Приключения в стране Азарус. Сказка

– А почему надо говорить шёпотом?

– Потому что от громких звуков Дворец Тишины может рассыпаться.

Бартоша достал из кармана рубашки блокнот и ручку.

– Напишите нам алфавит, – шёпотом попросил он архитектора.

Гений черкнул ручкой в блокноте, захлопнул его и, вернув мальчику, прошипел:

– Убирайтесь отсюда!

– Какой грубиян! – шёпотом возмутилась Ляля Эн, когда архитектор отошёл.

Ляля Тю с недоумением прошептала:

– Неужели он так быстро написал весь алфавит? В нём же много букв.

По лицу Бартоши было видно, что у него те же сомнения. Он открыл блокнот, шёпотом чертыхнулся и бросился догонять архитектора. Услышав шум за спиной, мужчина обернулся и со зверским выражением лица выхватил из сумки автомат.

– Бандит какой-то, а не архитектор! – прошептала испуганная Ляля Тю.

Направив автомат на детей, архитектор быстро пошёл к ним. И при этом махал левой рукой, приказывая этим жестом отойти подальше.

Когда все они отошли от дворца метров на сто, архитектор закричал:

– Что вам опять надо?!

– Дяденька Клуваш, а почему вы нам не разрешаете громко говорить, а сами орёте? – поинтересовалась Ляля Эн.

– Во-первых, не Клуваш, а Глува?ж! – уточнил архитектор, чётко выговаривая буквы.

– Нет, вы сказали Клуваш. Я хорошо слышала.

– Он, действительно, Глуваж, – подтвердил Бартоша. – Тебе так показалось, потому что он говорил шёпотом.

– А во-вторых, – продолжал сердитый архитектор, – здесь уже не опасная зона, и можно говорить нормально. Что вы ко мне прицепились?

– Уважаемый Глуваж, – начал Бартоша, но архитектор оборвал его:

– Сколько раз тебе напоминать: не говори мне уважаемый! Это же тавтоло?гия!

– Тав… чего? – спросила Ляля Эн.

– Тавтоло?гия, – медленно повторил Бартоша. – Это когда повторяют то же самое. Дело в том, что имя Глуваж – это сокращение от сложного слова «глубокоуважаемый».

– А разве бывают сложные слова?

– Конечно. Складываешь два простых слова и получается одно сложное, – объяснил Бартоша. – Например, автолёт. Или путешественник.

Мальчик перевёл взгляд на архитектора и, пряча улыбку, сказал:

– Извините, я забыл, что вы и так уважаемый.

– Да ладно, чего уж там, – сменил гнев на милость архитектор. – Просто мои гениальные нервы совсем расшалились. Это строители меня довели. Кошмар какой-то! Легче сотню дворцов спроектировать, чем заставить строителей говорить шёпотом. Привыкли орать! А ведь это особенный дом.

– А чем он особенный? – спросила Ляля Тю.

Глуваж стал объяснять:

– Это дом, в котором громкие звуки становятся тихими. Заказчик сказал, что не любит шума. Вот я и придумал белые кирпичи, которые поглощают звук. А для этих волшебных кирпичей нужен особый цемент. Он очень прочный, но проблема в том, что он долго застывает. И в это время ни в доме, ни рядом с ним шуметь нельзя, а то он рассыплется. Ещё полдня надо выжидать, караулить. Не хватало ещё, чтобы из-за вопля какого-то болвана дворец разрушился!

– А как можно строить, если говорить шёпотом? Ведь никто никого не услышит.

– Мы общались по рации, – уточнил Глуваж. И спросил: – Зачем вы вернулись?

– Вы не то написали, – сказал Бартоша, показывая раскрытый блокнот. – Я просил алфавит, а вы написали автограф.

Глуваж сконфуженно пробормотал:

– Я толком не расслышал. Просто я привык, что все просят у меня автограф… ну, и написал машинально.

Он взял блокнот и задумался. Пока он думал, Ляля Эн отвела подругу в сторону и тихо спросила:

– Я не пойму, почему мне послышался Клуваш?

– Согласные буквы – те, что не поются, – бывают звонкие и глухие. Если говорить шёпотом, то звонкие превращаются в глухие. Поэтому и получилась такая путаница. Не Глуваж, а Клуваш, – сказала Ляля Тю. И, хихикнув, добавила: – Когда ты сказала ему шёпотом «дяденька гений», это прозвучало, как «тятенька кений». Я чуть не засмеялась.

А «тятенька кений» продолжал глубокомысленно смотреть в блокнот.

– Не вспомните? – решился нарушить молчание Бартоша.

– Я не обязан загружать свою гениальную память такой чепухой! – рявкнул архитектор и захлопнул блокнот. – Уходите, дети, не мешайте! Я должен…

Громкий вопль заглушил его слова. Все глянули в небо и ахнули. Ко Дворцу Тишины летело корыто, в котором сидел отчаянно горланящий Варлыжка. Ещё несколько секунд – и он врежется в сверкающий дворец!

И тут архитектор выстрелил в нарушителя из автомата. Плотное облако мгновенно окутало корыто с Варлыжкой и зависло над равниной, примерно в полусотне метров от дома. К великой радости архитектора, нарушитель не успел пересечь границу запретной зоны. Дворец не рассыпался.

Глуваж пробурчал заклинание, и облако с нарушителем полетело в их сторону. А потом плавно, как пушинка, приземлилось возле них.

– Это невыносимо! – простонал Глуваж. – Как можно творить в такой обстановке, когда кругом одни болваны и недоумки!

– Не ругайтесь, дяденька гений! – сделала ему замечание Ляля Тю. – Моя мама говорит, что ругаться нехорошо.

– А ломать шедевры хорошо?! – сердито воскликнул архитектор и кулаком погрозил лежащему на траве облаку, в котором было спрятано корыто с Варлыжкой. – Вот пусть посидит и подумает о своём поведении!

– А он живой? – забеспокоилась Ляля Эн.

– Ничего ему не сделается! Клавтома?т – безвредное оружие! – заявил архитектор. – Потому что он стреляет волшебными патронами. После выстрела они превращаются в клейкое облако. Тот, кто в нём находится, не может только двигаться. Дышать и думать он может свободно.