Ее маленькая тайна

– Тех самых, которые у вас увели, придурок!

Я ожидала, что мы еще какое-то время побеседуем в том же духе, но тут раздался совершенно другой голос: выше, мягче и приятнее.

– Слушаю, – сказал он.

– Вы Аркадий Михайлович? – решила я уточнить.

– Да. Ну и что там с моими денежками?

– С ними, по-моему, все в порядке, лежат себе скромно в надежном месте у двоих хороших людей. Я могу сообщить вам, что это за люди и где следует искать денежки, но, разумеется, не задаром.

– Должен сказать, деточка, что играть со мной в такие игры дело опасное. Как бы тебе вовсе без язычка не остаться. Я тебя мигом отыщу, мало не покажется. – С последним я сразу же целиком и полностью согласилась, так как кое-какой опыт имела, но хохотнула и перешла на ласковое мурлыканье:

– Вы меня неверно поняли. Я хочу вам помочь. Мне случайно стало известно, что у вас исчезли деньги, и я так же случайно знаю, кто их прибрал к рукам. Было бы просто здорово, если бы мы с вами договорились о десяти процентах. Согласитесь, сумма для вас невелика, а мне по бедности большая радость.

– Если это шутка… – начал он, но голос звучал спокойно, и в нем чувствовалась заинтересованность.

– Что я, дура, шутить с вами? Проценты мне вы заплатите после того, как вернете свои деньги. И не жадничайте. Я вам еще не раз пригожусь… Что скажете?

Он молчал минуты две, а я томилась, потом он хохотнул и сказал:

– А если обману? Не боишься?

– Что-то я не слышала, чтобы вы нарушали данное слово. Но если обманете, что ж… Бог с вами, потеряете верного друга, я ведь уже сказала: пригожусь.

– Что-то я не слышал о существовании верных друзей, – передразнил он, а я засмеялась:

– Я не просто верный, а десятипроцентный.

– Хорошо, – еще немного подумав, согласился он, а я объяснила, где следует искать денежки.

Поначалу он не поверил и даже начал гневаться. Воспитан Аркадий Михайлович был дурно, его словарный запас удручал, и я повесила трубку. Позвонила через час, надеясь, что он к этому моменту уже успокоился. Он не только успокоился, но и начал действовать и, как видно, обнаружил нечто, что наводило на мысль о том, что сказанное мною – не такая уж глупость. Я подробно посвятила его в план чужой операции, он слушал внимательно и, надо полагать, печалился, так как речь шла о близком друге и соратнике. В конце беседы спросил:

– Кто ты?

А я ответила:

– Если подружимся, скоро узнаете.

Договорились, что я позвоню на следующий день. Я позвонила после полудня с одного из московских вокзалов. Трубку снял сам Аркадий Михайлович.

– Здравствуйте, – поздоровалась я и поинтересовалась: – Как наши дела?

– Слушай, кто ты? – с легким подхалимством спросил он, очень уж его разбирало. Даже по голосу чувствовалось: он доволен и заинтригован.

– И все-таки, – хохотнула я, – как там наши дела, точнее, ваши денежки?

– Отлично.

– Выходит, премию я заслужила?

– Само собой. Приезжай.

– Куда? – развеселилась я.

– А куда скажешь. Хочешь, ко мне…

Вот к нему я точно не хотела.

– Вы мне очень симпатичны, но я от природы застенчива и не люблю торопиться. Поэтому пусть кто-нибудь из ваших мальчиков подъедет к одному вокзальчику и оставит деньги в ячейке камеры хранения. Номер я скажу. И очень прошу: не спешите со мной встретиться сегодня. Дама я боязливая, спугнете – больше не появлюсь. А верных друзей, даже и за десять процентов, у вас не так уж много.

– Скажи, как звать-то? – засмеялся он, а я ответила:

– Варвара, – потому как ничего опасного в этом не усмотрела.

– Ладно, Варвара. Говори, куда парня послать. Купи себе на эти бабки шмоток и заезжай в гости. Очень мне любопытно на тебя взглянуть.

«Много вас, любопытных», – мысленно проворчала я, а вслух произнесла:

– Успеете наглядеться, еще и надоем.

В общем, расстались мы по-доброму.

Парень должен был подъехать через полчаса. Док занял позицию в глубине зала, читал газету и по сторонам поглядывал. Дешевый спортивный костюмчик, ветровка, кеды, рюкзачок, кепка – вид самый что ни на есть подходящий: стоит себе человек, ждет электричку. Я отправилась к машине и облачилась в синий рабочий халат, тапки на резиновой подошве и косынку. Косынку нахлобучила на самые брови и вдобавок нацепила очки в уродливой оправе, провела ладонью по капоту машины, а потом по своему лицу: необыкновенную красоту следовало замаскировать, то есть замазать.

В таком виде я должна сойти за уборщицу, правда, прихватить ведро со шваброй я не решилась, дабы, случайно столкнувшись с настоящей уборщицей, не вызвать подозрений. Через двадцать минут я возникла в зале, делая вид, что активно интересуюсь пустыми бутылками. Док незаметно кивнул мне, значит, ничего подозрительного не заметил.

Точно через полчаса появился парень, по виду самый что ни на есть обыкновенный, с пакетом в руках. Прошел к указанному месту и через две минуты удалился. Я приблизилась и проводила его до двери. Ничего похожего на засаду. В некотором удивлении я опустилась на скамью и немного подождала. Аркадий Михайлович честно сдержал данное слово.

Я кивнула, Док отправился за деньгами, и встретились мы через десять минут уже в машине. Док завел мотор и полетел, как угорелый, все еще опасаясь погони, а я сунула нос в пакет. Пачки денег, перетянутые красными резиночками, выглядели очень симпатично, красное на зеленом прямо-таки радовало глаз.

– Получилось! – ахнул Док, покачал головой, стукнул ладонью по рулю и повторил: – Надо же, получилось!

Глаза его горели, и вообще он выглядел неплохо.

– Слушай, Док, – хохотнула я, – а ты у нас прирожденный авантюрист.

Он немного умерил свою радость, вроде бы застыдившись.

– Улыбнись, – попросила я. – Мне нравится, когда у тебя горят глаза.

– Мы здорово рисковали, – чуть помолчав, заметил он.

– Так, самую малость. Если бы кто вертелся поблизости, я бы засекла.

– Странное чувство, – покачал он головой и даже вздохнул, а я подумала, что Док действительно может войти во вкус. Это неплохо. Лишь бы не искал смысла жизни и вообще смотрел веселее. – Что теперь? – спросил он через несколько минут.

– Теперь на родину. Здесь нам больше делать нечего.