Поиски пропавшего без вести

Поиски пропавшего без вести
Татьяна Рубцова

Андрей Коренев – дезертир – берет в заложники молодую женщину, которая приехала в Москву на поиски мужа. Кто же он, этот беглый солдат? Хладнокровный убийца или человек, пытающийся просто выжить? И куда заведет его однажды сделанный неверный шаг и привычка убивать, хладнокровно и безжалостно.

Татьяна Рубцова

Поиски пропавшего без вести

Часть 1

Молодая женщина сидела со своей маленькой дочкой на диване. Ее прямые белокурые волосы были собраны сзади в короткий хвост. Лицо правильной овальной формы выглядело юным и наивным, но твердо очерченные губы уже научились горько сжиматься, а в голубых, как яркое безоблачное небо, глазах, застыл невысказанный вопрос. Девочка была похожа на мать, но по-детски пухленькая, нежная и невинная. Даже белые совсем, тоненькие волосы ее были собраны в такой же хвостик, затянутый разноцветными резинками. Мать и дочка тесно обнялись и смотрели по телевизору двухчасовые «Вести», шедшие по ОРТ.

– … «ЧП» произошло в воинской части города N…ска, – говорила девушка-диктор. – Солдат-первогодок Андрей Коренев ударил офицера и, вооружившись автоматом, бежал. Была поднята по тревоге патрульная команда, но поиск рядового ничего не дал. Он исчез, растворился в кривых улочках старого города…

– Мама, а ты поедешь в N…ск? – спросила четырехлетняя девочка, глядя с дивана, как на экране мечутся силуэты, живо иллюстрируя слова диктора.

– Нет, – женщина встала и нервно прошла к окну, выходящему на застекленную веранду. Там она поправила легкий тюль, и раздвинула шире плотные портьеры, сшитые из бархата.

– Правильно, не езди. Там люди растворяются. А ты куда поедешь?

– В Москву.

– А что скажешь папе? Не забудешь сказать, чтобы купил мне огромную куклу, которая поет, и велосипед?

– Нет.

– Я соскучилась.

– Правильно, котик, и я тоже.

Женщина села рядом с дочкой, подобрала ноги и, обняв ее, прижалась щекой к пухленькой детской щечке. Городские дети не бывают румяными, но и бледной девочка не казалась: легкий летний загар покрывал ее нежное личико. Мать и дочь замерли, обнявшись, и были они сейчас удивительно похожи: красивая молодая женщина и ее маленькая копия.

– …В оперативном порядке было поднято подразделение ОМОНа. Кровавый след привел их в магазин 417 К…кого района, торгующий мехом. Коренев, войдя в сговор с тремя преступниками, двое из которых находились во всероссийском розыске и используя свой автомат, совершил дерзкое ограбление, изъяв деньги и товар на сумму в три миллиона российских рублей. При этом был тяжело ранен владелец этого магазина, а продавец избит и связан.

– Меня ударили чем-то тяжелым по голове, а когда я очнулся, то лежал в темноте рядом с Артемьевым. Я еще подумал тогда, что он умер…

– Чем была нанесена рана?

– Ножом. Такой финский нож с выскакивающим лезвием. Они у нас и личные вещи забрали. Ну, например, мобильный телефон. Мой лично стоит 500 зеленых.

– Преступникам не удалось уйти далеко. Грибниками было обнаружено три трупа с огнестрельными ранами. Так рядовой Коренев избавился от своих подельщиков и один завладел украденным…

– Бабуля пришла! – закричала девочка, которой уже наскучила передача, потерявшая прелесть новизны. Все внимание ее переключилось на бабушку, открывшую дверь своим ключом и теперь разувающуюся в тесной прихожей.

– Беги к ней.

– Бабуля!

– Моя деточка! Одуванчик мой, – бабушка, в отличии от своей дочери была темноволосая. Волосы ее, собранные в пучок на затылке, тронула седина. Крупная и плотная, с твердым, прямоугольным лицом, на котором отражались все невзгоды ее жизни, женщина все-таки когда-то была такой же милой и нежной, как ее дочь.

– Купила конфеты?

– Конечно. Возьми сумку, Ольга, разбери.

Та послушно взяла у матери сумку и пластиковый пакет и пошла на кухню, а внучка все еще крутилась возле любимой бабули.

– Ольга, слышь, – крикнула та, обнимая одной рукой внучку, а другой – держась за косяк. – Ольга, достань там, в целлофане, носки, мы забыли купить. Мне за ними даже возвращаться пришлось по такой жаре.

– Спасибо, мам.

Но та уже не слушала. Она достала из кармана своей юбки два леденца и угощала ими внучку. Она нервничала, переживая разлуку с дочерью, и скрывала это за резкостью, почти грубостью.

Дочь понимала это. Отложив в сторону носки, она подошла к матери, обувающей домашние шлепанцы, и обняла ее.

– Ну ладно, мам. Может мне не ездить?

– То есть как это. Ты уже и билет купила.

– Сдам.

– А зачем же квартиру продала? Бегала, сколько бумаг оформила, сколько денег потратила. А нервы, – она со вздохом опустилась на диван, и дочь ее уселась рядом, прижавшись к ней.

– Ох, мама.

– Вот тебе и мама. Отпуск без содержания тебе дали? Вот и радуйся. За три месяца всю Россию объехать можно.

– А как же вы?

– Не беспокойся, не умрем. Только я смысла в этом не вижу.

– Ну, мама!

– Вот тебе и мама. С самой зимы от него ни слуху, ни духу, а ты готова на край света бежать за ним. Он на твой день рождения поздравил тебя? Хотя бы позвонил по телефону, сказал что, и то приятно.

– Значит, не мог.

– Не «не мог», а не хотел. Он там себе другую нашел, нужна ты ему. Плевали они сейчас на жен и детей.

– Мама, Витя любит нас!

– Да уж, конечно.

– Не надо, мам, опять поссоримся, – Ольга рывком отстранилась от матери и села в угол дивана.

– Да уж, конечно.

– Все, хватит.

Ольга вскочила и начала бегать по комнате. Маленькая дочка ее, занятая конфетами, теперь подняла голову и, не понимая, не шевелилась в своем кресле, куда она уселась есть лакомства.