Психоз

Психоз
Татьяна Юрьевна Соломатина

ОТ АВТОРА

(написано под давлением издателя и потому доказательством против автора это «от» являться не может)

Читатель хочет знать: «О чём эта книга?»

О самом разном: от плюшевых медведей, удаления зубов мудрости и несчастных случаев до божественных откровений, реинкарнаций и самых обыкновенных галлюцинаций. Об охлаждённом коньяке и жареном лимоне. О беседах с покойниками. И о самых разных живых людях. И почти все они – наши современники, отлично знающие расшифровку аббревиатуры НЛП, прекрасно разбирающиеся в IT-технологиях, джипах, итальянской мебели, ценах на недвижимость и психологии отношений. Но разучившиеся не только любить, но и верить. Верить самим себе. Потому что давно уже забыли, кто они на самом деле. Воины или владельцы ресторанов? Ангелы или дочери фараонов? Крупные бесы среднего возраста или вечные маленькие девочки? Ведьмы или просто хорошие люди? Бизнесмены или отцы? Заблудшие души? Нашедшиеся тела?..

Ещё о чём?

О дружбе. О том, что частенько лучше говорить глупости, чем молчать. И держать нос по ветру, а не зажмуриваться при встрече с очевидным. О чужих детях, своих животных и ничейных сущностях. И о том, что времени нет. Есть пространство. Главное – найти в нём своё место. И тогда каждый цыплёнок станет птицей Феникс…

Татьяна Соломатина

Психоз

Она сидит на пахнущих смолой сосновых досках и всё помнит. Ей хочется что-то сказать, но слова, как пламя, замкнутое внутри, поедают сами себя. Она смотрит в небо и плачет. Оттуда, сверху, льются свет и тепло. Где-то внизу незнакомого ей тела истерически хохочет боль…

Остылых радуг отраженье

Находится в пустой воде,

И чудится тенями дней

Их седовласое броженье.

И берег дышит чернотой

Заиленных своих карманов,

И надломившейся рукой

На ощупь дуб среди тумана

Печаль ответную берёт.

И нестерпимым настаёт

Пленённый звук,

Что в сердце малом

Нам данный за границей лет,

Имел приют…

Первая глава

Она сидит на балконе, смотрит на кладбище через дорогу, разговаривает и курит.

Квартирка малюсенькая. Чужая. Среди элементов благосостоявшейся обстановки, как валенки на столе, – детали, свидетельствующие об острых приступах жадности недоделанного рантье.

«Круговорот однокомнатных жизней…»

Этажом ниже, в такой же по площади, но не по антуражу, живёт семья – муж, жена и младенец. За стенкой наискосок – четверо: вздорная старуха, её дочь-скандалистка, зять-алкоголик и внучок-лоботряс.

«Вы, Марья Ивановна, спите в ванной? А завтракаете вы по очереди? Или стоя?»

Первый этаж дома занимает заполошный универсам. Где всё «по рублику», кабы даром не было бы нужно. Там вечно толпится народ разной степени социальной слоистости.

«Во время засухи львы с антилопами мирно соседствуют на водопое», – успокаивающе крутится у Сашки в голове приятный мужской голос из «В мире животных».

Дама в песцовом полушубке и кожаных штанах каждый вечер в одно и то же время покупает картонку отвратительного сока, «химические» йогурты и пакеты с замороженной биомассой: лежалые дубовые мидии, «мексиканская» овощная смесь или бесцветные креветки, явно добытые карьерным способом прямо из вечной мерзлоты.

«Диетическое питание… Держи карман шире. Под тональным кремом последствия таких «здоровых» ужинов не скрыть!»

Мужик в засаленной дублёнке образца семидесятых двадцатого столетия приобретает бюджетную водку, хлеб и пачку гречки или кулёк весовых макарон с оттенком серой амбарной пыли.

«Вот это нормально. Знает своё место в пищевой цепочке и не питает иллюзий. И – главное – не питается ими. Счастливый, здоровый человек…»

Тележки молодых хозяек наполняются пельменями, детскими кашами быстрого приготовления, баночками фруктовых пюре, булками, чипсами, пивом, средством для мытья посуды и «диетическими» мюсли, имеющими вид конюшенного мусора, слегка сдобренного паршивым ссохшимся изюмом и мумифицированным силосом неизвестного происхождения.

«Да-да! Если после пельменей с пивом и сметаной тщательно жевать смесь овса с навозом, то ваши бёдра станут ещё белее и пушистее!»

Сашка в саркастичном настроении. Всё лучше, чем грусть-тоска печальная.

Прыщавые переростки, еле сдерживая рефлекс непрерывного сплёвывания под ноги, вновь предвкушая, вспоминают, «как они вчера».

– Я своей руку поцеловал, прикинь?! А она мне: «Ты чо, охерел?!»

– Вот сука, в натуре! – тут же «прикидывает» товарищ с такой же нечистой кожей.

– Да я к ней, типа, как к женщине решил. Красиво…

– Ну ты олень! – Картинно закатывает мутные глазёнки. – Чо, дала?

– Дала. Но уёбищная! Жопа вся в прыщах… А я, блядь, руку… Как женщине… Ласки же, типа, хочет… Тоже человек…

– Фу, бля!

– Да я ещё дурной спьяну. Говорю ей: «Ты чо, сука?!» Ну и толкнул, чиста так, чтобы того… А она упала, да как заорёт. Припадочная какая-то. Всю морду себе, сука, разбила. Я ваще, нах, такого не видел. Упала и бьётся. Руку, бля, поцеловал. Как женщине…

К Сашке подкрадывается истерический хохот. Она надувает щёки и хмурит брови.

[– Александра Александровна, я не могу построить отношения. Ни с кем. Они меня не понимают! Чо мне делать-то? Вас посоветовали как грамотного, бля, специалиста! Вы очень помогли моему другу, у меня одна надежда на вас!

– На себя надежды никакой?