Всё начинается со лжи

Саша кивает на чемодан, потом указывает на шкаф.

– Куда? Куда я пойду?

– Не мои проблемы. Видеть тебя рядом больше не хочу. Дай время остыть и обсудим развод. Сейчас я на диком взводе. Реально придушу, если дома останешься. Поэтому в твоих же интересах убраться с глаз моих, как можно скорее.

Не дожидаясь ответа, он выходит из комнаты, а я обхватываю голову руками.

– Господи… – шепчу в пустоту. – Господи… что делать-то?

Под кожей нервная чесотка, будто я сдаю важный экзамен, а ответов ни на один вопрос не знаю.

Какое-то время так и сижу, потом, приняв действительность, встаю и подхожу к шкафу. Включаю рациональную Алю, которая собирает вещи первой необходимости и запихивает их в чемодан.

Действительно, лучше уйти, а то реально прибьёт. Кажется, я мужа своего так до конца и не узнала, хотя четыре года прожили попа к попе.

Закончив с чемоданом, медленно переодеваюсь из домашней одежды в уличную. Достаю наличку. Всю, которая у меня имеется. И проверяю, чтобы банковские карты лежали в кошельке. Надо снять какую-то сумму, а то Саша заблокирует доступ к общему счёту. Он ведь так и поступит, если уже не поступил. Я не работаю, декретные как раз перестали поступать, своих сбережений не делала, ибо не с чего. Да и зачем, когда бюджетом рулит муж? Он меня от многих дел освободил. Я занималась домой и ребёнком, а Саша – всем остальным.

Наконец, я собралась. Накидываю сверху пуховик и шапку, только застёгиваться не тороплюсь. Есть надежда, что Саша даст заднюю и передумает. Призрачная такая надежда, но она ещё тлеет во мне.

Проходя по коридору, заглядываю на кухню. Саша сидит за столом, лопает курицу, которую я приготовила на ужин. И овощное рагу. Не дотушенное, надо сказать, так как процесс тушения прервал приход взбешённого мужа. Надеюсь, овощи у Саши задорно хрустят на зубах. Альденте, так сказать.

– Саш, я…

– Ключи оставь в прихожей, – с набитым ртом кидает мне.

– Ага, – соглашаюсь на словах, но на деле не собираюсь следовать его указаниям.

Это пока ещё мой дом, и я имею право получать в него доступ, когда захочу.

Тащу чемодан к выходу и всё бормочу под нос:

– Господи… господи…

Остальные слова и мысли улетели из головы. Осталось здесь и сейчас. Нет будущего. И плана никакого нет.

Выхожу из подъезда, тяну чемодан за собой. На колёсики наматывается липкий мелкий снег, что несколько затрудняет движение. Через несколько метров сдаюсь. Складываю ручку, сажусь на чемодан сверху, надеясь, что тот не завалится. Он большой, литров на двадцать, пластиковый и устойчивый. Мы с ним в наше свадебное путешествие в Грецию летали.

Что же мне делать?

Прикусив губу, роюсь в кармане в поисках телефона. Надо вызвать такси, наверное. Потому что идти до автобусной остановки прилично. А куда вызывать-то его? Есть место, в которое мне совсем не хочется возвращаться, но, видимо, другого выхода у меня пока что нет.

Глава 2

Неприветливый таксист запихивает мой чемодан в багажник, ещё и ворчит, что тот огромный и тяжёлый. Приходится буркнуть «извините» и подарить ему короткую улыбку. А потом юркнуть на заднее сиденье и пялиться в окно, пока мы медленно ползём по забитой набережной к Большеохтинскому мосту. Сейчас самый час-пик и дороги в центр забиты. В любое другое время, мы бы домчали минут за двадцать, может, тридцать, сейчас же дорога занимает больше часа.

Наконец, меня высаживают на небольшом переулке, ответвлении от одной из Советских улиц, порядковый номер которой я толком не помню.

Здесь ничего не изменилось за прошедшие годы. Здание по-прежнему грязно-жёлтого цвета без намёка на капитальный ремонт. Жестяной карниз над парадной проржавел, а внутри темно и воняет подвалом.

Квартира на первом этаже окнами в мрачный сырой угол, куда редко заглядывает солнце. Единственный плюс в данный момент – это этаж: нет надобности волочить чемодан высоко, ведь здесь нет лифта.

Достаю старую связку ключей на брелке с потрёпанным жизнью Микки Маусом, отпираю дверь и с опаской заглядываю в старый длинный коридор. Кажется, никого.

Но это только мне кажется.

Свет резко зажигается. Так резко, что я аж подпрыгиваю.

На меня из темноты смотрит единственный житель этой коммуналки.

– О… Алевтина наша приехала, – Сидорин прислоняется плечом к стене коридора. – Давно тебя не видел, Алечка.

– Ещё столько бы не увидел, – сжимаю ключ в кармане.

Резьба больно царапает пальцы. Не знаю, что буду делать, если он попрёт на меня. Тело реагирует вперёд разума, потому что не знает, чего можно ожидать от этого человека. Вернее, не знает, но чувствует опасность.

За прошедшие годы сосед подурнел, из подтянутого парня превратился в мужика. У него уже тогда намечался пивной животик, теперь же брюхо, в полном смысле этого слова – брюхо, торчало между резинкой треников и майкой-алкоголичкой.

Сидорин не пил, кстати. Он употреблял. И неизвестно, что было хуже.

– Надолго к нам? – чешет затылок, а сам смотрит на меня.

На мой белый пуховик до пяток, шапку из светлой ангорки и огромный чемодан за спиной.

– Надолго, – сам же и отвечает. – Белоснежка-Аля.

Сидорин облизывается, а мне уже не по себе. Не знаю, как буду жить в этом аду. Как вытерплю хотя бы день. И как… как приведу сюда полуторогодовалого ребёнка.

Мысленно даю себе обещание, что это всё временно. Настолько временно, насколько возможно. В конце концов, как бы ужасно тут не было, у меня есть комната, небольшой уголок, хоть и с бешенными соседями. Вернее, с неадекватными, если уж быть точной.

– Где родители твои? – спрашиваю аккуратно.

– У друзей гостят, только бабуля дома. Мы её год назад перевезли из деревни, совсем плоха клюшка. Она в комнате у туалета. А чего спрашиваешь?

Оцениваю риски, – хотела бы я ответить, но Сидорин не поймёт мою иронию.

Моя комната у самого выхода и… дверь открыта.

– Что это? – указываю на поломанный замок, а внутри закипает гнев и раздражение. – Это моя комната, кто в неё залез?!

Саша порядком меня унизил и взвинтил. На него мне поорать не удалось: слишком сильный был шок, я только по дороге сюда чуть отошла и стала думать, что делать дальше.

– Если твоя, Аля, что ж ты не живёшь с нами? – усмехается Сидорин. – А?

– Это моё дело, хочу живу, хочу не живу. Это комната моя, и здесь висел замок! Это частная собственность. Мои родители купили эту комнату для меня, – напоминаю, – и я, уезжая, закрыла её. Никто не имел права сюда лезть. Я… я в суд подам!

– Сначала докажи, что замок сам не отвалился, а? – нагло усмехается мужчина, затем с такой интонацией, чтобы я точно поняла, что это всё неправда, и попробовала возразить, добавляет: – Да не кипятись ты. Мы шкаф несли, сшибли. Замок же навесной был.

Сделать вид, что поверила?