«Как малый свет Руси великой». Сборник статей

Заведующая Музеем Николаевской гимназии

Не отвращай святого лика,

Свобода чистая, от нас!

Мы жили рабски, жили дико;

Не то же ль самое сейчас?..

Императорской Николаевской Царскосельской гимназией за всё время её существования (1870—1918) руководили пять директоров. Самым известным суждено было стать третьему директору, поэту, педагогу, филологу Иннокентию Фёдоровичу Анненскому[1 - Анненский Иннокентий Фёдорович (1855—1909) – русский поэт, драматург, переводчик, критик, исследователь литературы и языка, педагог и административный деятель образования, дсс, преподаватель и третий директор Николаевской гимназии], руководившего гимназией с 1896 по 1906 годы. Участь стать последним директором выпала на долю историка, поэта, писателя и педагога, учителя детей последнего российского Императора Николая II, Константина Алексеевича Иванова, сменившего на этом посту Якова Георгиевича Мора[2 - Мор Яков Георгиевич (1840—1914) – тайный советник, филолог, педагог, четыертый директор Николаевской гимназии (1906 – 1914).]. Иванову достался самый краткий период правления – он руководил гимназией всего три с небольшим года – с 1914 по 1917 годы, но это был, поистине, самый эпохальный и драматичный период истории России – время Первой мировой войны и двух революционных переворотов, кардинально изменивших политическую систему не только в России, но и во всем мире. Кем же был последний директор Николаевской гимназии?

«Обстоятельства сближают людей помимо их воли…»

К. А. Иванов – студент университета

Константин Алексеевич Иванов родился 27 марта (ст. ст.) 1858 года в Санкт-Петербурге, в семье вольноотпущенника из крестьян, писаря 1 класса Инженерного Департамента Военного Министерства Алексея Савельевича Иванова и законной его жены Елизаветы Петровны, урожденной Матвеевой. Крестили мальчика 6 апреля того же года по ведомству отца, в церкви Инженерного замка.[3 - ЦГИА СПб. Ф.14, Оп.3, Д.19463, Л.6 Метрическая выпись]

Ещё в детском возрасте своим отцом Костя был определен в немецкий пансион Адели Фёдоровны Юргенс, подготовлявший детей для поступления в средние учебные заведения. Помещался он на углу Моховой и Пантелеймоновской улиц, против так называемой Турановской часовни, на пятом этаже. Пансион этот, благодаря А. Ф. Юргенс, оставил о нём наилучшие воспоминания. Мальчик полюбил немецкую культуру, проникнувшись уважением к хозяйке пансиона, тронутый ее добротой, усвоив уроки справедливости, требовательности и ответственного отношения к жизни. Любовь к немецкому языку и интерес к истории и культуре средневековой Европы, Константин пронесёт через всю свою жизнь.[4 - Здесь и далее воспоминания публикуются по: Иванов К. А. Предисловие переводчика к Гёте И. В.. Фауст: [трагедия]: пер. с нем. / Иоганн Вольфганг Гёте; пер. К. А. Иванов; худож. О. Ю. Яхнин; предисл. К. А. Иванов. – СПб.: Имена, 2005. – 647 с.: ил. С.2—3]

Он вспоминал, что: «пансион содержался интеллигентной, корректной и в высшей степени трудолюбивой немецкой семьёй. Большое впечатление производила на нас, мальчуганов, оригинальная фигура самого paterfamiliae (глава семейства, нем.). То был человек очень высокого роста, извлекавший, как мы улавливали временами (чего только не заметят пронырливые живые мальчуганы!) поистине волшебные звуки из своей гигантской трубы (по-видимому, тромбона) и состоявший, как нам все-таки удалось выведать, музыкантом в оркестре старого Александринского театра. Фигура отца почтенного семейства производила на нас впечатление чего-то сказочного, чего-то далекого от современной жизни; он казался нам каким-то пережитком отдаленных времен, жившими действовавшим еще в ту пору и в том обществе, в котором действовали и герои сказок Гофмана…

…Что касается самой Адели Федоровны, она производила на всех прекрасное впечатление: всегда озабоченная, всегда трудолюбивая, всегда ровная в обращении, она равно ко всем относилась справедливо… Мы видели вокруг себя трудящихся людей, трудились сами, испытывая на себе благотворное влияние семьи, созданной рядами культурных поколений. Все эти национализации, германизации, возникшие вдруг перед нами в последующее время уже нашей разумной деятельности, были нам совершенно чужды и появились какими-то дикими жупелами, кем-то нарочито придуманными во имя каких-то непонятных целей, вернее всего – в силу своекорыстия и достижения своих грубо эгоистических целей…

…И мы были всегда нравственно удовлетворенными и благодарными Аделе Федоровне за ее благородство – мерою для оценки людей мы уже привыкли считать личные качества, личные достоинства, но отнюдь не случайности их происхождения.»

В это время зарождается любовь мальчика к средневековой истории и литературе, он начинает коллекционировать книги средневековых авторов. В этом Константина поддерживала его мама, Елизавета Петровна. Из воспоминаний: «И в числе книг, помню, любимейшими нами были иностранные книги по средневековью. Тогда началось и мое коллекционирование книг, причем мать моя своею чуткою женскою душою сразу угадала влечение своего сына и из своих крайне скудных средств даже фактически содействовала, насколько могла, реализации его пылких надежд.»[5 - там же.]

Но главным, кто поддерживал юного Константина в увлечении средневековьем, был друг его детства, с которым они провели вместе всю молодость и дружили всю свою жизнь, Илья Александрович Шляпкин (1858—1918) – филолог, палеограф, историк древнерусского искусства.

Шляпкин И. А.

Вот, что вспоминал сам Константин Алексеевич о дружбе с Ильёй Александровичем: «Встретились мы с И. А. Шляпкиным на жизненном пути еще до поступления в гимназию, так как оба были определены – я своим отцом, а И.А. своим дядей, Александром Антоновичем Реввса, заменившим ему умершего отца, – в немецкий пансион Адели Федоровны Юргенс… В пансионе И. А. Шляпкин не обращал на себя особенного внимания, если не считать его голову, уже в то время превышавшую ординарные размеры и получившую, благодаря влиянию одного злоязычного мальчугана – каюсь, ибо таковым был я, солидное прозвание „пивного котла“.»[6 - там же.]

После пансиона мадам Юргенс, Константина отправили получать среднее образование в III-ю С.-Петербургскую гимназию, которая находилась в Соляном переулке и имела педагогический (!) уклон. Здесь мальчики встретились вновь, когда Илья поступил в гимназию пансионером.

Учился Константин прилежно и окончил гимназию с серебряной медалью в 1877 году.[7 - Д. 19463. Л.2 Аттестат №557 от 27.08.1877] Интересно отметить, что по истории, которой он посвятит всю свою жизнь, у него была четверка. Этот предмет в III-ей гимназии мальчику преподавал известный столичный педагог Я. Г. Гуревич, через несколько лет возглавивший другую петербургскую гимназию, которая станет называться его именем, и в которой учились многие известные гимназисты Николаевской гимназии, в том числе братья Гумилёвы. Став профессиональным педагогом, к своему бывшему наставнику позднее придет преподавать и Константин Иванов.

В этот период начинает формироваться особое отношение юноши к поэзии, поэтическому слову. Константин Алексеевич вспоминает, что одним из лучших подарков его матери в то время было полное собрание сочинений В.А.Жуковского.

«Этого было достаточно, чтобы все переводимые баллады Жуковского, относящиеся к средневековью, были в первую голову выучены мною наизусть. Самый характер музы Жуковского, конечно, увлекал меня до чрезвычайности. Я жил преимущественно дома, почему и знакомств у меня было немного. Раз только библиотекарь нашей юридической библиотеки Э. И. Конге пригласил меня посетить для обозрения Публичную библиотеку… Поразительное впечатление произвели на меня как сама библиотека, так и в особенности «кабинет д-ра Фауста».[8 - Иванов К. А. Предисловие]

По окончании гимназии, 23 июля 1877 года, Константин подает прошение Ректору С.-Петербургского Императорского университета о зачислении его на историко-философский факультет.[9 - там же. Л.1 Прошение] В университет вместе с ним поступает и друг его детства И. А. Шляпкин. Друзья вместе посещают университетские лекции: «Чем только не увлекались мы с И. А., особенно в первые годы пребывания своего в университете! Кроме предметов своей специальности, мы слушали и юристов, и естественников, и даже изучали небезрезультатно у К. А. Коссовича санскритский язык. Но в центре всех наших духовных переживаний стоял принявший определенные формы и тесно связывавший меня с покойным другом культ Фауста. У меня культ этот выразился в изучении средневековья, чему в университете много поспособствовали как высокоуважаемый академик и профессор всеобщей литературы А. Н. Веселовский, так и ближайший и незабвенный учитель, академик и профессор средневековой истории В. Гр. Васильевский – в особенном интересе, обнаруженном мною к изучению средневекового быта, и в переводе Фауста, начатом мною в 1880 году, т. е. в последнем году моего пребывания в университете.»[10 - Иванов К. А. Предисловие]

На момент поступления Константина в университет, его отец был уже в чине коллежского асессора и состоял в должности экзекутора II Отделения СЕИВ Канцелярии.[11 - Экзекутор – чиновник, наблюдающий за внешним порядком в учреждении или канцелярии, заведующий хозяйством] Проживала семья в этот момент на служебной квартире в ведомственном доме на Литейном пр., кв.3[12 - Д.19463. Л.16 Свидетельство]

В 1878 году, когда Константин был на 2 курсе университета, после продолжительной болезни, скончался его отец. На попечении вдовы, матери Константина, осталось четверо сыновей: Константин 20-ти лет; Василий 17-ти лет; Леонид 12-ти лет и 5-тилетний Николай.[13 - там же. Л.17. Свидетельство о несостоятельности] Елизавета Петровна, вынужденная выплачивать долги, накопленные во время болезни супруга, получила за него пенсию только на двоих младших детей в размере 875 руб. в год. В Свидетельстве о материальном положении семьи, выданном вдове Управляющим канцелярии, в которой состоял письмоводителем её супруг, указано, что из двух старших сыновей, полностью находящихся на её обеспечении, Василий «болезненный»,[14 - там же] а старший Константин, хоть и зарабатывает себе на жизнь уроками,[15 - там же. Л.22. Свидетельство на право преподавание] но не имеет возможности платить ещё и за учебу в университете.

Бедность Ивановых после смерти отца была отчаянной и Константин буквально бьётся за получение университетского образования. Ивановы были вынуждены съехать с казенной квартиры.

«Кабинет Фауста» в Публичной библиотеке. Кочеткова О., 1880. Таким его увидел юный Константин Иванов

Константин поселяется неподалеку от них, на Литейном проспекте, в д.54, кв.22,[16 - там же. Л.12. Вид на жительство] В дальнейшем ему придется еще не раз переехать, что, вероятно, связано с поиском более скромного и дешевого жилья: он переезжает на Владимирский пр., д.15, кв. 44,[17 - там же. Л.25. Вид на жительство] затем на Б. Московскую ул. д.1/3, кв.7.[18 - там же. Л.33. Вид на жительство]

Но молодость не дает надолго погружаться в отчаянье. К.А. вспоминал: «Ставши студентами, мы с И. А. поселились вместе. Когда скончался почтенный патер Рокицкий, мы раскупили со Шляпкиным на свои гроши его немногое наследство, в котором чуть ли не самое видное место принадлежало двум сутанам покойного. Мы и облачались систематически в эти сутаны, придававшие нам, по-нашему тогдашнему убеждению, вид средневековых ученых. И. А. заставил даже нашу квартирную хозяйку (портниху по ремеслу) сшить ему из лоскутов, по найденному им якобы в книге рисунку, головное украшение средневекового ученого, правдоподобие которого я позволил себе оспаривать, и теперь еще нахожу, что состряпанное И. А. головное украшение не имело ничего общего с известными головными уборами в средние века. Мало того, И. А. спер где-то череп, завернул его в чулок и поместил между оконными рамами, а затем не то раскрасил, не то оклеил свой фонарь так, чтобы он изображал, по его мнению, средневековую вещь. Я вышучивал и этот фонарь на основании весьма солидных данных, чем приводил друга чуть ли не в бешенство. Но все мои шутки не достигали цели. Каждый вечер, в который мы сидели дома, разряженный, как и я, в сутану, И. А. подставлял к своему псевдосредневековому фонарю лестницу, зажигал фонарь, слезал с лестницы, надевал с самым сосредоточенным видом свой „дурацкий колпак“, как я называл его средневековое головное украшение, брал с полки ту или другую книгу, снова взлезал на лестницу и, несмотря на свою неуклюжесть и тяжесть, довольно искусно располагался на верхушке лестницы и принимался за чтение. Я в это время сидел в соседней комнате в сутане за письменным столом и занимался тем или другим делом литературного характера. Иногда при этих условиях начинались у нас переговоры, переходившие нередко в самую бесшабашную брань. Жившая за стеной соседней комнаты весьма образованная, пуритански щепетильная дама, жена одного провинциального математика, „тетя Катя“, как мы называли ее, с истинным ужасом говорила нам, что разговоры наши подчас было страшно слушать.»[19 - Иванов К. А. Предисловие]

Не лучше, чем с оплатой жилья, обстояли дела с оплатой учебы – Константин ежегодно обращается к Ректору университета с просьбой о выделении помощи, рассрочке платежа или полном освобождении от оплаты учебы, но далеко не всегда получает желаемое.[20 - Д.19643. Л.14, 23, 24, 26, 29. Прошения] Поддерживали, прежде всего, отличников, а как Константин мог стать отличником, вынужденный постоянно давать уроки для оплаты учебы? Замкнутый круг.

Несмотря на те трудности, которые ему встретились в самом начале жизненного пути, именно в университете Константин Иванов берется за дело всей своей жизни – в 1880 году он начинает перевод гениального «Фауста» В.-И. Гёте, не догадываясь о том, что закончить перевод он сможет только спустя десятилетия, в 1918 году! Сродни писательскому подвигу самого Гете, работавшего над «Фаустом» всю жизнь.

Диплом К. А. Иванова. Фонд МНГ, публикуется впервые

В 1881 году Константин оканчивает университет.[21 - там же. Л.17. Свидетельство об окончании К. А. Ивановым университета] Теперь ему осталось представить кандидатскую диссертацию, что он и сделал через 4 года, защитив в 1885 году дипломную работу по теме «Козма Индикоплов» – о купце из Византии, побывавшем в Индии и отрицавшем шарообразность Земли, Константин получает университетский диплом со званием Кандидата истории.[22 - там же. Л.43. Диплом]

К.А.Иванов избирает делом своей жизни педагогическое поприще, не случайно, еще будучи студентом, он зарабатывал себе на жизнь частными уроками.[23 - там же. Л.22.]

По представлению Попечителя Учебного округа от 6 октября 1881 года Константин Алексеевич поступает на службу в 5-ю С.-Петербургскую гимназию, что у Аларчина моста, на должность штатного преподавателя истории и географии.[24 - ЦГИА СПб. Ф.11, Оп.1, Д.3640. 1891. Л.5 об. Формулярный список К. А. Иванова] Там он прослужит без малого четверть века (!), параллельно преподавая в других образовательных учреждениях Санкт-Петербурга.

С 5-ой гимназией связаны биографии сразу нескольких царскоселов и людей, имеющих самое непосредственное отношение к Николаевской гимназии: инспектором 5-ой гимназии (1868—1870) служил Иван Иванович Пискарев, перешедший с этой должности на должность первого директора Николаевской гимназии в 1870 году; преподавателем математики в 5-ой гимназии (1879—1886) служил Иван Матвеевич Травчетов, исполнявший позднее ту же должность в Николаевской гимназии (1901—1906); в 1893 году с серебряной медалью эту гимназию окончил Эраст Платонович Цытович – директор Царскосельского Реального училища Николая II.

В Аларчинской гимназии Иванов преподавал историю в 4-м и 5-м классах, а с октября 1884 года он был утвержден в должности помощника классных наставников,[25 - там же. Л.5 об] состоя в этой должности по 1891 год.[26 - ЦГИА СПб, Ф.139, Оп.1, Д. 16190. 1906. ЛЛ.10—18] С октября 1887 года Константин Алексеевич параллельно с историей преподает латинский язык в 1 классе гимназии.[27 - там же.]

Молодой педагог пользуется уважением коллег и доверием руководства гимназии, исполняя множество дополнительных ответственных обязанностей по гимназии. С декабря 1887 года он состоит секретарем Педагогического совета и членом Хозяйственного совета гимназии.[28 - там же.] Должности хлопотные, и раскрывают в нем толкового администратора, что пригодится ему в дальнейшем на директорских постах. Успешно справляясь с многочисленными обязанностями, он вновь и вновь избирается в этих должностях на следующие трехлетия. В феврале 1892 года Константину Алексеевичу поручено заведование историко-географическим отделом ученической библиотеки.

Еще более высокое доверие к его опыту и педагогическому профессионализму подтверждено назначением Иванова с 17 октября 1890 года членом-экзаменатором в Испытательном Комитете при С.-Петербургском Учебном Округе. В этом Комитете экзаменовались желающие пройти испытания на звание учителя.[29 - там же.]

5-я СПб гимназия (Аларчинская), Екатерингофский пр., д.73

В 1891 году Иванова приглашают преподавать в Императорский Александровский лицей,[30 - Д.3640. Л.1—2 Прошение] где он читает курс до сентября 1893 года, не покидая основной службы в 5-ой гимназии.[31 - Д.16190. Л.10—18 Формулярный список] Сосредоточившись исключительно на истории, Константин Алексеевич преподавал её также в частной гимназии и в реальном училище Я. Г. Гуревича, в Патриотическом институте (1893—1904),[32 - ЦГИА СПб, Оп.1, Д.874. 1893. Дело о службе учителя истории Патриотического института Иванова К. А.] совмещая с чтением лекций по истории древней Греции на Высших женских (Бестужевских) курсах (1897—1902).[33 - там же.]

Жил Константин Алексеевич с семьей неподалеку от гимназии, на Калинкинской площади в доме 3—5, кв.19.[34 - там же.] Здесь необходимо заметить, что все дети Ивановых, а их у него было одиннадцать (!), родились в период его службы в Аларчинской гимназии. Первенец появился на свет уже через год после окончания Константином университета.[35 - О семье Константина Алексеевича будет рассказано далее.]

Накопленный в ходе чтения лекций опыт Иванов обобщает в своем первом учебнике «История средних веков», вышедшем в 1892 году и выдержавшем к 1917 году 13 переизданий. Как преподаватель, блестяще владеющий методикой, он становится автором еще множества учебников по истории для средней школы, большинство из которых выдержали более десятка переизданий. Общее количество учебников Иванова, с учетом переизданий, более 70! Без преувеличения можно сказать, что по его учебникам учились не только его непосредственные ученики в гимназиях, где он преподавал, но и половина школьников России.

В этот же период давний интерес Константина Алексеевича к истории Средневековья реализовался в первой книге из серии, написанной Ивановым в дальнейшем.[36 - Средневековый замок и его обитатели» (1894). – 156 с., ил. Полный список серии приведен в Приложении к сборнику] Завязавшаяся еще в догимназическом детстве, укрепившееся в студенческие годы увлечение Средневековьем, и пронесенная через всю жизнь дружба со Шляпкиным, ставшим впоследствии ученым-энциклопедистом, были той питательной средой, в которой формировались и укреплялись творческие интересы самого К. А. Иванова.

Много лет спустя, уже будучи преподавателем, К. Иванову удалось познакомиться с профессором Римско-католической духовной академии в Петербурге патером Гавронским и, благодаря привлекательной любезности гостеприимного хозяина, познакомиться с сокровищами (былыми) академической библиотеки: он повидал и пощупал своими руками, и даже понюхал просторный шкаф с инкунабулами в пергаментных переплетах. Он познакомился со старинными фолиантами латинских и греческих средневековых книг, так любимых его другом И. А. Шляпкиным. И, как вспоминал Константин Иванов: «Тут я понял, что манило сюда И. А. и какие привязанности его должны были укрепиться в нем и кристаллизоваться навсегда. Особенно сильное, поистине феерическое впечатление произвело на меня внезапное посещение библиотеки в поздневечерний час, когда я видел перед собою студентов в сутанах, работавших отдельно друг от друга над своими столами по старинным фолиантам, не имея к тому же иного освещения, кроме свечного огарка, вставленного, за неимением подсвечника, в порожнюю бутылку»[37 - Иванов К. А. Воспоминания]

Экземпляр, хранившийся в семье потомков К. А. Иванова и переданный ими в фонд МНГ

В «Средневековом замке и его обитателях» и последуюших книгах этой серии, автор живо, в мельчайших подробностях описывает жизнь средневековой Германии – её города с соборами и площадями, рыцарями и монахами, торговцами и мастеровыми, предстающими перед читателем в ярких, живых и детальных картинах, погружая в атмосферу того далекого, но по-прежнему интересного и таинственного времени. Константин Алексеевич был блестящим знатоком европейского Средневековья. Написанная им серия – своеобразный путеводитель по средневековой жизни. Увлекаемый автором, читатель изучает устройство замка, прогуливается по узким городским улочкам, заглядывает в аптеку, лабораторию алхимика и лавки ремесленников, проникает на заседание городского совета, участвует в судебном разбирательстве, оказывается на пиру в баронском замке и узнает много любопытного о меню и убранстве стола, присутствует при посвящении в рыцари, на рыцарских турнирах, свадьбах и деревенских праздниках, – словом, попадает в круговорот повседневности Средних веков. Особенно ценно, что книги написаны на реальных исторических материалах, их пишет не писатель-фантазер, а историк, но при этом они написаны живым литературным языком.

В 1895 году Константину Алексеевичу доверяют составить «Исторический очерк к 50-летию 5-ой С.-Петербургской гимназии». В очерке он не только перечисляет вехи становления учебного заведения, его персонал и выпускников, значимые события школьной жизни, но и обобщает педагогический опыт наставников гимназии, к которым относится и он сам.[38 - Иванов К. А. Пятидесятилетие С.-Петербургской пятой гимназии. 1845—1895: Сост. по поруч. Пед. сов. К. А. Иванов. – Санкт-Петербург: тип. т-ва «Обществ. польза», 1896. – [8], 234, 70, 82, [1] с.; 22. (Фонд РНБ)]

В самом начале 1904 года Константин Алексеевич пишет стихотворение, в котором откликается на важнейшее политическое событие в России того времени – драматическую оборону Порт-Артура, печальную страницу Русско-японской войны. Стихотворение называется «28 января 1904 г.»:

…Гравюры, светопись, все мимо!
Не мил альбом карикатур…
Несется мысль неудержимо