Дух Города

– Ты можешь позагорать на балконе без использования защитного крема, чтобы мы проверили проникновение ультрафиолетовых лучей по солнечным ожогам на твоей коже.

– Бенджамин, ты божественен.

– Сарказм?

– Ты так думаешь?

– За взаимопонимание! – поднял бокал Кент.

– За четырёхдневный засос! – добавила Дана. – И вам хватит на сбор информации, и мне останется время на отрыв.

– Нам ещё придётся объясняться перед командой, почему мы с Бенджи оказались в твоей квартире. Оба одновременно.

– Пусть меня накроет волна общественного порицания…

– Волна! – физик в очередной раз прозрел. – Волна!

– К твоей гавайской рубашке, конечно, очень подходит этот возглас, но что ты имеешь в виду?

– Волны способны переносить энергию и импульс. Возникновение аномалий можно описать с помощью волн, распространяющихся в пространстве и времени.

– Почему тогда они так хаотичны? – спросила Дана.

– Потому что они нелинейные, – подхватил мысль Кент. – И не обязательно продольные. Если спиралевидные с меняющейся амплитудой или второй волной по времени, то отследить периодичность…

Молодые люди молча указали друг на друга пальцами.

– Это может всё объяснить, а, главное, наладить прогнозирование! – вскрикнул математик.

– Это никак не подкрепится теоретическим обоснованием происхождения явления, – ответил физик.

– Это сработает? – еле дыша, произнесла юрист.

– Гипотетически да, если мы правильно выберем вид волны.

– А что для этого нужно?

– Всего-то знать природу её возникновения.

– Может, разложим по Фурье да и всё?

– Я ещё не видел тебя в деле, но Антуан работает с лучшими, так что я нисколько не сомневаюсь, что ты подберёшь алгоритм для матричных данных… Но это псевдонаучно!

– Почему? – обижено спросила Дана.

– Нет, так и есть. Бенджи прав, – махнул рукой Кент.

– Объясните гуманитарию! Лично мне всё, что вы говорите, кажется верхом гениальности, хотя я не понимаю и половины.

Бенджи улыбнулся:

– Извини. Короче, действительно можно подключить разные математические штуки, чтобы научиться предугадывать следующую аномалию на основе уже собранных данных, и даже с высокой степенью достоверности: чем больше уравнений, грубо говоря, тем выше шанс попадания. Но тот же механизм закладывается, например, в компьютеры, автономно совершающие сделки на финансовых рынках: программа видит постоянно меняющуюся цену акции, анализирует ряд данных, сравнивает с индексами и на основе всего этого продаёт или покупает. Однако это ровным счётом ничего не говорит о причинах роста или падения цены.

– А как же спрос и предложение?

– Они рождаются в глобальном смысле от ожидания будущей прибыли. Например, если в результате экологической катастрофы или вируса снизится урожайность кукурузы, то её стоимость возрастёт, а акции сельхозкомпаний, наоборот, должны упасть, потому что будущая прибыль зависит и от количества проданного товара. Зато может подорожать и пшеница – в страхе перед мировым голодом. Да мало ли что ещё придёт людям в голову, когда они услышат про дефицит кукурузы. Мы можем отыскать причинно-следственные связи между явлениями и сделать обоснованные выводы – верные или ошибочные, но компьютер будет только постоянно пересчитывать коэффициенты, получая всё новые и новые данные о росте цены кукурузы. Пока ещё кибернетический разум не обучен выстраивать длинные логические цепочки.

Кент продолжил:

– Поэтому даже если подключим тот же механизм, что и финансовые рынки, к анализу наших данных, мы не сможем дать стопроцентную гарантию. Если вдруг в процессе возникновения аномалий что-то поменяется, то программа будет сбита с толку. Это будет как нашествие саранчи или извержение вулкана.

– И что нам делать?

– Жрецы древнего мира были хорошо осведомлены о движении небесных тел, поэтому могли спекулировать на солнечных затмениях и прочих природных явлениях. Для обычных людей они казались просвещёнными свыше. Вот мы все сейчас подобны древнегреческим простолюдинам, присваивающим молнии гневу Зевса. Но это просто разряд электричества, и при наличии высокоточного прибора в толще воздуха её появление тоже можно спрогнозировать.

– Мне не совсем понятна твоя метафора.

– Надо выкопать корни аномалии!

– Потыкать палкой и посмотреть на раздражение? – Кент пошёл к холодильнику за новой бутылкой вина.

– О, точно! А кто-нибудь вон туда ходил? – Бенджи указал пальцем на тьму.

– Парочка энтузиастов, судя по оставленным ими запискам. Объявлены пропавшими без вести: никто не вернулся и не найден мёртвым. Говорят, туда можно бросить предмет, и он к тебе через некоторое время вернётся. Типа, «Город всё возвращает». Присказка.

– Любопытно, – прошептал физик, приложил палец к губам и надолго задумался.

– Вы не возражаете? – Кент развязал галстук-бабочку и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.

– Ой, я же всё ещё хожу в твоём халате! – вскрикнула Дана и убежала в ванную.

– Побросаем что-нибудь в темноту на чёрный день? – спросил Кент, откупоривая вторую бутылку.

– Спички, верёвку, перочинный нож?

– В турпоход отправляемся?

– Мы участники процесса, а должны стать наблюдателями, чтобы увидеть источник волн – если это волны.

– А вдруг камешек был брошен в воду четыре года назад, и сейчас просто всё ещё расходятся круги по поверхности?

– Тогда амплитуда должна была уменьшиться. Но правительство затеяло этот контракт из-за того, что число аномалий увеличилось, а не наоборот.

– Типичная ошибка статистики! «Число заболевших СПИДом увеличилось за последние десять лет в полтора раза». А на деле улучшилась система диагностики заболевания и заработала пропаганда анонимной проверки своего ВИЧ-статуса. Больных больше не стало – их просто стали тщательнее отыскивать.

– Хочешь сказать, что «Драгон текнолоджис» своим энтузиазмом спровоцировал эту истерию на пустом месте?

– Ну, так грубо я бы не говорил, но ты мою мысль понял.