Это традиция, детка!

Чуть не плача, Каркотуб вывалился из кабинета Застенкер, подошел к водителям с поникшей головой и тихим голосом сказал: «Ребятки, надо попытаться развезти все… Пойдемте…Пойдемте…»

Водители, тоже притихшие, потянулись на улицу.

Скоро в «менеджерской» стало тихо-тихо.

Было слышно даже, как у Эльжбеты Овечкиной, не поевшей с раннего утра и из-за огромного количества накладных не успевшей по этой же причине и пообедать, заурчало в животе.

Внезапно послышались грохот и неприличное слово. Дамочки удивленно оторвались от документов.

Эта эскапада принадлежала Веронике Быстровой, которая, несясь из соседнего помещения с документами для Хвостова, зацепила ногой о порог и чуть было не растянулась на полу, но, ухватившись рукой за швабру, все же смогла сбалансировать, правда, обрушив при этом все бухгалтерские папки.

Лена Циферблат, всегда методично расставлявшая по полочкам бухгалтерские документы, поджала губы, но не произнесла ни слова. Лишь только поправила очки, да слегка обвисшие щечки пару раз непроизвольно вздрогнули.

Эльжбета Петровна улыбнулась в предвкушении развития событий, Звенислава хмыкнула.

Быстрова влетела, немного прихрамывая, в «менеджерскую» с раскрасневшимся лицом и, поведя носом, буркнула: «Ффу, чего-й –то у вас так щами пахнет? Как в заводской столовке?»

«А ты катись отсюда, если тебе не нравится», – взвизгнула неожиданно Лена Циферблат, выскочив из-за своего стола, словно черт из табакерки.

Именно она недавно разогрела себе в микроволновке домашние щи и была крайне возмущена бестактностью Вероники, которую и так смертельно ненавидела за смелость и вольное обращение с всемилостивейшейгоспожой Музой Мордехаевной.

При этом лицо Циферблат перекосилось, ненависть волнами захлестывала ее щуплое тельце, и, казалось, что скажи сейчас Муза Мордехаевна «Фас!», Циферблат кинется на Быстрову и разорвет ее в клочки.

Быстрова, опешив от столь открытой неприязни, вырвавшейся из сопла Циферблат, лишь молча развернулась и прошмыгнула в кабинет Хвостова.

«Совсем охамела, – прошипела Циферблат, поправляя поднявшуюся от возмущения вверх кофточку (машинально в приступе гнева она руками указала путь, по которому должна была, по ее мнению, проследовать Быстрова). – Позволяет себе невесть что… А что она вообще делает-то? Чем занимается? Баклуши бьет с утра до вечера…Зачем ее вообще подруга моя держит?»

– Мда…

«Да-а…», – раздалось не очень дружное поддакивание «менеджерской».

В соседнем кабинете раздалось негромкое покашливание Застенкер.

Раскатистый истеричный хохот Арзыгуль (она всегда очень ярко выражала свое отношение к окружающему миру) прервал течение недобрых мыслей Циферблат.

«А тут вообще много ненужного народа, – все еще хохоча, словно розовый какаду, продолжила Нариманова. – Вот, например, зачем нам столько бухгалтеров?»– и, нагло посмотрев на побледневшую Циферблат, она уже тихо, заговорщицким тоном добавила: «А я слышала, что скоро сюда придет главный бухгалтер на постоянной основе и с правом подписи».

Все оторвали головы от бумаг и с интересом воззрились на Арзыгуль.

Та победоносно зашептала: «Только я вам ничего не говорила, ладно?»

И с невозмутимым видом застукала пальцами по калькулятору.

Воцарившаяся тишина была нарушена столь же тихим появлением Застенкер.

Муза Мордехаевна вплыла в менеджерскую, пришвартовалась у стола секретаря и очень медленно произнесла: «Катя, давайте напишем письмо Укроповой».

Секретарша Екатерина, которой было уже за пятьдесят, по-детски «поддакнула» и с готовностью защелкала мышкой компьютера.

«В связи с тем, что наша продукция премиум-класса, – начала монотонно бубнить Застенкер. – Эльжбета, зайдите ко мне минут через десять», – прервала она стрекотание клавиш компьютера секретаря.

«Хорошо, Муза Мордухаевна», – с готовностью кивнула Эльжбета, не ожидая, правда, ничего хорошего от этого «захода».