Летняя коллекция детектива

– Да?! – крикнула Маруся. – А если он тебя убьёт?

– Я не дамся, – заявил Гриша с невыносимым высокомерием.

– Ты что, Железный Человек? И у тебя есть суперкостюм? Гришка, я тебе серьёзно говорю – никуда ты не поедешь, ни в какое лесничество. Или я с тобой поеду! Вот. Выбирай.

– Ты какая-то невыносимая стала, – сказал Гриша с досадой. – Что такое?!

– Да ничего!

Не могла же Маруся ему признаться, что она страшно, необъяснимо, до дрожи в животе – хотя дрожь согласно любовным романам должна происходить вовсе от другого! – за него боится и переживает. Раньше не боялась, а теперь вот боится и не знает, что с этим делать.

Они пошли рядом – как будто вместе, но очень далеко друг от друга.

Не мог же Гриша ей объяснить, что лесничий Костя – это не скандалист Валерик, это противник серьёзный и опасный, он знает лес как свои пять пальцев, ему ничего не стоит повторить попытку – заманить Марусю в ловушку и… убить.

– Стоп, – вдруг сказал он и на самом деле остановился. И взял Марусю за руку. – Стоп, подожди. Зачем?!

– Что – зачем?

– Нет, я как-то не думал всерьёз… – Он скинул с плеча рюкзак и стал в нём копаться, привычка, которую Маруся терпеть не могла. – Зачем он на тебя напал? Если это на самом деле он?.. Зачем стрелял по нашему участку – понятно. Зачем подкинул дробовик – тоже понятно. Но ты-то тут при чём?

– А я о чём! – воскликнула Маруся. – Я тебе об этом и говорю! В этом месте у тебя… у тебя… производная рвётся!

Он распрямился и вытаращил глаза:

– Что ты сказала?

– Помнишь, – зачастила Маруся, – у тебя на какой-то стенке то и дело рвалась производная? Ну, в эксперименте! Ты мне это рассказывал! И в этом месте тоже получается дырка. Ему незачем меня убивать!

Гриша, позабыв, зачем полез в рюкзак, бросил его, шагнул к Марусе и поцеловал её в губы. От всей души. Так, как надо.

Маруся обняла его и прислушалась к себе – в животе ничего так и не задрожало, даже наоборот, то, что дрожало от страха, наконец улеглось. Целоваться с ним было приятно и радостно.

– Маруська, прости меня, – сказал Гриша, перестав целоваться. – Я просто пока не умею… заботиться о тебе как следует! А ты не умеешь меня слушаться!

– Как?! – поразилась Маруся. – Тебя я тоже должна слушаться? Не только папу и тётю? И заведующего кафедрой? И старшего преподавателя? И Марью Константиновну?!

– Шут с ней, с Марьей, – сказал Гриша решительно. – Мы потом подумаем, кого имеет смысл слушаться, а кого нет, хорошо? Сколько нам нужно сахару? Пять мешков?

– Пять килограммов! И банку томатного сока.

– Пошли! Заодно, может, продавщица Зина нам что-нибудь расскажет про лесничего. Она наверняка его знает лучше всех! Он же к ней в магазин приходит.

Но продавщица рассказала совсем не то, что ожидал услышать Гриша.

– Хороший мужик, – сказала она, насыпая сахар в пакет и не отрывая глаз от стрелки весов. – Не пьёт особенно, слов этих ваших матерных не употребляет, я их терпеть ненавижу!.. Как придут мужики, так после них хоть уши с мылом мой, таких гадостей наговорят! А чего он тебе дался-то?

– Говорят, он Валерика терпеть не мог, – вступила Маруся. – Помните, когда тот возле магазина буянил, как Константин ему наподдал?

– Да ещё сильней наподдать бы надо, – сказала Зина, сняла пакет, старательно завязала и стала насыпать сахар в следующий. – Извёл тут всех. На меня только и делал, что жалобы писал! Хорошо, что тем разом Костя здесь случился, а то бы Валерик до вечера орал!

– Вечером Валерика убили, – напомнил Гриша.

– Ну и упокой его господи, да и ладно! Найдут, кто убил, и дело с концом!

– А может, Константин убил? – ляпнула Маруся. – Ударил по голове, и всё! Вполне возможно!

Зина от возмущения даже перестала сахар насыпать и бросила пластмассовый совок в мешок. Упёрла руки в бока. И выпрямила спину, выкатив вперёд необъятный бюст.

– Да кто ж это выдумал глупость такую?! Егорьевские менты, что ли?! Нет, ну вы поглядите! Костя Валерика убил!

– Вы думаете, не убивал? – осторожно спросил Гриша.

– Да чего мне думать, чего думать-то! Пусть за нас правительство думает, может, чего и надумает! Только я точно знаю, что Костя никакого Валерика не убивал и убить не мог!

– Откуда вы знаете?! – Маруся так обрадовалась, как будто у неё на глазах близкого человека освободили из-под стражи и выпустили на волю. – Зина, откуда?!

– А чего мне знать-то?! – Она повела плечами. – Он в тот раз в деревню зачем приезжал?

– Зачем? – эхом повторил Гриша.

– За лещами! – объявила Зина. – Он на старой запруде всегда лещей ловит и сам вялит! Угощал меня! У них там своё озеро, в лесничестве-то, только лещи плохонькие, а у нас как лапти! Так он, как наподдал Валерику, и ушёл на запруду! А вечером, значит, обратно идёт, с куканом. А я как раз магазин запираю. Наловил? – спрашиваю. Он мне кукан показывает. А я и говорю: ну, с тебя пара лещиков к пивку-то. А сама на дорогу и к остановке. А он мне: ты куда собралась на ночь глядя? А я ему: в Егорьевск еду! Сын-то в лагере, так мне подкупить кое-чего нужно, вещичек собрать. А Костя мне: давай я тебя подвезу! Чего тебе в автобусе трястись! Хороший мужик, говорю же!

– А вы? Согласились?

– Нет, – с сердцем сказала Зина, – отказалася! Сначала полем при до остановки, потом жди там сколько неизвестно, потом час с лишним стой да трясись, они под вечер полные, автобусы-то, народ с работы едет! А потом ещё до дому шкандыбай!

– То есть вы с ним поехали? – уточнил Гриша.

– Ясное дело, поехала! Он сказал – в лесничество заедем, рыбу там оставим, всё равно быстрей выйдет и удобней, чем на автобусе! Ну, мы и поехали!.. Ой, всю дорогу хохотали! Он мне какие-то байки травил, я ему тоже порассказала… про покупателей своих! Вон одни Прокопенки – это ж анекдот целый, фильм «Сваты»! А потом ещё пели!

– Пели? – не поняла Маруся.

– «Катюшу» пели, «Синий платочек», – обстоятельно объяснила Зина. – Сколько сахару-то сыпать, я забыла? – И вновь взялась за совок и пакет. – «Горную лаванду» тоже. Но тут уж я пела, он помалкивал. Так и доехали. Это уж двенадцатый час был! А он меня до самого подъезда проводил, даже дверь мне придержал, вот какой мужчина! Я ему говорю, небось поздно в лесничество-то ехать? А он отвечает: да я и не собираюсь туда, в городе переночую, маманю проведаю – у него в Егорьевске дом в частном секторе, маманька старая совсем, а про жену, про детей не знаю ничего.

Тут Зина фыркнула так, что сахарный песок полетел в разные стороны:

– Когда ему было Валерика-то вашего убивать? Утром если только! Он сюда лишь к утру вернуться мог!

– Опля! – сказала Маруся и засмеялась, Гриша посмотрел на неё с удовольствием. – Что я тебе говорила?!

– Говорила, говорила.

– Чего ещё давать, кроме сахару?

Они взяли томатный сок и четыре мороженых – два съесть по дороге, а два отнести Лиде с Агриппиной.

– Какая у него машина? – уже в дверях спросил у Зины Гриша.