре города. Спасибо, хоть квартиру мою делить не стала, а ведь могла бы. Сейчас таких историй – тьма тьмущая. Так что, Роза Ан…

– Давай просто Роза, – предложила мужчине Вокресенская.

– Давайте… давай, – согласился Олег Петрович. – Так вот, Роза, не везет мне с женщинами. Хронически. Ленка – уже третья жена, которая от меня сбегает. Первая влюбилась в кавказца и усвистала к нему в Тбилиси. Я с ней всего год прожил в студенческие годы.

– У тебя есть высшее образование?

– Ну да. Я после службы в армии педагогический закончил, факультет общетехнических дисциплин. Одно время работал учителем труда. Второй моей жене это не нравилось. Она считала, что настоящий мужик не может работать в школе и получать копейки. Говорила, что ей стыдно кому-нибудь признаться, что ее муж – трудовик. Сама она была главным бухгалтером в крупной строительной фирме. Хотела и меня туда пристроить, но передумала, так как закрутила роман со своим шефом. Я об этом узнал и развелся с ней. Три года зализывал раны. Потом опять женился. И снова – не слава богу. Видно, проклял меня кто-то. Не суждено мне быть семейным человеком. Я притягиваю к себе женщин определенного типа…

– Да ладно тебе! – махнула рукой Роза. – Хочешь я тебе погадаю?

– Хочу! – вскинулся Добрыйвечер, которому очень хотелось услышать что-нибудь утешительное.

– Называй дату рождения.

– Двадцать первое февраля тысяча девятьсот семьдесят первого года.

Вокресенская начертила прямоугольную систему координат. На оси абсцисс она отметила шесть одинаковых отрезков, пометив первый цифрой «четырнадцать». «Именно с этого возраста и начинается судьбоносный отсчет, остальные отрезки – по возрастанию на единицу, – комментировала женщина. – После шестого отрезка, которому соответствует возраст девятнадцать лет, числа прожитых лет выстраиваются столбиком под верхними – под „14 лет“ – ставим „20“, под „15“ – „21“, под „19“ – „25“, и снова – вниз. И так – до твоего актуального возраста».

Затем Роза умножила год рождения гостя на число дня его рождения и, получив число 4143042, расставила каждую цифру точкой на оси ординат. Затем соединила координаты линией. Получился график, из которого было видно, что звезд с неба Олег Петрович не хватал ни в каком возрасте. Самой высокой точкой в его жизненном графике была четверка. Самой низкой, провальной, – ноль, цифра, которая встречается в графике далеко не у каждого. Этому нулю соответствовал возраст 17, 23, 29, 35, 41, 47 лет.

– Ну вот, вспоминай, какие проблемы у тебя были в годы, когда ангел-хранитель покидал тебя.

Добрыйвечер наморщил лоб, силясь восстановить картину своих жизненных неурядиц.

– В семнадцать лет я едва не погиб на спортивных соревнованиях по велоспорту. В двадцать три… женился на Верке. Той, которая удрала от меня с джигитом. В двадцать девять… вступил в брак с Настей-бухгалтершей. Той, которая со своим шефом загуляла. Ну, надо же, – покачал он растерянно головой, – в тридцать пять… погибли мои родители в автомобильной катастрофе.

Какое-то время Олег Петрович молчал. Ему не хотелось верить в предначертанность произошедших с ним событий. Куда проще было считать их случайностью, несчастным случаем.

– В сорок один у меня была тяжелая операция. Еле выкарабкался, – продолжил он после долгой паузы. – Вот хромаю с тех пор. А в сорок семь… я женился на Ленке. Той, которой нужна была прописка.

Сказать, что мужчина был ошеломлен, ничего не сказать. Он смотрел на Розу такими глазами, какие бывают у человека, увидевшего шаровую молнию.

– Откуда ты все это… – изумленно выдохнул завхоз.

– Уже не помню точно. Я в молодости интересовалась мистикой, эзотерикой, астрологией. Много книг читала на темы непознанного, пытаясь вычислить свою судьбу. Научилась «екатерининскому гаданию», гаданию по «Книге перемен» и картам Таро. Кое-что, как видишь, не забыла до сих пор. Кстати, этот год для тебя очень удачен. Любые твои начинания, планы и прожекты достигнут успеха. Ты находишься на высшей точке своего графика – четверке.

– А ты сейчас на какой?

– Я – на самой высокой своей отметке – девятке. Жду от судьбы обещанных перемен.

– Перемены – это хорошо, – мечтательно улыбнулся Добрыйвечер. – Даже если ты находишься – на последнем круге своей беговой дорожки. Ой, прости, это я исключительно – о себе.

На душе у мужчины было радостно и тепло, и от потрясающе вкусного чая, и от доверительного дружеского общения, и от радужных перспектив исполнения своих желаний. Ему очень не хотелось уходить, но причин задержаться у Вокресенской он не нашел.

– Спасибо вам… тебе, Роза, за угощение, за гадание и за поддержку. У меня после беседы с тобой прямо крылья выросли.

Прощаясь, он поцеловал женщине ручку, и она почувствовала себя прекрасной дамой, а не забитой жизнью училкой.

После ухода Олега Петровича Роза уселась перед зеркалом и стала придирчиво изучать свое отражение. «Пора сменить прическу, – решила она вдруг. – Подстригусь завтра под „каре“ с челкой. И цвет волос освежу мелированием. И ногти сделаю гелевые, не очень длинные, но стильные. С ними можно не бояться „поломки“ в самый неподходящий момент. Ну, и брови не помешало бы выделить татуажем, а то совсем неприметные, серенькие… А вместе с ними можно контур губ усилить, все равно завтра у меня – выходной».

Затем Роза отправилась к платяному шкафу делать ревизию имеющихся нарядов. Рассматривая свой гардероб, она ужаснулась: вещи неплохие, добротные, но цвета… Исключительно черный, коричневый и темно-синий. Да и фасончики еще те – длиннющие платья и юбки в пол. Объемные, широкие, туникообразные. Ничего нет в обтяжку, ничего – до середины колена. Все можно смело сложить в большую клетчатую сумку времен «челночества» и подарить супруге какого-нибудь небогатого священника.

«И как я раньше этого не замечала? – удивилась Вокресенская. – Завтра же заскочу в „Мир трикотажа“ и прикуплю парочку костюмов с юбками до колена и пиджаками, подчеркивающими грудь и талию».

Появившись после выходного на работе, женщина произвела в педколлективе фурор. В этот день с отвисшими челюстями ее встречали не только коллеги и ученики. Посмотреть на помолодевшую Розу Анатольевну к учительской стянулись уборщицы, поварихи из школьной столовой и, конечно же, Олег Петрович. Увидев, Воскресенскую, он едва не лишился дара речи. Со стильной стрижкой, осветленными волосами, макияжем, в ярко-бордовом платье и высоких сапогах на каблуке-щепке, она сбросила с себя лет пятнадцать.

– Ни дать ни взять – «Мисс школа №38»! – поцеловал ей руку Добрыйвечер.

И уже совсем тихо добавил:

– Как и договаривались, буду вечером.

Роза Анатольевна едва заметно кивнула головой.

Вечером завхоз явился не только со стеклом, но и с букетиком фиалок сорта «Голубая роза». Он поцеловал хозяйке ручку со свежим маникюром, поздравил ее с прошедшим днем рождения и достал из болтающейся на плече сумки подарок – покрытую аэрозольным лаком резную деревянную шкатулку.

Воскресенская ахнула. Вещица была красоты необыкновенной: ажурная, воздушная, оклеенная внутри красным бархатом, с навесным замочком и бутонами роз на крышке.

– Неужели сам сделал? – растрогалась неизбалованная подарками женщина.

– А что, сильно заметно? – покраснел Олег Петрович. – Я старался.