Nine Sky: современный любовный роман

– Точно все хорошо? – уточнил Витя. – Ты как-то… не так сегодня выглядишь.

Кажется, я покраснела. «Не так». Уж не потому ли, что все утро мечтала о ребенке?!

Я украдкой взглянула на Витю. Я все еще владела его вниманием, и, несомненно, было сложно придумать лучший момент, чтобы рассказать ему, как было бы замечательно изменить нашу жизнь…

– Да, все нормально, – соврала я. – Вчера с Иришкой виделась. Развеялась немного, только и всего.

Быстрая улыбка скользнула по моим губам. Не знаю, успел ли Витя ее заметить? Да и не важно. Главное, что он поверил сказанному и перестал интересоваться происходящим со мной. Уткнулся в чашку и больше не поднимал на меня глаз.

Что же до момента… Стоило представить, как я говорю Вите о ребенке, как предлагаю поучаствовать в этой авантюре, у меня внутри все узлом завязалось!

Честное слово, ну какой ребенок?! Это в комнате, наедине с собой он казался реальным. А на кухне, когда сидела напротив Вити и смотрела на мужа и на собственное отражение на поверхности кофе… Невозможно было не увидеть, что дети – это уже не про нас! Наши дети выросли, а мы с Витей достаточно… повзрослели, чтобы стало глупо думать о новых.

21.09.2020

Тот проблеск внимания Вити к моей скромной персоне, случившийся на кухне субботним утром, стал классическим исключением из правила, которое лишь подтвердило его. Ни вчера, ни сегодня Витя меня больше не замечал и ни о чем не спрашивал.

Поскольку выходные выдались дождливыми и на дачу мы не поехали, субботу и воскресенье Витя провел в комнате Вани, занимаясь своей второй работой. Отрывался от нее он только по необходимости, да и то не сразу: на обед в субботу мне пришлось пригласить его дважды, на обед в воскресенье – три раза. А ел Витя так быстро, что к вечеру воскресенья мне начало казаться, что мой муж удаленно тушит пожары. Иначе почему он так боялся надолго отойти от компьютера?

Про пожары – это, конечно, была шутка. Если же говорить серьезно, Витина вторая работа в эти выходные начала меня пугать. Пока Ваня и Сережа были рядом, у меня не было времени подумать об этом. Теперь же я увидела, что в нашем доме происходит что-то странное. Очень хотелось верить, что законное, но поведение Вити в выходные натолкнуло на мысли об обратном. В то время, как на простой диалог со мной у него не было времени, времени на то, чтобы запереть дверь в комнату Вани, у него вполне хватало. Я наблюдала очень внимательно: мой муж ни разу за два дня не забыл это сделать!

Что он там скрывал? Спросить бы, но я боялась выставить себя дурой и совсем потерять уважение Вити. Ведь целый год я не интересовалась его занятием, и вдруг… почему-то… захотела узнать его тайну… После того, как обзавелась собственной.

Да, мысль о ребенке никак не выходит у меня из головы, несмотря на все уговоры. Она поселилась там основательно, живет и развивается. Взрослеет, если можно так сказать. Созревает, из внезапного «хочу» превращаясь в обоснованное и взвешенное решение. Мне больше не кажется, что только ребенок и может помочь нам с Витей, освежить наши отношения и вернуть ощущение счастья. Теперь я уверена, что рождение третьего ребенка станет логичным событием в нашей семейной жизни. Да, мне уже тридцать шесть лет, но физически я вполне готова стать мамой еще раз. «Здоровье позволяет», – как говорится. И морально я тоже готова и к беременности, и к родам, и к воспитанию ребенка.

Я хочу ребенка без оглядки на все положительное, что его появление нам принесет.

Я даже готова к тому, что появление ребенка не укрепит, а окончательно разрушит наши с Витей отношения! Вероятность этого существует, ведь рождение детей в семьях, где и без того есть проблемы, нередко все усложняет еще сильнее.

Поэтому я… возможно, сделаю самую большую глупость в своей жизни, но я поговорю с Витей о том, чего хочу. Я объясню ему, почему считаю это возможным, и, уверена, он согласится со мной.

Я сделаю это сегодня вечером. Больше держать решение в тайне от мужа я все равно не смогу. Я – не он, способный больше года скрывать… что-то. Я даже подарки ко дню рождения Вити покупаю накануне, чтобы он не успел ни о чем догадаться!

(добавлено позднее)

Я летела домой с работы, окрыленная перспективами, которые вскоре откроются. Я спешила на встречу новой жизни, новым мечтам и стремлениям. Я вновь почувствовала вкус к жизни, утраченный в последние месяцы!

И вновь потеряла его, потому что Витя не поддержал мою идею.

Витя не поддержал меня.

Конец света – так лучше всего охарактеризовать то, как я чувствую себя сейчас. У меня дрожат руки и глаза полны слез. Писать совсем не хочется, но я понимаю, что если не выскажусь, не переложу свое горе на бумагу сейчас, я уже никогда не смогу этого сделать. По многим причинам, но прежде всего потому, что я всерьез за себя опасаюсь. Мне так больно и так плохо, что я не вижу смысла продолжать мучиться. Мне хочется лечь на диван, свернуться калачиком, накрыться одеялом с головой и больше никогда не вставать.

А зачем?

Как никогда ясно я понимаю сейчас, что один единственный человек не нужен миру. Что мир без него… без меня обойдется. Если завтра я не вылезу из-под одеяла, не встану с дивана и не выйду из дома, не случится ровным счетом ни-че-го. Уверена, большинство людей, даже знакомых со мной, моего отсутствия не заметят.

Да и почему они должны заметить? Я тихий, скромный и поэтому очень удобный для окружающих человек. Я всегда там, где должна быть. Я всегда делаю то, что должна. В некотором смысле я даже не человек. Я исполнитель – некая живая субстанция, необходимая для выполнения определенных функций.

Интересно, Витя тоже воспринимает меня в таком ключе? Впрочем, нет. Интересно, с каких пор Витя воспринимает меня в таком ключе? Ведь было время, когда я, совершенно точно, была ему интересна, когда ему было не скучно проводить со мной время, слушать меня.

Когда ему было необременительно делать меня счастливой.

22.09.2020

Вчера я очень долго не могла уснуть. Все думала о том, что осознала и записала в дневнике. В конце концов, усталость, конечно, взяла верх. Я провалилась в забытье.

Вопреки традициям, в глубине сознания я не лелеяла мысль о том, что утро окажется мудренее вечера, не цеплялась за напрасную надежду. Было очевидно, что Витя не переменит своего решения. Это легко прочиталось по хмурому выражению его лица и позе, в которой Витя замер, когда я закончила говорить. Чуть наклонившись вперед, напряженно приподняв плечи и едва заметно склонив голову к левому плечу, отчего казалось, что он выглядывает, а не смотрит на меня – именно так мой муж всегда невольно замирал перед тем, как озвучить решение, в котором он был уверен.

Я не надеялась, и потому совсем не удивилась, когда, открыв глаза, обнаружила себя лежащей в той же комнате и на том же диване, что и вчера вечером. И гнетущая атмосфера пустоты, какой не должно… не может быть в родном доме, меня тоже совсем не удивила.

– Витя! – на всякий случай позвала я.

Мне никто не ответил. И не удивительно! Стрелки на часах показывали половину десятого. Витя уже давно был на работе. Да и мне уже час как надо было там находиться…

Занятно, но сегодня мысль об опоздании не вызвала у меня никаких эмоций. Никаких! У меня – человека, кажется, вообще никогда никуда не опаздывавшего!

Скажу даже больше, так же безразлично промелькнула в моей голове мысль о том, что сегодня вообще не стоит никуда идти. «Про-гу-лять ра-бо-ту», – именно так, по слогам я произнесла эти два слова, чтобы в полной мере ощутить, насколько бесчувственной стала после вчерашнего разговора с Витей.

Наверное, вчера я умерла. Сгорела изнутри, превратившись из человека в безвольную телесную оболочку, едва способную самостоятельно двигаться и удовлетворять базовые потребности. У меня не осталось никаких чувств, кроме безразличия к окружающему миру, и никаких мыслей, кроме той, что здесь и сейчас я существую.

В таком состоянии я провела пару часов, лежа на диване и разглядывая хорошо знакомый белый потолок. Никаких «фильмов» на нем сегодня не показывали, но это и к лучшему: пустота как нельзя лучше соответствовала тому, что я хотела видеть.

За пятнадцать минут до полудня на прикроватной тумбочке завибрировал мобильный. Негромко, но слишком уж настойчиво. Пришлось заставить себя пошевелиться, протянуть руку, взять аппарат и посмотреть, кому это я вдруг могла понадобиться.

– Алло?.. Слушаю, мам, – ответила, постаравшись придать голосу немного бодрости.

Мама первым делом, разумеется, спросила, не отвлекает ли она меня от работы. Потом поинтересовалась, хорошо ли я чувствую себя.

– Голос у тебя какой-то… вялый.

– Мам, ну ты же знаешь, стоит взять мобильный, как все сразу уши развешивают, – отозвалась я.

Прозвучало правдоподобно, и мама, наконец, перестала задавать вопросы. Последовал длинный рассказ о том, как хорошо живется в деревне и как родителям жаль, что мы с Витей и мальчиками редко навещаем стариков.

– Ой, мам! Ну, каких стариков?! Вы с папой у меня еще очень даже ничего! – привычно подбодрила я родительницу и… беззастенчиво рассмеялась!

Пыталась остановиться, пыталась успокоиться, но все было тщетно. Ведь это же надо было: убеждать маму в том, что она не старуха, в то время как старой я считала себя! Умора, да и только!

– Ниночка, у тебя точно все хорошо?

– Ой, да, мам! Извини, тут… Лешка – коллега мой – устроил…

В эту ложь мама тоже поверила.

– Поняла. Ладно, не буду тебя больше отвлекать. Скажи мне только, тебе на дачу цветы не нужны? Я тут астильбы и хосты решила пересадить, а они разрослись – мне столько не нужно. Если тебе надо, забирай. А нет – выкину.

Ни астильбы, ни хосты, ни дача целиком мне были совершенно не нужны, но после двукратной лжи говорить правду и расстраивать близкого человека не хотелось. Поэтому я соврала в третий раз, уверив маму, что в следующие выходные непременно приеду и заберу и астильбы, и хосты. Не все, конечно. А по паре кусочков, чтобы посадить перед домом, где мы с Витей как раз спилили яблоню, а на будущий год планировали поставить скамейку со столиком.