Сказочная жизнь несказочного Ивана

– Хорошо! Но при одном условии! Энто будет на завтрак, обед и ужин.

Лица Битумбы и Ивана вытянулись – одно от негодования, другое от восторга.

– Да шучу я, шучу! – Маруся прыснула со смеху. – Видели бы вы свои мины! А ты даже не думай!

На посошок Битумба засунула Ивану скляночку с секретным ингредиентом в подарок теще, подала дочери мешок с едой и фляжку с водой и предупреждающе-злобно зыркнула на Ивана. Все-таки она оказалась добросердечной и щедрой женщиной. Совсем как Стефания Павловна.

5. Дорога, вымощенная черным грунтом

Иван чувствовал себя Тотошкой, который бежал за своей хозяйкой Элли, высунув язык, по дороге, вымощенной желтым кирпичом в замок Гудвина Великого и Ужасного. С единственной разницей, что кирпич был не желтым, а черным, кирпич был не кирпич, а грунт, а Маруся была далеко не столь дружелюбна с Иваном, как Элли со своим песиком. Периодически она язвительно шутила над ним, а затем беззастенчиво смеялась. При этом слесарь одновременно и обижался, и заслушивался – так нежно звучали колокольчики в ее голосе. Однако, спустя пару часов, градус его восхищения значительно упал. Все-таки он являлся мужчиной и подобных насмешек терпеть не намеревался.

На черной грунтовой дорожке показалась яркая травка, и Иван со злостью пнул кустик, как тому его учили на курсах управления гневом.

– Ой, Ваня! Осторожно, не ступай! Это ядовитая трава! – вдруг закричала девушка с искаженной от ужаса гримасой. Подпрыгнув, Иван сделал сальто в воздухе и повис на ближайшей ветке, раскачиваясь взад-вперед, словно на лиане. Побледнев от страха, Скукин смотрел вниз на салатовый сочный кустик и пытался оценить, успела ли ядовитая трава прикоснуться к его волосатой ноге. В этой стране, казалось, все перевернуто с ног на голову, если уж обычная трава способна убить человека!

– Только не шевелись! Она прыгает и кусается. – предупредила Маруся, доставая из узелка Битумбы платочек, и осторожно накрывая им клочок травы.

– Это чтоб оно тебя не видело! – прошептала она Ивану. – Это растение Травинус Ядовитус: обладает отличным зрением, но со слухом у него проблемы. Сейчас ты медленно спустишься и обойдешь куст. В следующий раз смотри под ноги внимательнее. На счет «три».

Иван кивнул. Он не мог признаться в том, что держался на руках из последних сил. Даже страх смерти не способен был удержать его нетренированное тело на импровизированном канате. Раньше Иван являлся членом местной футбольной команды и регулярно принимал участие в соревнованиях. Даже сейчас, в свои 40 лет он выглядел неплохо внешне, но мышечная масса внутри безнадежно устарела и обмякла. С тоской в душе Скукин слушал, как медленно Маруся ведет отчет. Лицо побагровело от натуги, пальцы побелели, а пресс просто жгло огнем.

– Раз! – прошептала Маруся и показала один палец.

– Два! – она сделала знак. Иван понял, что вот-вот шлепнется с дерева и молча молился всем существующим и несуществующим Богам, чтобы поскорее последовало «три».

– Три! – Иван спрыгнул, а она резким движением сорвала платочек с травы.

– АААА! – словно обезумевший, Иван помчался прочь. Позади раздался хохот. Он встал как вкопанный. Обернулся. Маруся каталась по траве, хватаясь за живот. Даже обнажающиеся при этом ноги не способны были вызвать в нем положительные эмоции. К ее обидному веселью примешивались тоненькие хихиканья травы.

– Травы… испугался… Ой, не могу! Травинус Ядовитус! – захлебывалась от смеха Маруся. Еще никогда в жизни Иван не чувствовал себя таким униженным.

***

Путники шли молча. Маруся периодически посмеивалась в кулачок, а Иван гордо смотрел вперед. Щеки его до сих пор горели. Душа ныла. Кадык ходил вверх-вниз. Глазницы жгло от невыплаканных слез.

– Ладно тебе, Ваня, – с улыбкой произнесла Маруся, – мне просто травку жалко стало.

Иван молчал. Больше ни словом не обмолвится он с этим исчадием ада!

– Я больше так не буду! – продолжила она игривым тоном. Но Тотошка оставался непреклонным.

***

Спустя пару часов пути под ложечкой у Ивана посасывало от голода, но обращаться за едой к Марусе было ниже его достоинства. По правую руку от путников показалась дикорастущая яблоня, на которой висели тяжелые, сияющие на солнышке плоды. У слесаря потекли слюнки, когда он увидел румяные красные яблочки размером не меньше кулака Петровича – плотника цеха, с которым Иван периодически играл в нарды. (В голове тут же всплыл образ коллеги: огромная ладонь, раскрашенная татуировками перстней, надписями, ранами и порезами, осторожно брала фишку двумя пальчиками, где та мгновенно растворялась. Иван, в свою очередь, с ужасом засматривался на эту мощь и отчаянно боялся выиграть. Петрович категорически отказывался сидеть на табуреточке, предпочитая корточки. Противник, не желающий следовать его примеру, автоматически считался слабаком и подвергался беспощадному высмеиванию. Поэтому играть с Петровичем в нарды никто не хотел. Но приходилось. Особенно часто Ивану, потому что он слыл среди коллег слабохарактерным человеком, не способным сказать «нет»).

Сломя голову, Иван бросился к яблоне и потянулся за манящим сочным плодом.

– Стой, Ваня, не ешь! – испуганно закричала Маруся.

– А то что? Козленочком стану? – язвительно ответил Иван. Больше он не попадется на ее удочку! Схватив обеими руками яблоко, слесарь вгрызся в него. Мммм! Еще никогда в жизни ему не доводилось пробовать такого вкусного фрукта! Сочная мякоть таяла сахарным наслаждением во рту, а восхитительный сок струился по небритому подбородку. Иван при этом дерзко смотрел на Марусю, и ему доставляло глубокое наслаждение наблюдать за ее разгневанным выражением лица. Где это видано мужику бабу слушать! Пусть знает свое место! Иван сорвал второе яблоко и продолжил набивать рот. Маруся стояла, скрестив руки на груди, и он съел третье яблоко, чтобы окончательно закрепить успех.

Невыносимо зачесался нос. Иван протянул руку, но вместо носа палец уткнулся во что-то жесткое. Огрызок выпал из трясущихся рук. Слесарь в отчаянии ощупал то место, где раньше красовался самый выдающийся элемент его лица. Не оставалось ни малейших сомнений – круглый плоский влажный выступ с двумя дырочками был ничем иным, как свинячим пятачком. В ужасе Скукин осознал, что вместо левой руки у него копытце. Внезапно стало так неудобно, что пришлось опуститься на корточки.

«Что здесь, твою мать, происходит?!» – хотел заорать Иван, но вместо этого раздалось лишь жалкое:

– Хрю – хрю – хрю!

– И надо было быть таким упрямым! – сокрушалась Маруся. – Что это за страна у тебя такая дикая, если считается зазорным для мужчины слушаться женщину?!

– Хрю-хрю-хрю! – возмущенно завизжал Иван, что значило по-человечески «Это все ты со своими издевками виновата!»

– Ну что делать? Съел бы ты одно яблочко – отделался бы, возможно, только пяточком и поросячьим хвостиком. Съел бы два – превратился бы хотя бы в хряка – какой никакой, а мужик. А вот с третьим яблочком ты явно переборщил, теперь на всю жизнь останешься свиноматкой. Буду звать тебя Хавроньей, – вздохнула Маруся.

– Хрююююю?! – завопил Иван.

– Судя по размеру груди, у тебя даже есть поросятки, – сочувственно продолжала девушка.

– Хрююююююю?!!

– Нужно разыскать их и воссоединить семью!

– Хрюююююююю?!!!!!! – Иван разбежался и на полной скорости боднул дерево, с которого на его розовую ворсистую голову больно посыпались яблоки. Он сжевал парочку, но ничего не изменилось. Факт оставался фактом: отныне он является представителем нежвачных парнокопытных. И что самое ужасное во всей ситуации – женского пола.

6. Свиные бега

День клонился к вечеру, и странная парочка понуро брела по грунтовой дорожке. Маруся, кажется, растеряла все свое веселье и хмурилась, поглядывая на плетущегося позади Ивана, который, в свою очередь, потупил косматую голову и рассматривал землю так близко, как еще никогда. В эти минуты он размышлял над тем, какой счастливой была его прежняя жизнь в роли человека: он мог выругаться, когда скребло на душе, ходить на двух ногах, чтобы не пачкать брюхо и спокойно почесать рукой спину, в то время как сейчас то и дело вынужден отчаянно тереться о стволы деревьев.

– Про всю жизнь я пошутила, – внезапно произнесла Маруся.

– Хрю-хрю, – грубо ответил Иван, что означало «достала ты меня со своими шуточками».

– Извини меня! Доля моей вины здесь тоже есть.