Мечтать о такой, как ты

– Мам, я тоже привезла торт. Будем пробовать оба. Как ты себя чувствуешь?

– Да как я могу себя чувствовать?! – возмутилась она.

Я знала, что теперь могу минут двадцать просто сидеть и кивать, потому что тема самочувствия – мамина любимая. Если б могла, я бы прикрыла глаза и задремала – первое января оказалось слишком длинным для меня. Я очень устала. Завтра, если, конечно, ничего не изменится, Стас подкатит к моему дому на своей черной «БМВ», и мы снова поедем в Шатурскую область, а я буду сидеть и перебирать в голове все невысказанные вопросы и представлять себе всевозможные варианты его ответов. Много-много вариантов, в том числе и тех, после которых он уезжает, оставляя меня одну.

– Надежда, ты что, совсем меня не слушаешь? – Мамин возмущенный голос добрался до моего дремлющего сознания.

Я дернулась и пришла в себя:

– Ой, мам, чего-то я так пригрелась. Что ты сказала?

– Я сказала, что ты должна уже что-то решать с этим своим Стасом. Тебе тридцать шесть лет, это уже критическая точка, а для него ты явно просто развлечение…

– Мам! Тридцать пять вообще-то еще, – заметила я, но мама это проигнорировала.

– Тебе надо бы выбирать мужчин попроще. Вот зря ты не вышла снова за Кирилла. А ведь он предлагал.

– Мам!

– Что? Ой, помолчи. Одни глупости в голове. Любовь! Ну, что еще ты хочешь? Снова остаться ни с чем. Он тебе кто? Вот кто? Бойфренд? Тьфу ты.

– Я поехала, мам. С Новым годом, – выдавила я и начала судорожно собираться.

Мама вдогонку снова и снова кричала, что я должна думать о своем будущем. И что семья и любовь – разные вещи, а я ведь уже не девочка… Ее слова кусали, как осы. Наверное, мама – это прямое отражение моего подсознания.

Дома я присела на кровать, включила ящик и попыталась ни о чем не думать. Ника еще разгребала последствия Большой Сходки в нашем доме, а по углам еще можно было найти пару-тройку ее сонных подружек.

Кто я Стасу? Я думала, что любимая женщина. Но выяснилось, что это не так!

– Мам, а вы как отметили Новый год? – полюбопытствовала Никуля. Под глазами у нее были темные круги, но сами глаза светились от счастья. Перед ней лежала вся жизнь, и она это знала. Как же мне с ней повезло!

– Отлично. Был очень красивый салют.

– А ты хоть что-нибудь ела? – поморщилась она.

– Да. У бабушки торт, – кивнула я. – Два торта.

– Понятно. Хочешь, я тебе пирожок принесу?

– Не очень. Я буду спать, – сказала я.

Но сказать – еще не значит сделать. Мне не спалось. Я блуждала в собственных мыслях, то проваливаясь в дрему, то снова вспоминая, что Шувалов, возможно, совсем меня не любит. К утру мне уже даже не хотелось этого проверять, однако… в девять часов мой телефон снова закричал Масяниным голосом, заставив меня подскочить на кровати.

– Стас?

– Да. Собралась? – коротко, по-деловому уточнил он.

– Конечно, – соврала я, протирая глаза.

– Я около подъезда. Выходи. Только не тяни, я очень плохо запаркован!

– Сейчас, – стряхивая сон, кивнула я и огляделась.

Стасик ненавидел нарушать правила и инструкции. Он был помешан на социальной ответственности и прочей подобной чуши. Если он неправильно запаркован, то у меня есть совсем немного времени, прежде чем он снова позвонит и примется меня подгонять. Вообще, это так сложно – встречаться с человеком, который переходит улицу на зеленый свет и ходит на все выборы (даже в муниципалитет, а я даже не знала, что там бывали выборы).

– Ника, я уезжаю! Ты слышишь? – крикнула я, незаметно стащив у нее новый флакон духов «Нины Ричи». Хорошие у моей дочки друзья, раз дарят такие подарки. М-м-м, отличный запах.

– Ты куда хоть? А то тебе вчера тут обзвонились все, – сонно ответила она, выйдя в прихожую прямо в своей розовой пижаме и плюшевых тапках.

– На дачу.

– Опять? – не сдержала она удивления.

– Ага, – уныло кивнула я. – Стас решил туда съездить.

– Он вообще-то должен был…

– Ни слова. Пожалуйста, – жалобно попросила я.

Господи, какой кошмар, если уже моя дочь, даже она видит, что все не так, как надо. Я выскочила на улицу, где машина Шувалова стояла, перегородив выезд с кармашка парковки. Собственно, выезжать там никто и не собирался, но Стас сидел в напряжении и, барабаня пальцами по рулю, ел шоколадную конфетку.

– Привет, – с облегчением выдохнул он, увидев меня.

– И тебя с тем же. – Я убрала с сиденья коробку конфет (и как он не боится растолстеть? Все же боятся!), села и посмотрела на него. Ну почему я должна что-то там выяснять, если мне просто достаточно взглянуть на него, и я таю от счастья?

Он сосредоточенно вел машину и иногда мимоходом переводил взгляд на меня.

– Ты не злишься? – вдруг спросил он.

– На что?

– Мама не должна была приезжать. Она собиралась уже закончить ремонт и праздновать Новый год дома, – неуклюже объяснился он.

– Ничего. У меня мама тоже может выкинуть любой номер. Никакой гарантии, – примирительно сказала я. А что еще надо было сказать? Что я была бы более счастлива встретить Новый год в обществе его мамы? Что я ужасно не уверена в себе?

– Ты устало выглядишь. Ника тебя не кормила?

– Я была не дома, – сообщила я и получила наконец-то хоть один удивленный и настороженный взгляд с его стороны.

– А где ты была?

– Не скажу.

– Нет? – Стас иронично поднял бровь. Это он уже успел про меня узнать, за те полгода, что мы встречаемся. Да, молчун из меня не очень, не умею я хранить секреты.

– Просто это глупость. Я была на даче, мы там праздновали Новый год, – призналась я. – Я только вчера вернулась, и вот я туда еду опять. Я даже не уверена, что Роза убрала там все после себя.

– Ничего себе. Кто такая Роза? А, это та, с кем ты по грибы ходишь? И что, были у вас там мужчины? – поинтересовался Шувалов.