Antakarana. Час расплаты

Антакарана. Час расплаты
Татьяна Шуклина

Новая игра. Как и пять лет назад, на острове собрались десять участников. На этот раз их всех объединяет одно роковое число, которое является судьбоносным и для самой Корпорации Антакарана. Чтобы пройти Квест и ответить на главный вопрос, игрокам придется встретиться лицом к лицу с тем, от чего они пытались бежать все эти годы. В самый ответственный момент каждому придется сделать свой выбор: простить и отпустить или навсегда остаться заложником прошлого.

Антакарана. Час расплаты

Татьяна Шуклина

© Татьяна Шуклина, 2024

ISBN 978-5-4498-6740-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Смерть

– Вы уверены, что все документы в порядке? – в голосе Дмитрия Петровича слышится легкое пренебрежение, даже превосходство, свойственное опытным врачам по отношению к младшим или начинающим коллегам. Я безошибочно определяю подобного рода интонации. В конце концов, он уже мой четвертый лечащий врач по счету за пять лет, проведенные в коме. На этот раз по совместительству еще и главный врач элитной больницы города Москвы, в которой я имею честь прозябать свою никчемную полу-жизнь.

– Да, конечно, – слегка заискивающе отвечает молодой доктор, судя по голосу, лет тридцати – тридцати пяти. Он появился в больнице всего пару месяцев назад, и никто еще ни разу не упомянул его точный возраст. – Вчера родственники подписали последний документ. Можно начинать процедуру.

Старший врач лишь хмыкает в ответ. Приняв это как руководство к действию, юный коллега продолжает:

– После того, как будет официально зафиксирован момент смерти, тело доставят в крематорий.

– Хорошо, – коротко отвечает Дмитрий Петрович.

– Давно пора было сделать это. Не понимаю, зачем родители так долго тянули. Сразу же было ясно, что случай безнадежный…

– Евгений, у Вас есть дети? – с растущим раздражением в голосе прерывает его старший врач.

– Нет. Честно говоря, мы с подругой считаем, что пока рано. Знаете ли, хочется немного пожить для себя и…

– Тогда не говорите о том, чего не знаете, – строго и с нескрываемым презрением обрывает его Дмитрий Петрович.

– Я просто…, – начинает смущенно молодой доктор.

– Просто делайте свою работу.

На этом их диалог заканчивается. Но даже по воцарившемуся молчанию я чувствую сконфуженность Евгения.

«Какой идиот, этот молодой врач», – думаю я про себя. Но, по правде говоря, мне все равно. Важно лишь то, что родители наконец-то решились на этот неизбежный шаг. После того, как потратили на абсолютно бессмысленное лечение полученную «страховку» от Корпорации Антакарана, все свои сбережения и залезли в долги. Глупая и никому ненужная трата денег.

Первые два года я еще пыталась на что-то надеяться: отчаянно боролась со своим непослушным телом, яростно посылая сигналы в разные его части; отслеживала мировые события по телевизору в палате и занималась умственной деятельностью, используя «шестое чувство», «подаренное» мне Сердцем Антакараны. Но постепенно это стало невыносимым: постоянно слушать о себе в третьем лице различные пошлости и грубости медперсонала, рыдания матери, заблуждения врачей по поводу смерти моего головного мозга. Не иметь возможности не то что самостоятельно поесть, попить или справить нужду, а даже просто вдохнуть воздух или пошевелить хоть одно мышцей! И все чувства, стремления, надежды переросли сначала в апатию, а затем и в черную всепоглощающую ненависть ко всему окружающему и к себе, в первую очередь. Во мне не осталось ничего человеческого. Жизнь, на которую меня обрекла Корпорация Антакарана, Алекс, а затем и собственные родители не сравнится ни с одним из известных разным культурам и религиям адом. Поэтому смерть – это мое единственное желание. И, наконец-то, меня отпустят. Сегодня. Сейчас.

– Позовите остальных, коллега, – дает распоряжение лечащий врач после тщательного осмотра. – Давайте поскорее покончим с этим.

Евгений исчезает в коридоре и, спустя некоторое время, возвращается обратно с тремя людьми. Саму процедуру отключения аппарата искусственной вентиляции легких, извлечения всяческих трубочек и катетеров, питающих мое тело жидкостью, пищей и лекарствами и выводящими их же в переработанном виде, будет проводить толстушка Анна. Она грузная, завистливая и самая скандальная медсестра в больнице. Мне неприятно, что именно от ее руки я уйду на тот свет. Было бы куда лучше, если бы сегодня дежурила Леночка. Молодая сиделка была единственной, кто хоть как-то сочувствовал мне. Она иногда приносила живые цветы в палату, делилась со мной личными проблемами и в целом казалась добрым, хотя и недалеким, человеком.

Но, по большому счету, даже это не играет особой роли. Толстушка Анна исполнит сегодня мою мечту. Удивительно, но я взволнована. Я предполагала, что буду испытывать только огромное облегчение, мечтая об этом моменте все последние годы. Но сейчас все-таки немного страшно. Если на том свете есть загробная жизнь, то с чем мне придется столкнуться через несколько минут? Если действительно существует Бог, веру в которого я окончательно потеряла три года назад, то что я ему скажу? У меня слишком много претензий…

Умирать страшно. Всегда, вне зависимости от возраста и положения. Даже если жизнь больше не принадлежит тебе и зависит от кучки людей и приборов.

На секунду я задумываюсь, не помолиться ли перед уходом. Но это будет слишком лицемерно, поэтому отбрасываю эту идею и просто жду.

Врачи что-то обсуждают между собой, решают организационные моменты. Кто-то спрашивает:

– Неужели родители девушки не хотят попрощаться с дочерью перед отключением приборов?

– Нет, категорически отказались, – отвечает Евгений, судя по всему, организатор нашего маленького праздника.

– Хотел бы я знать, смогли бы вы сами смотреть на то, как забивают последний гвоздь в крышку гроба вашего собственного дитя, – угрюмо прерывает дальнейшие дискуссии Дмитрий Петрович. Все-таки он хороший человек.

– Начинайте, – командует молодой врач. И до моего слуха доносятся тяжелые переваливающиеся шаги Анны.

Сердце бешено колотится в груди, но его может слышать лишь мозг. Пищание аппарата и шипение насоса, которые стали моими постоянными спутниками в течение последних пяти лет, вдруг замолкают. Я настолько привыкла к ним, что наступившая тишина оглушает. Вот он – конец моей жизни. Смерть.

***

Прихожу в себя и не понимаю, что происходит. Я уже умерла, и так выглядит жизнь после смерти, или что-то пошло не так, и я по-прежнему лежу в своей кровати в ненавистной палате?

Если я мертва, то почему ощущения настолько реалистичны? Все тело затекло, особенно шея, а на языке чувствуется металлический привкус. Конечно, мне известно не понаслышке, что такое фантомные боли и ложные ощущения. В первые месяцы комы они были настолько интенсивны, что порой сводили с ума. Но сейчас они чувствуются иначе. Следуя внутреннему инстинкту, я вытягиваю руку, чтобы размять ноющую шею, и она… повинуется мне! От удивления замираю на секунду, а затем осторожно шевелю сначала пальцами, затем всей кистью. Немного загибаю ногу в колене. Поворачиваю голову с одного бока на другой. Каждое движение стоит мне таких невероятных усилий, что со лба начинает течь пот. Конечности кажутся ватными, словно их пришили к телу нитками. Координация нарушена настолько, что непослушные пальцы, руки, ноги поддаются лишь с пятого – шестого раза, и все же… Мое тело слушается меня! Оно улавливает сигналы мозга и подчиняется им!

Боюсь потерять голову от радости – вдруг это всего лишь очередной трюк больного подсознания? Я часто видела во сне, что вновь могу владеть своим телом, и всякий раз пробуждение доставляло жгучую боль в груди и невыносимое разочарование. Но сегодня все чувствуется настолько реалистично, что просто не может быть сном!

Наконец, я решаюсь приоткрыть глаза. Меня окружает абсолютная темнота.

С наслаждением потягиваюсь, и сначала локти, а затем ладони упираются во что-то твердое. Неуверенными движениями ощупываю стены и потолок, и вдруг чудовищное осознание настигает меня и грозит поглотить, словно волна цунами. Я застываю от ужаса, когда понимаю, ГДЕ именно проснулась, потому что все, через что мне пришлось пройти ранее, кажется детским лепетом по сравнению с ЭТИМ. Несмотря на то, что я одета, холод земли постепенно начинает закрадываться за пазуху, распространяясь по поверхности тела и проникая под кожу во внутренние органы. Теперь не остается никакого сомнения – я лежу в гробу.

– Помогите, – сначала шепчу я, тестируя голосовые связки. Слово получилось коверканным, едва различимым. В горле резко все сводит от боли – голосовые связки разучились выполнять свою непосредственную функцию.

– Помогите! – повторяю громче и четче.

– Вытащите меня отсюда!!! – изо всех сил кричу я, игнорируя спазм в горле, и начинаю судорожно бить по стенам гробницы. С каждым ударом движения становятся все увереннее. Ярость и адреналин придают моему телу необходимые силы, заставляют его вспоминать годами заученные реакции. Но это меня больше не радует. Я обливаюсь холодным потом от перспективы задохнуться глубоко под землей в собственном гробу.

Нужно успокоиться, но я ничего не могу с собой поделать и продолжаю биться в истерике. Мне пришлось пройти через ад на земле, пролежать пять лет прикованной к постели и кучке приборов, чтобы мучительно умереть в нескольких метрах от спасения? Это чудовищно несправедливо!

Немного успокоившись, начинаю размышлять. После того, как меня отключили от приборов и похоронили, я могла прийти в себя. Пытаюсь вспомнить, что мне известно о таком понятии как «летаргический сон». Известный писатель Николай Гоголь, кажется, был погребен заживо по ошибке слуги. Когда гроб вскрыли, оказалось слишком поздно: он задохнулся от нехватки кислорода, а все деревянные стены были покрыты царапинами, оставленными когтями обезумевшего человека. Но это всего лишь очередной миф об авторе, чья судьба и без того овеяна большим количеством тайн и загадок. Есть и другие примеры… Но впасть из травматической комы в летаргический сон – это что-то невероятное! Впрочем, как и вся моя ситуация. Что же сделала со мной та ненавистная штука с названием Сердце Антакараны?!

Кислород скоро закончится, и меня никто не услышит здесь, на глубине. Остается пойти на корм червям. Но я не хочу! Теперь, вновь обретя свое тело, я жажду бороться за жизнь.

Все попытки пробить дыру в гробнице или найти хоть что-то, что бы мне могло помочь, не увенчались успехом. Стоп! Меня должны были кремировать, говорил молодой врач. Так какого черта я здесь делаю?!

– Приветствую вас, Игроки! Добро пожаловать в Игру века «Антакарана. Квест в реальности»! – раздается эхом знакомый голос. От неожиданности я вздрагиваю, больно стукнувшись запястьем о стенку. Маэстро? Но как это может быть?!

– Прошу прощения за непростые условия, в которых вы сегодня оказались. Но Игра началась, и именно эти обстоятельства станут вашим первым заданием.

Если я не сплю, и то, что говорит Маэстро – правда, то все происходящее начинает обретать смысл. И отвратительный металлический привкус на языке, и боль в мышцах шеи и спины – это ничто иное, как последствия воздействия на нервную систему координатора. Пять лет назад во время своего единственного посещения моей палаты старец упоминал, что Корпорация планирует провести еще одну игру, чтобы довести дело до конца и найти Хранителя Сердца. Как я могла попасть сюда? Только через Сердце, в этом нет никакого сомнения. Но он говорил, что организаторы никогда не пойдут на нарушение правил и не подвергнут свою реликвию такому риску – дважды лечить одного пациента! Неужели я настолько важна? Если только все это правда…

Мое сердце вдруг наполняется огромной радостью и надеждой. И на этот раз я не могу, да и не хочу сдерживаться. Если это так, то я вынесу все и выиграю эту чертову игру. А потом берегись, Маэстро, и вся твоя преступная шайка! Ты еще пожалеешь, что дал мне второй шанс на жизнь, а не оставил спокойно гореть в аду.