Красные собаки. Маленький рассказ о маленькой девочке

Красные собаки. Маленький рассказ о маленькой девочке
Татьяна Сергеевна Митинская

Девочка Соня, которая ждёт свой праздник, и мама, праздник которой – её дочка. Маленькая уютная кухня, где можно спрятаться от всех проблем мира, и самое обычное вафельное полотенце.

Обложка: <a href="https://ru.freepik.com/free-photos-vectors/food">Food фото создан(а) prostooleh – ru.freepik.com</a>

– Мам, мам, ма-ам, мама…

Маленькая Соня вилась мухой вокруг мамы.

– Мама. Мама!

– Да что, что же тебе нужно? Не видишь, я занята?

На плите, в огромной чугунной сковороде с высокими круглыми стенками, ароматно булькал томатный соус к ужину. Мама крутилась вокруг плиты, походя к сковороде то с одного чёрного круглого бока, то с другого. Лопатка в её руке только знай помешивала красный густой бульон, пахнущий чесноком и специями. Сверху завывала вытяжка.

– Ну ма-ам…

Мама последний раз перемешала соус, накрыла его крышкой и выключила плиту. Соус запыхтел и забулькал, швыряясь красными брызгами в прозрачную стеклянную крышку.

– Ну что ты меня мучаешь, чертёнок?

Мама села на стул и вытрала руки синим кухонным полотенчиком. Соня любила это милое вафельное полотенце с красными собаками. Когда мама вешала его на ручку шкафчика, Соня рассматривала собачек и луг за ними. Летом, когда в переполненную запахами кухню врывался теплый, нежный, как пенка на мамином кофе, ветер, собаки как будто кувыркались на траве и бодались лбами, играя в коров. Может быть, где-нибудь там, за складками ткани, пасется целое стадо настоящих вафельных коров. И быков, и телят, конечно. А рядом с ними, под тенистым кустом орешника сидит мальчик-пастух и играет на деревянной дудочке.

Мама устала. Весь день сегодня сплошные хлопоты. Соня не пошла в садик, там объявили карантин «для профилактики вируса гриппа». Так сказала маме воспитательница Сони. Непонятно зачем, может, для убедительности или ещё бог знает для чего, Надежда Иванна – воспитатель – вытянула при своей речи лицо и по крайней мере 3 раза поправила вытянутым тонким пальцем свои очки. Эта Надежда Иванна вообще очень вытянутая женщина. Говорит она вытягивая из гласных все соки, носит длинное платье с ремешком и постоянно тянет лицо и шею, как важная гусыня. Она не нравилась ни Сонечке, ни маме, но скоро Соня перейдет в другую группу (подготовительную, между прочим! Это вам не ясли) и Надежду Иванну сменит другая воспитательница. Мама очень боялась, что Соня могла успеть заразиться в садике, ведь завтра у девочки День рождения, и будет очень жаль, если Соня встретит его в постели, да ещё и с температурой, так что она попросила свою коллегу подменить её на одну смену на работе.

Но Соня была здорова. Бегала весь день за мамой и выпытывала о подарках, о гостях, о салатиках. Мама тихо посмеивалась над таким энтузиазмом и радовалась, что успеет всё сделать заранее и салаты успеют настояться за ночь. А ещё она была рада, что целый день они с Соней проведут вместе. Ни работа, ни садик не растащат их на разные концы города.

– Мам, а откуда я взялась? – вдруг, ни с того, ни с сего спросила Соня.

– Как откуда? Я ж тебе рассказывала уже, что принесли мне тебя в роддоме.

– Ну а ты ещё раз расскажи. Ну пожа-алуйста.

Соня села по-турецки на кожаный угловой диванчик у обеденного стола. Мама посмотрела на это "чудо в перьях", и улыбка сразу просияла на её лице. Растрепанная от беготни по дому, в домашнем зелёном платье, в маленьких мягких тапочках. Эта пятилетняя девочка была красивой даже так, без тугой косы и пышных юбок. Была в её виде какая-то особая, домашняя, дикая красота. Конечно, посторонним людям видеть эту красоту не дано. Они видят только лохматую причёску и зелёное домашнее платье. А красота ведь не в этом. Красота в самой Соне, в её глазах, в русом отливе волос, в круглых детских щеках…

– Мам! Ты что, спишь?

Соня приблизила своё личико к маминому. У мамы было красивое лицо. "Вот к нам приходила тётя Катя на той неделе, – думала маленькая Соня, – мама всё хвалила её, что она вся такая красивая. А моя мама всё равно красивее всех тёть Кать на свете."

Мама заметила, что Соня её рассматривает и подмигнула ей. Соня отпрянула и весело улыбнулась своему же испугу.

– Я помню, – начала вдруг мама, – я помню, как я проснулась, а кругом всё белое, синее. Рядом стоит твой папа и смотрит на меня. У него такие синяки под глазами были, будто он углём глаза измазал. Потом мне принесли тебя. Я сначала жутко испугалась, думала, что ты – лягушонок. Такая маленькая, скользкая была. И мягкая-мягкая, как тесто. Я сначала очень боялась. Даже не хотела тебя на руки брать. А потом смотрю на тебя, и вижу, что никакой ты не лягушонок. Нет в тебе ничего лягушачьего. А ты щуришься на меня своими ма-аленькими глазками, машешь ма-аленькими ручками… Я тебя на руки взяла, к сердцу прижала, а ты ножками пелёнку развязываешь, пинаешься. Сразу видно – папин характер, боевой. Я тебя так сразу полюбила. И тут ты как заорешь… На всю больницу!

– Не правда! Не кричала я!

– Кричала, кричала, да ещё как! – засмеялась мама, и от её губ побежала, ещё пока совсем не заметная, паутинка морщин, – Я думала, оглохну. Я смотрю на твоего отца, а он на тебя смотрит. Таким взглядом испуганным. Собственного отца испугала!

Мама немного помолчала, поглаживая красных собак на полотенце. Мысли ее были далеко-далеко, в прошлом, с маленьким лягушонком. Глаза смотрели в даль, как у античной скульптуры. Сонечка так и подумала, что "мама у меня как древняя красивая статуя".

– Потом, когда ты уже выросла, в тебе не осталось ничего лягушачьего. Ну, кроме характера, – мама улыбнулась, а Соня наигранно нахмурила бровки, – осталась только девочка. Красавица-девочка.

– Это потому что мама – красавица.

Мама засмеялась.