Матка

– Пытаюсь убрать лишний хлам.

– Вы скоро уезжаете?

– Сегодня или в ближайшие дни. – У Тасманова было хорошее настроение, поэтому он без лишних церемоний упал на кровать, взглянул в потолок и сказал первую попавшую пустую фразу: – Что привело вас ко мне, прекрасная незнакомка?

– Хотела поблагодарить вас… Но мы знакомы, – со смущенной улыбкой произнесла девушка.

– Разве? – возразил Тасманов, приподнявшись на локте и пристально ее разглядывая. – Для меня вы остаетесь незнакомкой, но… это можно исправить.

– Разве? – улыбнулась в свою очередь девушка.

– Да, мы можем это исправить прямо сейчас, – Тасманов поднялся и подошел к двери. – Вы поедете со мной, – сказал он девушке, обернувшись на пороге.

– Куда?..

– Будет интересно.

Труп Виктории нашли неделю спустя в развалинах маяка на океанском побережье. Хоронили девушку в закрытом гробу. Тасманов утешал убитого горем отца, как мог: у старого миллионера было не слишком много близких людей, но Тасманов заслужил в его глазах непререкаемый авторитет и за время своей работы стал практически членом семьи.

– Если бы вы только знали, – рыдал в своем кабинете после похорон Виктории магнат, постаревший за последние несколько суток на двадцать лет. Тасманов молча подал ему очередной стакан виски. – Мы не афишируем это, но она погибла ужасной смертью… ее избили, изнасиловали… да что там говорить, когда не нашли некоторых внутренних органов… – старик подавился. – Мне сказали, что вероятнее всего он их… съел…

– Не думайте об этом, – посоветовал Тасманов. – Мне тоже тяжело это слышать. Я успел полюбить Викторию за то время, что мы знакомы.

– Кто мог это сделать?! – в ярости крикнул старик. – Если бы я только знал, кто этот подонок, я его голыми руками разорвал бы на куски…

Тасманов успокаивающим жестом коснулся руки старика.

– Я понимаю, – заверил он.

Старик в отчаянии обхватил руками голову. Потом добавил несколько спокойнее:

– Знаете, Глеб, я… вы тоже стали мне близким человеком за последнее время… в общем, я хотел… возможно, у вас какие-то другие планы, я знаю, вы завалены работой… В общем, я хотел попросить вас… об одолжении. Спроектировать часовню на том месте, где погибла моя малышка. В память о ней.

Некоторое время Тасманов не находил слов – его душил смех, что все так получилось, – а потом твердо произнес:

– Это будет для меня честь.

– Я готов заплатить любые деньги, – поспешно добавил старик, но Тасманов прервал его:

– Не в моих правилах наживаться на чужом горе, – отрезал он. – Финансовые вопросы… обсудим позже, – с улыбкой добавил он.

Энциклопедия мирового искусства

Архитектура

Творчество Глеба Тасманова

Часовня «Моление об убиенных»

Часовня «Моление об убиенных» или, как ее еще называют, «Лестница в небо», принадлежит к числу бессмертных шедевров мировой архитектуры и является характерным примером позднего творчества Тасманова. Ажурная конструкция, словно вырастающая из скалы, на которой она возведена, при своих колоссальных размерах оставляет впечатление воздушности и одновременно прочности. Внешний каркас здания – спиралеобразную стену с асимметрично прорезанными в камне огромными, в человеческий рост, окнами принято считать иносказательным изображением земного мира и плотской жизни, а внутреннюю конструкцию – собственно винтовую лестницу – символом бессмертной души, устремленной ввысь. Расположенная под землей небольшая молельня, которую сравнивают с сердцем человека, скорбящего об ушедших родных и близких, хранит атмосферу уединения и покоя, в то время как из окон наземной части часовни открывается панорама бездонного неба и простора, вызывающая ощущение парения в высоте. Это единственное в мире культовое сооружение, посвященное памяти жертв насилия. Часовня, выстроенная на месте гибели местной девушки от рук маньяка, стала объектом паломничества тысяч безутешных людей, чьи близкие погибли при сходных обстоятельствах или числятся пропавшими без вести.

3. Призвание

Из книги Чероны-Бели «Открытие памяти»:

Окончательно обнаглев, отец стал выбирать себе жертвы буквально в семьях собственных заказчиков. У сахарозаводчика Беллами погибла дочь, у Полозовых, заказавших Тасманову знаменитую голографическую роспись здания Новой Оперы, пропали сыновья, мальчики десяти и двенадцати лет. Их тела не нашли, и неудивительно: я видела запись истязаний, которым они подверглись в подвале дома отца, а потом он сбросил их в подземную шахту. Тасманов говорил, что они напомнили ему одноклассников, которых он когда-то первыми пригласил к алтарю в лесу. Были и другие случаи. Тем не менее никому и в голову не приходило связать имя отца со случавшимися во время его работы трагедиями, и даже не возникло так любимых обывателями пересудов о преследующем художника, его натурщиков и заказчиков злом роке. Поистине представления людей о реальности подчиняются каким-то собственным законам зарождения и развития, не связанным с фактическими событиями: порой в обществе укореняется предрассудок, вовсе лишенный оснований, а порой никто не замечает очевидного.

Секта, между тем, функционировала бесперебойно, как отдельное измерение. Однако и эта, уже казалось бы последняя степень произвола, почет, власть, безнаказанность, каких не знал никто из преступников мира, не отвечала предприимчивой натуре отца; напротив, именно в этот период начал исподволь созревать грандиозный замысел основного, поистине сверхчеловеческого труда его жизни, обернувшегося буквально общечеловеческого масштаба катастрофой.

Исчерпав и опробовав колоссальные знания, оставшиеся от древних оккультных опытов, Тасманов воспринял их всего лишь как базу для дальнейших поисков невозможного. Содержавшаяся в хтоническом культе идея существования некоей необъятной силы, персонифицированной в образе Тиамат, невыразимо привлекала его. Постепенно полумеры по преобразованию человеческой природы с помощью вживления каменных нитей перестали казаться отцу достаточным результатом. К тому времени его власть над материей вышла далеко за пределы обычных человеческих возможностей, а пигмейский ум в сочетании с зародышевым состоянием нравственного чувства позволял ему распоряжаться этой властью с непринужденностью, которая любого другого привела бы в ужас. И все же характерное для отца смутное предубеждение против человечества, ощущение, что человек – лишь сиюминутная, а не действительная вершина эволюции, постепенно превратились в уверенность, что двигаться дальше не только возможно, но и необходимо.

В какой-то момент отец пришел к решению, что подлинным шедевром и целью, ради которой есть смысл жить, может быть только полностью самодостаточное, самостоятельное существо, в котором воплотится сама душа камня – призвание новой, совершенной силы, которая вместо людей займет господствующее положение на планете.

Как раз к этому времени относится издание нашумевшей стереографической книги об отце «Глеб Тасманов. Каменный цветок» – сборника интервью Тасманова и видеоматериалов о его изобретениях и работах в разных областях искусства и науки, подготовленных журналистом Григорием Хлебниковым и перенесенных по его просьбе Тасмановым на автохтоны. Остроумному и настойчивому интервьюеру удалось выпытать у отца хоть сколько-нибудь обобщенное рассуждение о принципах работы с камнем, объяснение замысла нескольких наиболее прославленных архитектурных произведений, сравнительно развернутое мнение по некоторым вопросам мировой культуры в целом, а поскольку создание книги относилось к так называемому позднему периоду творчества отца, в тексте встречаются оговорки насчет занимавших его тогда планов. Ниже приведены отрывки интервью с замечаниями отца, предвосхитившими дальнейшие события, о которых никому, кроме меня, не известно, так как вскоре после публикации книги Тасманов, как считается, пропал без вести.

Из книги Григория Хлебникова «Глеб Тасманов. Каменный цветок»:

– Глеб, скажите, а что вас заставило выбрать такое ремесло, работать с камнем?

– Сам камень, наверное, заставил… Вообще напрасно считается, что камень – это какой-то неодушевленный предмет. На самом деле это просто другая форма жизни. И одушевленности.

– Камень – форма жизни?

– А с чего вы взяли, что можете судить? Конечно, если человека считать мерой, то камень – это не жизнь. Но с таким же успехом можно померять и наоборот.

– Что камень живой, а мы – нет?

– Ну, это все игра слов. Думаю, мы не более и не менее живы или мертвы, чем камень.

…

– Вы работали во многих областях науки, искусства, техники, чем объясните такое многообразие интересов?

– Интерес единообразный. Это разделение жизнедеятельности на специальные области знания искусственно, его придумали бездарности и дилетанты, которые ничего не умеют. Действительность – безграничный монолит. Может быть разделение технических приемов по функциям, но результат воздействия скажется везде, даже если это не всем очевидно.

– И в чем цель воздействия?

– Одна из задач… ээээ… цивилизации… ну, там культуры и прочего – преобразование человеческой природы.

– Преобразование какого рода?

– Вы что, всерьез считаете себя венцом творения? Усовершенствование.

– И в чем конкретно, как вы считаете, может состоять улучшение, так сказать, человечества?

– Я думаю, если бы человеку сообщить что-то от камня, стало бы лучше.

– Вы имеете в виду физическую прочность?..