Хозяйка чужого дома

– Уж такой купец… – надул щеки хозяин, вероятно, изображая купца. – Федор Терещенко, один из владельцев нефтеперерабатывающей компании!

– Ой, а я знаю! – обрадовалась Лара. – Я про него где-то читала, в «Коммерсанте», кажется… Только не помню, о чем конкретно там было.

– Он – меценат. Ну, за искусство! – пояснил Константин. Чокаясь, все опять расхохотались.

– Так этот Терещенко – твой поклонник?

– Поклонник моего творчества, – поправила Лару Елена. – Покупает у меня постоянно. Что-то ему нравится в моих картинах…

– И ведь хорошо платит! – упоенно подтвердил Костик. – Вот, посмотрите, – он обвел вокруг себя рукой, – все это заработано непосильным трудом Елены! На прошлой выставке Терещенко купил у нее целую коллекцию картин, которые развесил в своем офисе. И, кажется, еще хочет что-то заказать.

– Костя! – одернула недовольно мужа Елена, лениво потягиваясь, словно кошка. – Труд у меня вовсе не непосильный. И потом – мы же вдвоем все это покупали, фифти-фифти, так сказать…

– Станцуем? – вдруг предложил хозяин, уже ошалевший от выпитого, и включил музыкальный центр. – Ларочка, прошу…

Лара не любила ломаться – это было не в ее характере, да и потанцевать она была не прочь. Взяв протянутую Костиком руку, она легко встала, улыбнулась мужу – дескать, не возражай, милый, раз просят, отказать не могу – и под бурную латиноамериканскую мелодию стала танцевать. Игорь и не думал возражать – ответил жене улыбкой и даже принялся хлопать в такт музыке. Ему и в голову не пришло, что Елену тоже можно пригласить, – она так основательно и уютно сидела в своем кресле, что, казалось, никакая сила ее оттуда не выманит.

Костик больше дурачился, чем танцевал. От природы он был неуклюж да и великоват. И, видимо, с давних пор в нем сидела боязнь нечаянно уронить что-нибудь или сломать, поэтому он просто топтался и припрыгивал на одном месте, как медведь в цирке. Но с его лица не сходила блаженная и веселая улыбка – он был сейчас, вопреки всем своим теориям, воплощением счастья. Рядом с ним Лара не казалась такой уж высокой. Зато она танцевала по-настоящему, ее грация и легкость контрастировали с неуклюжими движениями партнера.

Она была так проста и мила, что Игорь не мог не восхититься ею – и продолжал самозабвенно хлопать в ладоши. Черный шелк расклешенных книзу брюк крутился вокруг тонких и сильных Лариных лодыжек, спина была пряма, как у балерины, черные блестящие волосы острыми углами обрамляли щеки – Лара была похожа на ласточку, стремительная и очень женственная, ею нельзя было не любоваться. Вероятно, Костик, топчась перед ней, ощущал то же самое – выражение безудержного счастья на его лице усилилось и стало граничить с идиотизмом. Игорь засмеялся, встретился глазами с Еленой и указал на танцующую парочку – мол, славно они пляшут! – и Елена кивнула ему в ответ.

Елена была милой девушкой, и от нее тоже, наверное, можно было потерять голову. Очень невысокая, что называется деликатным словом – миниатюрная, тонкокостная, статью своей скорее напоминающая подростка, с тонкими, необыкновенно длинными пальцами, узким личиком и остреньким, чуть горбатым носиком, который придавал ее облику особую пикантность. Волосы у нее светлые, негустые, но очень пушистые, она забирала их в смешной пучок. Но самыми замечательными у нее были глаза – большие, ярко-голубые, обрамленные длинными, тоже очень пушистыми светлыми ресницами. Да, безусловно, было в ней что-то особенное. Она, по выражению одной писательницы, была как подернутый нежнейшей плесенью сыр «камамбер» – со своим специфическим кругом любителей. Но на фоне ослепительной Лары Елена выглядела просто серой мышкой, тем более что в этот вечер облачилась в какой-то бесформенный трикотажный костюм серо-голубого цвета.

Игорь только скользнул по соседке рассеянно-доброжелательным взглядом и продолжил любоваться Ларой.

Мелодия закончилась. Костик с чувством чмокнул у Лары ручку и принялся раскупоривать новую бутылку – настроение у всех было необыкновенно приподнятое, разговор то и дело перебивался смехом. Костик вдруг начал вспоминать анекдоты и долго не мог остановиться.

Они разошлись только поздним вечером. Лара едва держалась на ногах от смеха и от выпитого – она не была пьяна, но хмель бродил у нее в крови, все происходящее казалось ей немного нереальным.

– Как замечательно, – пробормотала она, вернувшись в свою квартиру и бесцельно бродя по комнатам. Спать ей не хотелось, а начинать какое-то дело столь поздно было бессмысленно. – Как все замечательно. Гарик, я тоже хочу авторский диван!

Игорь в это время курил на балконе, прохладный бодрящий воздух щекотал ему лицо.

– Как тебе Константин? – крикнул он в сторону комнаты.

– Н-ничего, н-ничего…

– Он классный парень, – уверенно произнес Игорь и тут же расхохотался, вспомнив что-то. – Классный, но такой дурной иногда!

– Правда, очень забавный, – послушно согласилась Лара, выходя на балкон. – Тебе не холодно? А Елена вызывает у меня какую-то смутную антипатию.

– Ну… она человек творческий, ее трудно понять, – великодушно сказал Игорь. – Может быть, когда-нибудь потом…

– Творческий? – Лара скептически передернула плечами. – Нет, все-таки здесь холодно… Ты видел ее творчество?

– Ты имеешь в виду тот рисунок? Но это лишь набросок, по нему трудно судить!

– Кошмар!

– А как же Пикассо, Матисс? Мы можем не понимать…

– Кошмар! – упрямо возразила Лара. – Это даже не искусство. На заборах и то лучше рисуют.

– Ты знаешь, а я что-то такое увидел в ее рисунке, и мне показалось… – задумчиво начал Игорь, но жена не дала ему договорить – сгребла его в охапку, поцеловала в губы. – Какие горькие сигареты! – воскликнула Лара. – Мне холодно, я не могу тут стоять! – И она убежала обратно в комнату.

Игорь еще долго оставался на балконе в полной темноте. Едва слышно, перестукивая колесами, мчалась где-то вдали электричка, горели внизу фонари, лес напротив стоял черной стеной. Было хорошо и почему-то жутко – Игорь в первый раз прочувствовал, что такое окраина, и, хотя до Москвы всего двадцать минут езды, ему показалось, что он очутился на другом конце света.

…Нарисованные углем линии скручивались в спираль, уводили куда-то на глубину – это было похоже на стремительное падение в бездну, у которой нет дна. Какой-то виртуальный лабиринт, из которого уже не выбраться, потому что компьютер стал сильнее человеческого разума и полностью поглотил его. Страшный сон человек инстинктивно забывает, проснувшись, ибо срабатывает чувство самосохранения, но Елене удалось поймать зыбкий миг между сном и реальностью и запечатлеть его на бумаге…

Пепел медленно подобрался к фильтру и упал на пол, но Игорь этого не заметил, продолжая смотреть в темноту, которая засасывала его. Ему было хорошо и страшно одновременно, алкоголь еще продолжал действовать. «Да, Костя классный мужик, и надо сходить на выставку этой, как ее…» Обрывки мыслей путались и тоже завивались в спираль.

– Гарик! – позвала Лара.

Он вздрогнул, очнулся, выбросил дотлевшую сигарету.

– Ты удивительная женщина, – сказал он жене, ложась в постель рядом с ней. – Мы с тобой вместе столько лет, а ты не только мне не надоела…

– Спасибо, милый.

– …А даже как будто стала еще желаннее, еще интереснее. Я тебя люблю.

– И я тебя! – засмеялась Лара.

После, засыпая, он подумал о том, как странно все получается: обычно в нашем разобщенном мире все вечно куда-то торопятся, а соседи частенько друг про друга ничего не знают, даже если двадцать лет живут через стенку, на одной лестничной площадке, но они вот сразу познакомились с Еленой и Костиком. И не просто познакомились, а даже как будто подружились. «Наверное, это оттого, что мы подходим по возрасту, да и интересы у нас сейчас общие, как у всех новоселов. А кто были нашими соседями на старой квартире? Какая-то старуха с мопсом, она даже не здоровалась с нами никогда, ее вечно пьяный сын, лысый бессмысленный дядька. С ним и поговорить-то было не о чем, он только вечно десятки «стрелял», кстати, так и не отдал ни одной…».

Лара возвращалась домой рано, она ехала в электричке в прекрасном настроении. Вообще, какого-либо другого настроения, кроме хорошего, у нее почти никогда и не бывало, но сегодня было что-то особенное…

Во-первых, она обнаружила, что электричка уже не вызывает в ней прежнего отвращения и брезгливости – она научилась различать вполне приличные рейсы, в которых почти никогда не случалось неприятностей. Неприятностями она считала переполненный вагон, толпу неизвестно откуда взявшихся цыган, подвыпивших приставучих субъектов, пахучих деревенских жителей и прочее, что не может доставить удовольствие молодой красивой женщине, спешащей на работу или после нее домой. Итак, она ехала на одной из тех электричек, где все выглядело вполне пристойно и даже имелась масса свободных мест, сидела у окна и любовалась проносившимся мимо пейзажем.

Во-вторых, погода радовала. Середина апреля, а тепло, как летом – больше двадцати градусов, повсюду уже распустилась молодая листва. В-третьих, на ней была новая темно-синяя атласная рубашка, которая необыкновенно ей шла – о чем говорили и взгляды прохожих сегодня в городе, и тяжкий вздох Геллы, подруги и коллеги, которая при виде Лары в новой блузе начала опять рассуждать о новой диете и о том, что тоже видела в магазине красивую рубашку, и что она, Гелла, непременно должна ее купить. Узкая черная юбка с высоким разрезом, к которой Лара надела обновку, уже не новая – она носила ее с прошлого года, но с удовольствием, – а также забавные итальянские туфельки на высоченной шпильке завершали наряд. Словом, если женщина хорошо одета, у нее всегда прекрасное настроение.

Лара вышла на своей остановке и, уверенно цокая каблуками, шла по платформе, легкая улыбка витала у нее в уголках губ. Все же она была права, что настояла на покупке квартиры именно здесь, что сумела разглядеть тогда, в мрачном зимнем пейзаже, чудесную картинку расцветающей весны.

И тут впереди она увидела знакомую фигуру. Лохматый, огромный, в пестром свитере и экстремального вида ботинках, Константин был, что называется, воплощением творческой личности. Ибо только человек, вечно витающий в высоких сферах, может позволить себе такой беспорядок в одежде.

– Костя! – радостно крикнула Лара.

Тот вздрогнул, обернулся, в глазах мелькнуло изумление.

– Все не могу привыкнуть к тебе, Лариса. К тому, как ты выглядишь, – сказал он, подбегая к ней.

– Домой? И как же это так я выгляжу?

– Да, ушел сегодня с работы пораньше… Лара, ты прекрасна. Да, как Елена Прекрасная, а я каждый раз чувствую себя Парисом…

– Кажется, Еленой зовут твою жену! – засмеялась Лара.

– Да уж… Я и забыл, черт возьми! – Костик буквально поедал Лару глазами, но его чрезмерное восхищение не угнетало ее, она чувствовала, что такова натура ее нового соседа – он ничего не делает вполовину, и если уж расточает комплименты, то от всей души.