Трудный выбор

– А конкретно?

– Четвёрки, иногда пятёрки…

– Тогда я с тобой сяду. Ты не бойся, со мной не пропадёшь. Давай сегодня с нами на «клетку»?

– Куда? – не поняла Вера.

– На дискотеку. В парке есть площадка для танцев. Огорожена железными прутьями. Её клеткой называют. Пойдёшь?

– Не знаю, нужно у родителей спросить, может отпустят?

– Неужели тебя предки в неволе держат? У нас в классе все уже на дискотеку ходят. Правда есть такие динозавры, что отстали в своём развитии. Сама увидишь. Что это за экземпляры. Меня Валей зовут, некоторые – Валюшей, а ты Вера, я запомнила.

Кабинет, в который зашёл после общей школьной линейки ученический поток старшеклассников, был просторным, светлым. На стене стенды со знакомыми и не очень формулами. Вера догадалась, что это кабинет математики. Она вместе с небольшой и юркой Валей первыми увидели окрашенный красной блестящей краской пол, парты, покрытые лаком панели, новые обои. Через год всё это будет не узнать, всё вытопчут сотни ног. Только первого сентября можно полюбоваться блестящей чистотой, ощутить свежий запах краски.

Первый урок проводила Галина Михайловна. Повторяли пройденный материал. Если бы взяли новую тему, Вера ни за что бы не поняла, она не могла бы не только понять, но и услышать. Новая знакомая Валюша не молчала ни минутки, давала характеристику каждому ученику.

– На первой парте на среднем ряду Войтик и Войтович, самые заядлые ученицы. Такие зануды, что свет не видел. С ними никто не дружит. Списать у них невозможно.

Недалеко от них сидел самый красивый по словам Вали мальчик в классе – Саша Аверко. Наверное, новенькая также заинтересовала Сашу, оглянувшись назад, встретившись взглядом с Верой, он кивнул головой, что-то прошептал, и Вера по губам догадалась, что это слово «здрасьте». Вера отметила, что Валя явно преувеличивала качества внешности Саши. Нарушали гармонию с безупречными чертами лица, светлыми вьющимися волосами, голубые, почти стеклянные выпученные глаза.

Весёлого парня, который не мог стоять спокойно на линейке, Валя назвала «наш клоун». Отец пьёт, мать одна воспитывает пятерых детей. Он то ли третий, то ли четвёртый в семье, донашивает одежду старших братьев, – Валя не скрывала брезгливости и неуважения, когда говорила про Сенчилу.

У Веры слова одноклассницы вызвали другую реакцию. Чувство жалости вызвала Валюшина характеристика. Что-то похожее переживала Вера, когда видела на улице беззащитного, промокшего под дождём бездомного котёнка. Дома у неё всегда жили и кошка, и собака, обычные беспородные, которых она из жалости подбирала на улице. Когда она три года назад принесла воронёнка с перебитым крылом, мать назвала дом зоосадом.

Нет, получать такой напор информации ей не нужно. Вера решила пересесть от Валюши подальше. На третьей парте в одиночестве сидела девочка с чересчур кучерявыми волосами, которые сзади были перехвачены резинкой. Когда она поднимала от книги голову и смотрела на доску, профиль, силуэт её напоминал ахматовский.

Новое знакомство с Валей угнетало Веру. Неужели и здесь не найдётся человека, который будет интересен, близок, станет другом? Она смотрела на класс. Неужели они также далеки от неё, как далек от её мировосприятия взгляд на мир Вали, которая сидела рядом с ней? А ей так хотелось верить, что тут, наконец, найдёт друзей, ровесников, близких по духу, по интересам, увлечениям.

– Ты меня извини, но я пересяду, – понимая, что эти слова могут обидеть Валю, как можно мягче на первом перерыве заявила Вера.

– Заболтала я тебя, – всё поняв, призналась Валя, но на лице не было и тени обиды. – Я же хотела как лучше, чтобы ты поскорее освоилась. – Иди к Машке, с ней никто не дружит, только Вероника.

Маша действительно не была против, даже обрадовалась желанию новенькой пересесть к ней. Не только лицом Маша напоминала всемирно известную поэтессу. Не совсем обычными были и её манеры, угадывался какой-то прирождённый аристократизм, сдержанность в чувствах, эмоциональная скованность.

Вера прочитала на обложке тетради фамилию девушки, которая говорила о б эстонских корнях, таким образом объясняла не совсем обычный стиль поведения.

В первые дни у малознакомых людей ещё мало тем для разговоров. Интеллигентность, воспитанность не позволяли Маше опуститься до сплетен, критики и субъективных оценок одноклассников. Порой Вере казалось, что Маше вообще нет никакого дела до одноклассников.

Только простоволосая сероглазая девушка приятно оживляла улыбкой лицо Маши. Она сидела за первой партой, на уроке всегда была в очках, которые после урока прятала в зелёный пластиковый футляр. Было видно, что с соседом по парте её объединяло то, что оба не могли похвастать хорошим зрением.

Когда на перерыве она не повторяла урок, то часто выходила из-за перты и, стоя в проходе, взглядом звала машу. Та вежливо звала с собой Веру. Вера, однако, поначалу отказывалась, не желая нарушать близких отношений подруг. После начала присоединяться к их прогулкам по длинным коридорам, по двору школы, где листья на по пожухлых липах почти ежедневно меняли цвет на более тёмный и омертвевший, а клумбы долго пестрели яркими георгинами.

И с каждым днём этих коротких прогулок на перерывах, разговоров на лавочке в школьном дворе Вера ждала всё больше и больше. Девушки делились впечатлениями о прочитанных книгах, увиденных фильмах, передачах на телевидении. Вера получала удовольствие от общения с подругами, её тянуло к ним, как тянет более низкую и менее развитую берёзку не отстать от более рослых грациозных соседок, что растут рядом.

Вера решила вернуться в музыкальную школу. Маша прекрасно играла на фортепиано, а учителем её была мама. Вероника в этом году окончила изучение музыки по классу скрипки. Музыка, разговоры о ней также объединяли девочек.

Глава третья

В конце сентября Маша пригласила подруг на день рождения. Не договариваясь, Вера и Вероника решили, что лучшим подарком будет книга. Вероника подарила сборник стихов поэтов серебряного века, отец Веры смог достать двухтомник Марио Пьюзо «Крёстный отец».

Маша жила вместе с матерью. Отец умер, когда девочке исполнилось семь лет.

Если манеры Маши были сдержанные и грациозные, сочетались с какой-то лёгкостью и открытостью, то в жестах ее матери, чувствовалась чрезмерная самоуверенность, резкость суждений, и хорошо, на первый взгляд, завуалированная властность. Все, сказанное ею, не допускало правильности других мнений и оценок. Но все это было умело заретушировано интеллигентностью и природным тактом.

Небольшая двухкомнатная квартира была обставлена со вкусом. Дом имел скорее не жилой, а музейный вид – любовь к порядку и чистоте чувствовалась во всем. В традиционном для времени, поставленном возле одной из стен ряду шкафов не было ничего лишнего. На полке шкафа стояла статуэтка Пушкина, тут же в рамке рисунок графики, который напоминал Машин профиль. На полке ниже два портрета – Ахматовой и Блока.

Стол был скромным, однако сервирован со вкусом. Удивлял торт – размерами и украшениями из крема и фруктов.

– Верочка, ты, Маша мне говорила, собираешься в медицинский, – даже это уменьшительно-ласкательное имя не добавило нежности к ровному, почти без интонации, чрезмерно резкому голосу Машиной мамы.

– Да, я с детства мечтаю стать врачом.

– Вы сделали правильный выбор, – поддержала она Веру. – А Вероника у нас прирождённый литератор. Маша от её ответов на уроках литературы просто в восторге. Однако в наше время нужно что-то более практичное. Хоть я и одна воспитываю Машу, но уже три года нахожу деньги на репетитора по английскому языку. Всегда состоятельные люди давали своим детям музыкальное образование, заботились о том, чтобы они изучали иностранные языки. Маша интересуется литературой, но связывать с ней свою будущую профессию, по меньшей мере легкомысленно, несерьёзно.

Несмотря на сдержанность в чувствах, какую-то скованность, отсутствие природной мягкости и доброжелательности, во всем чувствовалась большая любовь к дочери. Эта любовь находила свой выход в чудесных блюдах, которые мать готовила для Маши.

Внешне Лилия Андреевна была холодна, как снежная королева, однако весь вечер она поддерживала разговор с девочками; за внешний отчуждённостью можно было увидеть богатый кругозор, интерес к жизни дочери. Она помогала Маше готовить простые игры для гостей. Сама хозяйка в них не принимала участия, была на кухне. Такие уставшие, полные грусти глаза обычно бывают у людей, на долю, которых выпадает много испытаний. Смеяться и радоваться жизни с такой тяжёлой ношей на сердце и в душе было тяжело.

Играли в игру «Эрудит», потом в лото. Воздушные шары были не только украшением квартиры, напоминали о детстве – в каждом из них находился сюрприз: пожелания-шутки.

Выбирая шар, девочки в нерешительности, с сожалением и страхом, держа наготове иголку, прикасались к шару, после громкого хлопка на пол падали остатки оболочки любимого детского чуда, а с ним и бумажка, свёрнутая в трубочку. Кому-то выпадали простые комплименты, как например, «Вы чудесны, когда улыбаетесь», кому-то обещание «Вы поступите в будущем году», были и пророчества, пожелания большого наследства, любви и славы.

После этого дня рождения Маши Вера, чувствовала себя почти на равных с подругами.

Валя, самая болтливая, живая непоседа, одноклассница Веры, та, с которой первого сентября смогла просидеть за партой только один урок, которая обычно обращалась к Вере, чтобы разобраться с заданиями по физике или химии, во время этого занятия рассказала про семью Маши.

– Наш город маленький, моя мама все обо всех знает. Она работает в парикмахерской, там много чего рассказывают. Так вот мама Маши поздно вышла замуж. В музыкальной школе, где она работала, за учеником первоклассником приходил все время отец. Ну, роман с преподавателем закрутился. Но поскольку чужие семьи грех разрушать, то счастья ждать не приходится. Маше семь лет было, когда отец умер. На сельхозработы не только нас посылают, но и взрослых тоже. Нам то что, мы молодые и здоровые. Машину маму тоже послали вместе с коллективом музыкальной школы, а эта вельможа аристократка вместо себя мужа с больным сердцем отправила. Но сердце не выдержало такой нагрузки…

Веронику с малых лет родители приучали к труду: помыть посуду, убрать в квартире, прополоть грядки на даче, забрать брата из сада, погулять с ним на улице. Сами родители также не сидели без дела. Мать бегала по магазинам, чтобы приобрести какой-то товар и с ним съездить в Польшу. За работой, беготнёй на занятия многочисленных кружков, над уроками доводилось сидеть до позднего вечера, поэтому сна не хватало. Порой хотелось взбунтоваться, хоть в воскресенье заняться собой. Но она ясно понимала бесперспективность её возражений. Понимала, в ответ от матери и отчима услышит нотации, мол только в труде человек находит счастье и смысл жизни. От этих мыслей желание отстаивать права на личную жизнь и свободу пропадало.

Спасибо, хоть не обманывали ее, как их историчка, что отстаивала позиции марксизма, убеждала в бескорыстном служении светлым идеалам, труде на пользу общества. На мировоззрение и убеждения Вероники оказали влияние не родители. Интересные учителя постепенно приобщали к культуре, к чтению. Были друзья, была Маша.

И вот появилась Вера.

Недавно она случайно навестила одноклассницу дома. Новые чувства наполнили её там. Словно что-то давно забытое и утраченное вернулось к ней снова. Вероника гуляла с братом и встретила Веру. Искренняя радость глазах, доброжелательность, живой интерес к ее брату даже подбодрили Веронику. В воскресенье она в который раз оставалась дома одна.

Когда остановились возле дома Веры, девушка предложила зайти.

– Пойдем, мама будет рада с тобой познакомиться.

Вероника согласилась, возвращаться в пустую квартиру не хотелось.

Прежде всего Веронику удивили размеры комнат. Это был большой, просторный, чистый и уютный дом. Хотелось сказать – райский уголок, хотя в действительности обычная трёхкомнатная. Кроме простора, высоких потолков, в квартире чувствовалась особая атмосфера, которая притягивала, как выяснилось, не только её. Вероника попыталась отгадать загадку. Решила, что это и есть атмосфера согласия, счастья и семейного тепла.

Вероника поняла откуда берёт начало родник гостеприимства, приветливости и симпатии. Мама Веры Наталья Николаевна встретила их просто, с мягкой улыбкой на лице. И Веронике показалось, что что-то подобное случалось уже с нею, её посетило чувство лёгкости, душевного покоя, отсутствие нервозности и суеты.

Умеренная полнота фигуры добавляла Наталье Николаевне мягкость и женственность. Длинные прямые волосы были не хитро перехвачены сзади заколкой. Черты лица женщины повторяли правильные красивые линии лица дочери, но были ярче, выразительней. А возможно, молодость давала это преимущество.