Трудный выбор

На лице хозяйки Вероника не заметила следов косметики. И Веру и её мать сама природа наделила самыми приметными и яркими красками.

Теплые ореховые глаза хозяйки дома светились неподдельным интересом.

– Давайте знакомиться молодой человек, – в голосе женщины была та доброта, с которой обычно обращаются к детям, но тон чувствовался серьёзный, нисколько не унижающий достоинства.

– Денис, – мальчик по-взрослому подал руку, хозяйка со всей серьезностью пожала детскую ладошку.

– Я думаю, Денис, у нас тебе понравится. Проходи, чувствуй себя как дома. Экскурсии по нашему дому многим нравятся, особенно Юлиным друзьям. Ну, это наша Лотта, – показала на черную собаку хозяйка.

Короткая, гладкая шерсть, Лотты без единого светлого пятнышка отливала каким-то синим блеском.

Опустив голову, и отведя в сторону свои умные, такие же, как и она сама, чёрные глаза, собака завиляла хвостом, наверное, понимая, что говорят о ней. А когда хозяйка наклонилась, коснулась её уха, погладила по голове со словами «Лотта, умная собачка», собака поднялась на задние лапы, передними упёрлась в живот хозяйки, задрожала от собачьих чувств, сильно завиляв хвостом.

– Как она вас любит! – воскликнул Денис.

Вошли в большую, не загромождённую излишней мебелью комнату. В кресле лежал рыжий пушистый кот, который сразу прыгнул на пол, как только услышал голоса гостей; казалось, кот решил продемонстрировать свои лучшие качества, мягкая, ухоженная шерсть была настоящим украшением, как и его пушистый хвост.

– А это наш кот Васька, – с неподдельным восхищением представила Наталья Николаевна и объяснила, что, когда ее дети принесли котенка с улицы, он был небольшим комочком, – а сейчас видишь, как вырос… Ну как, красавец?

Мальчик, словно потерял дар речи, молча кивнул. Он смотрел на Ваську широко открытыми глазами.

– Мне мама не разрешает котёнка взять, от него много шерсти, – пожаловался мальчик.

– Ты пообещай маме, что будешь за котенком ухаживать, – посоветовала Вера. – Мама тогда позволит держать кота?

Потом они на кухне пили чай с домашним печеньем и конфетами.

Простая, доверительная интересная беседа за чаем совсем не напоминала те порядки, что издавна были заведены в их доме. В семье Вероники не вели таких разговоров между взрослыми и детьми. Тут мама была другом, которому можно во всём доверять, открыть тайну, обратиться за советом. Это совсем не значило, что ты получишь всегда правильный ответ на тот вопрос, что возник, и тебе помогут в любой ситуации, но всегда выскажут свое мнение, решение принимать будешь сам, это же твоя жизнь.

Глава четвёртая

Вероника дружила с Машей давно, но заходить к ней домой особого желания не было. Обычно Маша навещала Веронику, случалось это чаще всего тогда, когда подруга оставалась одна с братом. Дома у Маши присутствие ее матери, всегда строгий её взгляд, сдержанность в чувствах, почему-то сковывала девочек, им казалось, что визиты напоминают какие-то дипломатические приёмы. Речь Лилии Андреевны была настолько правильной и безукоризненной, её знания в сфере культуры были столь велики, что Вероника всегда с восхищением слушала женщину, вступая в разговор, только как следует обдумав каждую фразу.

В семье Веры было иначе. Люди здесь были простыми, более доступными, однако разговоры с ними казались не менее интересными. Наталья Николаевна, как с равными делилась жизненным опытом, рассказывала про свои студенческие годы, вспоминала своих учеников, кем стали; среди выпускников были хирурги, дипломаты, судьи, художники, даже один католический священник.

Как-то за чаем, Наталья Николаевна вспомнила о своей первой школьной любви, спросила у Вероники про мальчиков из их класса.

– Вера считает, что для мальчиков важным качеством является мужество. Эталоном для нее является отец. В нашем классе я не видела таких мальчиков, в которых можно влюбиться. Возможно, я воспринимаю их как одноклассников, которые примелькались за столько лет. Знаю их как облупленных. А ко мне у них один постоянный интерес – дай списать задания по физике, математике…

– У Сенчилы тоже не хватает мужественности?

– Ты его идеализируешь? У тебя, я думаю, возникло чувство жалости к нему. Мальчишки в классе испытывают к нему не то пренебрежение, не то брезгливость. В младших классах его, какое-то время называли бомжом. Думаю, он не сможет оценить настоящие чувства, не сможет на них отреагировать нормально. Он понимает, что тебе его жалко и пользуется этим. По химии лабораторную списал у тебя? По литературе сочинение тоже.

– Я ему совсем другое сочинение написала.

– Ну, видишь, даже времени для этого не пожалела.

Вера засмущалась, промолчала. Ей вспомнился урок биологии. Произошло это ещё в сентябре.

Учительницу биологии, никто всерьез не воспринимал. Молодая и неопытная, разозлившись, могла поставить много двоек, выгнать ученика из класса во время урока, но на серьёзный скандал, чтобы вызвать ученика к завучу или директору не шла. На перерыве в классе все было сначала как обычно. Кто-то повторял домашнее задание. Валя пробовала жестами показать фасон своей новой юбки, потом решила сделать это более наглядно, дополняя рассказ рисунком на классной доске. Двое парней выпрашивали у Вероники тетрадь по математике.

– В прошлый раз вернули тетрадь с жирными отпечатками пальцев, вы что, пирожки ели? – Вероника наотрез отказывалась дать тетрадь.

– Сегодня мы без пирожков. Хочешь угостил мороженым?

Любители футбола обсуждали вчерашнюю игру сборной команды на первенство Европы. Сенчило и Панасевич, которого за небольшой рост называли Колобком, внесли и поставили возле доски скелет человека. Некоторые участники с интересом разглядывали не совсем обычный наглядный экспонат, некоторые со страхом осторожно трогали скелет руками. Девочки брезгливо отворачивались.

Кто-то решил исследовать полураскрытые челюсти. В итоге еле недополучил травму. В таинственной конструкции что-то громко клацнуло, челюсти сомкнулись, пытливый и настойчивый ученик, испугавшись вскрикнул, класс рассмеялся. В этот момент в класс вошёл Саша Аверко с мороженым. Оглушённый хохотом, сконфуженный, парень оглядывал себя сверху донизу, свой безукоризненный костюм, думая, что смеются над ним.

– Где взял? – прашивали о мороженом.

– На улице, перед самой школой, какой-то предприниматель решил подзаработать.

Быстро в шапку, кто сколько мог собрали деньги, мальчишки побежали за мороженным, принесли через несколько минут, но до начала урока расправиться с холодным лакомством не смогли. Снежана Ивановна на урок обычно не опаздывала, сразу же после звонка вошла в класс.

Некоторые пробовали спрятать мороженое. Кто-то быстро дожёвывал, чтобы добро не пропало. Внимание неожиданно отвлек рисунок на доске. На него сначала обратила внимание учительница. По всей вероятности, на перерыве скелет больше, чем доска заинтересовал учеников, поэтому на нее сначала никто из класса и не обратил внимания. Дело в том, что к рисунку Вали кто-то мастерски – чувствовался талант художника – дорисовал несколько штрихов, получился портрет женщины. Можно было догадаться, что портрет напоминал Снежану Ивановну, вернее, получился шарж на неё. Высокий рост очки в допотопной, чересчур грубой оправе, а главное слишком много растительности над верхней губой. Сверху падающие снежинки, в руке – указка, с которой учительница почти не расставалась, даже когда не было нужды что-то показывать на схеме или на диаграмме. Кажется, учительница привыкла к тому, что на её уроках случаются необычные происшествия. Старосту она отправила за классным руководителем. Встревоженная Галина Михайловна ворвалась в класс, сначала увидела в руках учеников стаканчики мороженого.

– Земство обедает? Это что такое? – оглянулась на доску. —Сенчила, Гусев, Макаров… Кто из вас, признавайтесь, – перечислила по очереди подозреваемых, всех, кто выделялся из класса своей непредсказуемостью, поступками, что на грани с обычным хулиганством. – Давно не были у директора?

– Ну вот, опять Сенчила. Все валите на Сенчилу… Галина Михайловна, написание таких шедевров живописи, как известно, требует одарённости, таланта, а какой у меня талант, во всяком случае, талантом художника Сенчину бог обделил. – Все посмотрели на Валю и Жору, которые обычно, когда приходило время выпуска стенгазеты работали над ватманом бумаги.

– Я только платье нарисовала, – поднялась из-за парты, чувствуя вину, призналась Валя.

– А может быть у кого-нибудь из класса, кроме нас с Валюшей тоже талант художника имеется, – Жора, развалившись на парте, спокойно высказал свою мысль. Ни один мускул на его лице не выдал его, самодовольство и чопорность выпирали из юноши.

– Что ж не будем разбираться с этим ЧП на уроке. Проведем классный час, обо всем поговорим там. Кто с мороженым шагом марш за дверь с дневниками.

После звонка с урока учительница молча написала на доске домашнее задание и вышла из класса.

– Сенчила, ты что же это шестеришь? – Коршуном налетел на одноклассника Жора, который в этот момент словно озверел. Кто не успел покинуть класс, сейчас с испугом смотрели на действия Жоры. Он как пушинку подхватил Сенчину, поднял и с брезгливостью на лице, бросил на парту. Тот крепко ударился об кант стола. – Предупреждаю, еще хоть раз откроешь свой поганый рот, удавлю как козявку, – Жорик, после этого не оглядываясь вышел из класса.

Вера не спускала глаз с Сенчилы, который медленно поднимался с пола, потом с одноклассников, что покидали класс, подошла к парню, осуждая поступок Жоры, хотела подобрать разбросанные тетради и учебники, но Сенчила отмахнулся. Сейчас он был похож на дикого котенка, который в ответ на ласку шипит и показывает когти…

Глава пятая

За два последних года учёбы дружба Веры и Вероники крепла. Раньше Вероника не интересовалась историей. От Веры и Натальи Николаевны она впервые услышала много чрезвычайно интересных фактов, узнала о жизни царских семей, Вероника брала книги из домашней библиотеки Натальи Николаевны, чем больше она узнавала фактов о движении декабристов, о Крымской войне, линкоре «Новороссийск», на котором служили матросы из их городка, про подробности полёта Пауэрса, тем больше она увлекалась историей. До глубины души её пронзила история Марии Мнишек, которая была царицей лишь несколько дней. Её ребёнок, что родился от Лжедмитрия, был повешен в четырёхлетнем возрасте, посчитали это самой надёжной гарантией, что попыток овладеть русским троном не будет.

Наталью Николаевну, которая не преподавала у неё никакие предметы, Вероника считала самым любимым своим учителем. Женщина завоевала любовь и уважение девушки, а ещё – помогла ей сделать выбор в профессии. Вероника решила после школы поступать учиться на исторический факультет. Чувствуя моральные принципы, по которым жил этот человек, Веронике хотелось овладеть хоть небольшой частицей той доброты, любви, тепла, которыми женщина щедро делилась с другими.

Ещё больше сблизили Веру и Веронику болезнь Натальи Николаевны. После того, как мать оказалась в больнице, Вере пришлось привыкать к выполнению обязанностей хозяйки.

Вероника заметила припухлые от слёз и недостатка сна глаза, огрубевшие от воды руки, от ухоженных прежде ногтей не осталось и следа; учителя удивлялись слабым ответам когда-то крепкой ученицы. Вера только сейчас почувствовала всю тяжесть ежедневных женских забот. Конечно, она помогала матери и раньше, на кухне, с уборкой квартиры. Но сейчас все хлопоты легли на её плечи.

– Я только сейчас, почувствовала, Вероника, как трудно бывает успеть сделать всё. Раньше мама стирала бельё, я гладила, сейчас и одно и другое, всё нужно самой… Отец на работе пропадает. Юльку не усадить, чтобы за уроки села, а самое страшное – это операция, —которая маму ждёт. Врачи сказали, что поздно спохватились, – слёзы отчаяния катились по лицу Веры. – Всё так ужасно, – Вера с надеждой, что подруга ей что-то подскажет, посоветует, смотрела на Веронику. – Ну почему всё в один миг рушится?

– Никто не может ответить на такой вопрос. Нужно верить в лучшее, – утешала она подругу.

Вере вспомнились слова бабушки, которая жила в России. Каждый год в её небольшой дом с верандой, украшенной различными резными узорами, съезжались её дети – два сына и пять дочерей. Летом тут всегда было многолюдно и весело. Дети мечтали о ночлеге на сеновале, большом и дружном застолье, тёплых и уютных вечерах со всеми любимыми играми. Судьбы разбросали детей по всей стране.