Тень стрекозы

– Ты меня ненавидишь, – отдышавшись, произнесла Светка.

– С какой стати?

– Я знаю. Ненавидишь. – В ее голосе зазвучали нотки давно осточертевшей мне истеричности. Самое время вызвать ей такси… Я потянулась к телефону, но она схватила меня за руку, торопливо продолжив: – За те книжки. Да? Ты считаешь, я украла твои стихи?

– А ты сама как считаешь? – проявила я интерес.

– Это мои стихи! – вдруг убежденно сказала она. И взахлеб продолжила: – Я не умею объяснить, я бездарна… Но я чувствовала, что это мои стихи… Понимаешь? Ты сказала то, о чем тосковала моя душа…

– В следующий сборник включи Блока. Насколько я помню, по нему ты тосковала еще больше.

– Ты не понимаешь, – пробормотала она с горечью. – Почему ты выгнала меня из своей жизни? Разве ты не видишь, что ты и я, мы одно целое?

– Я вижу, что ты за это время так и не пришла в сознание.

– Зачем ты так? Так жестоко… так больно. Ты же знаешь, я никогда не хотела стать твоей любовницей… Ведь знаешь?

– Знаю, ты хотела большего: стать мною. Совершенная нелепица. Почему бы тебе для разнообразия не побыть самой собой?

– Меня нет, – заявила она с трагизмом. Актриса из нее тоже никудышная, и я непроизвольно поморщилась. – Ты жестока, ты так жестока… ты не хочешь понять… Без тебя я жива только наполовину, я дышу только наполовину…

– Я вызову такси, – попыталась я вернуть ее к реальности.

– Ты в самом деле думаешь, что это случайность? – ужаснулась она. – В самом деле думаешь, что просто так и ты, и я получили одно и то же имя, что мы обе родились пятнадцатого октября, почти в одно и то же время?

– Притянуто за уши. У нас три года разницы в возрасте. Ты, должно быть, забыла?

Светка действительно родилась пятнадцатого октября, как и я. И, по ее утверждению, также в восемь утра. А год рождения в паспорте она исправила, еще учась в университете. При смене паспортов это каким-то образом осталось без внимания, и благодаря новому паспорту она повзрослела ровно на три года. Если б помолодела, тогда еще было бы понятно, а тут сразу становилось ясно, что имеешь дело с сумасшедшей.

– Я уверена, я уверена: мы родились в один час! Это не было случайностью! И то, что мы оказались в одном университете, на одном факультете, – промысел божий. Мы должны были встретиться!

– Скорее бесовская шутка, – усмехнулась я. – Загляни в Интернет, там есть рубрика «Найди однофамильца», Светлан в списках будет множество, и непременно кто-нибудь да родился пятнадцатого октября. В году всего триста шестьдесят пять дней, а в стране у нас сто сорок миллионов.

– Значит, по-твоему, это ничего не значит?

– Почему же? Это значит, что мы тезки и родились пятнадцатого октября.

– Иногда я тебя не понимаю. Я в самом деле тебе не нужна?

– Уверена, что ты прекрасно справляешься без меня, когда не загружаешь свои мозги всякими бреднями. Очень прошу, прекрати валять дурака и начни наконец жить собственной жизнью. Вот увидишь, тебе понравится.

– Ты не стала обвинять меня в воровстве, значит, ты тоже считала, что я имею право…

– Мне это просто безразлично. Мне безразлично все, что ты делаешь. Отправляйся домой и не вздумай приходить или звонить мне…

Следующая наша встреча по-настоящему меня напугала. На журналистской тусовке по случаю новогодних праздников я вдруг увидела, что навстречу мне идет… женщина с моим лицом. Мне даже спрашивать было незачем, кто это.

– Ты спятила, – сказала я, когда она поравнялась со мной. Приходилось признать: врач, который делал ей операцию, потрудился на славу, сходство действительно было поразительным. – Ну и как тебе с моей рожей? – продолжила я, не дождавшись ответа. – Не жмет?

Вот тогда я поняла, что все зашло слишком далеко и становится по-настоящему опасным. И я приняла решение навсегда покинуть родной город и перебралась в Петербург. Развод с мужем это решение лишь укрепил, от него я тоже хотела держаться подальше, хотя и оставила себе его фамилию. Разумеется, моему желанию быть Алексеевой очень способствовал тот факт, что где-то по соседству бродит человек, у которого не только мои имя и фамилия, но и мое лицо.

Переехав в Санкт-Петербург, я в общем-то ожидала, что и там может появиться Светка, раз уж она и до сих пор проявляла такое завидное упорство в преследовании. Однако многомиллионный город – не губернский центр с населением в пятьсот тысяч человек, так что я надеялась, что все равно счастливо избавилась от нее.

В то время я работала в одной крупной газете. Каково же было мое изумление, когда в один из понедельников, шествуя по коридору редакции, я столкнулась со Светкой! К нам ей устроиться все-таки не удалось, но теперь она трудилась в редакции другой газеты, расположенной в том же здании, и мы регулярно сталкивались в лифте. Наше необыкновенное сходство бросалось в глаза, но Светкина худоба к тому моменту осталась в далеком прошлом – должно быть, сказалась ее неуемная любовь к гамбургерам. Однако она была последовательна в своих действиях, и вскоре я имела возможность наблюдать ее необыкновенное преображение. Светка заметно похудела, и теперь нас действительно могли перепутать.

– Отлично выглядишь, – сказала я, когда мы в очередной раз столкнулись в лифте. – Еще одна операция?

– Ксеникал, – ответила она спокойно. В голосе ни язвительности, ни даже удовлетворения, лишь убежденность в своей правоте.

– Это что такое? – усмехнулась я.

– Швейцарский препарат, врач порекомендовал, – она достала из сумки коробочку с голубыми капсулами и показала мне.

– Отличное средство, – похлопав ее по плечу, сказала я. – Продолжай совершенствоваться.

Теперь мы вызывали недоумение и последующие бурные дискуссии у сослуживцев. Мне даже пришлось сменить кафе, где я обычно обедала, чтобы ненароком не оказаться со Светкой за одним столиком.

Поднимаясь как-то в лифте (народу набилось, точно селедок в бочке), я обратила внимание на довольное выражение физиономии Светки, которая снова оказалась там вместе со мной. Пожалуй, даже слово «довольное» не подойдет – на самом деле она просто светилась от счастья и наградила меня улыбкой победителя.

Надо сказать, что в то время я впервые по-настоящему влюбилась. Конечно, я влюблялась и раньше. По крайней мере, была убеждена в этом. Однако, только встретившись с Валеркой, я поняла, как заблуждалась. Не скажешь, что в парне было что-то особенное, во всяком случае на первый взгляд, но башню мне снесло начисто, и я всерьез решила еще раз кардинально изменить свою жизнь, чтобы идти по жизни с ним рядом.

Правда, впоследствии оказалось, что наши взгляды на сей предмет были диаметрально противоположны, но тогда, в лифте, я была уверена, что счастье мне обеспечено как минимум на ближайшие двадцать-тридцать лет, и победный Светкин взгляд вызвал у меня маету в душе и слабость во всех членах. Оттого я предприняла кое-какие шаги, чтобы обнаружить причину ее бурной радости: немножко понаблюдала за ней, но не обнаружила ничего подозрительного. Тогда я решила заглянуть в ее офис. На ее столе стояла фотография в рамочке: я и Валерка. То, что на фотографии была я, а не Светка, сомнений не вызывало – абсолютным наше сходство все же не было, а я способна отличить саму себя от этой чокнутой, но сам факт впечатлял и настораживал. Оказывается, она бродила за мной по пятам и даже смогла сделать фотографию так, что я этого не заметила.

Я вертела фотографию, размышляя, что делать. Можно фотографию забрать, но Светку это лишь порадует. Ей станет ясно, что я проявляю беспокойство. К тому же неизвестно, сколько у нее подобных фотографий. В любом случае напечатать такую же ей никакого труда не составит, и выходит, лишится она лишь рамки.

Я поставила фотографию на место и покинула офис. Вечером, встретившись с Валеркой, всерьез подумывала предупредить его, но это показалось мне глупостью: даже если Светка попытается свести с ним знакомство, обмануть его она не сможет. Он разумный парень, к тому же, как я успела заметить, наблюдательный. Следовательно, выдать себя за меня у нее не получится, а соперниц я не боялась.

О фотографии я ему тоже ничего не сказала, не желая долгих объяснений по поводу Светки. К тому моменту я уже решила, что терпению моему пришел конец и мне придется предпринять некоторые шаги. Я обратилась к людям, которые умеют убеждать, и через несколько дней Светка покинула редакцию, но еще упрямилась, не желая уезжать из Петербурга. Устроилась в другую газету – я видела материалы за ее подписью, как всегда, совершенно бездарные. И с новой работы Светке пришлось уйти, ее преследовала череда неудач, которые она, скорее всего, и воспринимала как неудачи, а не как чью-то злую волю. Вряд ли ей пришло в голову, что они каким-то образом связаны со мной, раз долгих пять лет я проявляла завидное терпение. В конце концов Светка уехала и, как мне казалось, исчезла из моей жизни навсегда.

Не сговариваясь, мы разделили территорию: она обреталась в моем родном городе, а я поклялась, что никогда туда не вернусь. Тем более что к тому моменту мой отец умер от инфаркта, а мама после долгих колебаний перебралась в Германию к своей младшей сестре. На этом я и поставила точку в нашей истории.

Как оказалось, напрасно. Светка погибла, и я, не чувствуя ни особого горя, ни тем более удовлетворения, не могла просто так отмахнуться от данного факта.

Сделав очередной круг по парку, я устроилась на скамейке, подставив лицо солнцу. Мысли вдруг покинули меня, было хорошо просто сидеть, безвольно опустив плечи, греться на солнышке и ни о чем не думать.

Совершенно неожиданно я представила Валерку. Настолько ярко, что почувствовала его запах и даже прикосновение. То, что мысль о нем пришла мне сейчас в голову, неудивительно, раз уж я сегодня вспоминала свою историю. Странно то, что я позволила этой мысли настолько завладеть мной.

Обычно мысли и воспоминания о Валерке я поспешно гнала прочь, пока они не успели причинить боль. Мы прожили вдвоем две недели, потом я уехала на пару дней, а вернувшись, не обнаружила ни его, ни его вещей, ни записки, которая бы это исчезновение как-то объясняла. Вряд ли он принял решение оставить меня за те два дня, что я отсутствовала, следовательно, с самого начала знал, что любовь наша ненадолго, не то непременно посвятил бы меня в свои планы.

Я хотела убить себя, потом хотела найти его… Я много чего хотела, но не сделала ничего. Есть события, которые надо просто пережить. По возможности – без бурной деятельности, чтобы не тянулся длинный шлейф последствий и поступков, которых ты всю оставшуюся жизнь будешь стыдиться, пытаясь забыть. А так: было и нет. И не было. Вообще никогда.

Наверное, проявив настойчивость и обратившись к нужным людям, я бы узнала, где он, и разобралась бы в причине такого жестокого поступка по отношению ко мне. Но дело это являлось для меня настолько личным, что даже просто говорить о Валерке с кем-то я не могла. За что теперь благодарю судьбу и свой здравый смысл.

Я поднялась со скамейки, снова напомнила себе про зонт и побрела домой. Мысли в голове текли неторопливо, в такт шагам, я щурилась на солнце и даже улыбалась. Вечером, ложась спать, я была убеждена, что увижу во сне Светку. Раз уж она и раньше вторгалась в мою жизнь с завидным упорством, сегодня самое время. С тем и уснула.

Не помню, что мне снилось, но точно не она, однако в половине пятого утра я проснулась с ощущением тревоги и беспокойства. Стало ясно: больше не усну. Я прошлась по комнате, чувствуя, что тревога все нарастает. Выпила на кухне чаю. Ощущение было не из приятных – будто кто-то стоит за спиной.

– Эй, если это ты, дай знать… – позвала я. И тут же пожалела о своей шутке: свет внезапно погас и сразу вспыхнул вновь. – Здорово, – похвалила я и вздохнула.