Как женить слона

в которой мне не хватает только трубки и скрипки

Я сижу в кабинете с большим внутренним окном, закрытым серыми жалюзи. За окном – зал приема клиентов, очередь в кассу скопилась, как в государственном банке. Мне неудобно, но, с другой стороны, мне наплевать на то, что мой начальник, Павел Сергеевич, думает. Ему двадцать восемь лет, он молод и красив, у него все впереди. Он возглавляет наше отделение, и это – только первый шаг. У Павла Сергеевича диплом финансовой академии, зарплата в пять раз больше моей. Его девушка заезжает за ним на красном «Мерседесе», чтобы ехать в клуб. У моего начальника все хорошо.

А мне нужен отгул на вторую половину дня. Не могу больше терпеть. У меня есть план.

– Вы уже брали отгул на этой неделе, – недовольно бормочет Павел Сергеевич. – Вам не кажется, что это перебор?

– Я отработаю, – цежу сквозь зубы я. – Могу выйти дополнительно в выходной.

– Зачем вам отгул? – тянет время он. Начальнику не хочется меня отпускать, люди будут недовольны, начнут жаловаться. Разве могут быть очереди в коммерческом банке, где за все берут втрое больше!

– По состоянию здоровья, – бросаю ему я, понимая, что такая отмазка – беспроигрышная. Если Павел Сергеевич начнет давить сильнее, я начну кашлять и чихать.

– Надеюсь, ничего серьезного? – нахмурился он. Ага, понял, что я ведь могу, если что, и больничный взять, согласно трудовому законодательству. Тем более что в поликлинике в Реутове у меня работает знакомая. Она мне выпишет больничный, если надо, за пять минут.

– Нет-нет, просто нужно… анализы сдать. Именно сегодня, – пояснила я, надеясь, что этого уж точно хватит, чтобы меня отпустили с моей всецело любимой галеры. Если уж Людмила меня отпустила (и благословила), то Павлу Сергеевичу с нами уж точно не справиться.

Он откинулся в своем большом, удобном кресле и пристально посмотрел на меня, словно пытался прочесть мои мысли. Но где там ему. Детей нет, одни вечеринки на уме. Что он понимает о жизни женщины за тридцать, дочь которой считает ее неудачницей.

– Хорошо. Конечно. Идите, только кассу закройте.

– Обязательно, – кивнула я и еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Нет, оставлю кассу открытой, чтобы кто-нибудь поживился за мой счет, а на меня потом свалил. В самом деле, если ты начальник, просто необходимо сказать какую-нибудь глупость, лишь бы она прозвучала в форме распоряжения или приказа. Я поднялась с моего стульчика и пошла к дверям, расправляя примявшееся платье. И тут… Павел Сергеевич окликнул меня снова, и в голосе его прозвучало искреннее беспокойство.

– Ирина Олеговна, простите за бестактность, но… вы, случайно… ну, как бы… словом…

– Да? Что такое? – склонила голову я. Моя рука уже лежала на ручке двери. Мысленно я уже сидела в машине и рулила на скорости выше разрешенной километров на десять-пятнадцать в час в сторону Варькиной школы.

– Ну… такой вопрос… Только не обижайтесь, я просто должен понимать… Вы… вы… ваше здоровье, – мямлил он.

– Ничего смертельного, все в рамках нормы, – попыталась успокоить его я. Вот же как человек боится остаться без второго кассира в смене.

– Вы не беременны? – наконец, Павел Сергеевич решился задать вопрос, который чрезвычайно его волновал. Я не удержалась и усмехнулась.

– Беременна? Я? – само предположение было абсурдным и смешным. Беременность случается с молодыми и влюбленными женщинами. Когда-то я была такой, и тогда Павлу Сергеевичу было бы чего бояться. Беременная, я рыдала без причины и тут же начинала смеяться, лопала сыр и только сыр – без остановки, и мой муж сбил все ноги, разыскивая для меня маасдам, камамбер и горгонзолу, которые почему-то приводили меня в экстаз. Гришка тогда даже дразнился, называя меня Рокфором по аналогии с помешанным на сыре героем диснеевского мультика, потому что я могла с такими же бешеными глазами вскочить и закричать «СЫ-Ы-ЫР»!

Но это было так давно, что даже хочется сесть и пересмотреть семейные видеозаписи. Маленькая Варя кричит на руках у Гришки, и он злится, что не может ее успокоить. Первые шаги дочери. Варя заболела ветрянкой, и все ее лицо усыпано зелеными точками. Папа дразнит ее драконшей. Вот плачет и кидает в него игрушками.

Забавно, что хоть я и обожала сыр во время беременности, после родов я к нему резко охладела. А Варька – та вообще сыр терпеть не может и «корчит морду», даже если я им присыпаю запеканку «для корочки». Почему так? Хотя… Может быть, именно поэтому и не любим, что тогда мы обе его переели.

– Да или нет? – нахмурился Павел Сергеевич. Я вздрогнула и вернулась к реальности. Надо же, Павел Сергеевич спрашивает меня не в шутку, а всерьез. Моя долгая пауза была истолкована им неверно. А что, мне даже приятно. Значит, я еще произвожу впечатление женщины, которая способна выкинуть и такой «номер».

– Нет, я не беременна, – успокоила его я. В самом деле, не в том я уже возрасте. Мне бы с дочерью разобраться. Да и секса у меня не было уже лет сто. Я задумалась и принялась вспоминать, когда же у меня, в самом деле, был секс. Кажется, шел снег, и было жутко холодно. Скорее всего, в январе. Я спала. Гриша пришел с ночной смены и… Впрочем, может, мне все это приснилось. Вполне могло, ибо все прошло так, что я не особо-то и проснулась. Как-то после пятнадцати лет совместной жизни секс уже не кажется чем-то таким особенным. Так, случается иногда. Я посмотрела на Павла Сергеевича и покачала головой.

– Простите, я просто подумал… ладно, идите. – Начальника явно «отпустило», он выдохнул, расслабился и заулыбался. – Жду вас завтра утром. А о дополнительной смене мы с вами потом отдельно договоримся.

– Конечно, – заверила его я, выходя из комнаты. Нет, понять моего босса, конечно, было несложно. Он, кстати, не такой уж плохой руководитель, наш малыш Павел Сергеевич, хоть и из «мажоров», которых мы – простые женщины с долгами и проблемами – недолюбливали по естественным природным причинам.

Проблемы беременности – не такие уж абсурдные, если ты возглавляешь отделение банка, в котором кроме тебя из мужчин только пара охранников на дверях и один специалист по кредитам, которого на самом деле ты планируешь увольнять, потому что подозреваешь в мухлеже с анкетами заемщиков. Девушки работают аккуратнее, они не опаздывают и, как правило, не курят. Они исполнительны, вежливы и менее конфликтны. Работать с ними – одно удовольствие, если бы не это страшное слово «декрет». Когда приятная во всех отношениях сотрудница сначала смущенно улыбается, краснеет и принимает поздравления, а затем исчезает на год, продолжая при этом получать зарплату, – это проблема.

За последние полгода сразу три наши сотрудницы ушли в декрет. Словно эпидемия какая-то. Только мы с Людмилой, как нерушимые скалы, восседали в кассах, олицетворяя собой стабильность и отрицательную фертильность.

Бедный Павел Сергеевич, испугала я его.

Ну да ничего, переживет. Я выскочила из офиса и впрыгнула в машину. Марина Ивановна сегодня должна уходить после седьмого урока, в три часа. Можно было, конечно, отложить все на другой день, но после того, как я выслушала монолог дочери относительно моей неспособности на решительные действия, я не была намерена медлить.

И вот я уже сижу около Вариной школы. Я припарковалась напротив одной из двух открытых калиток в этот дикий «пентагон». Моя задача – пробраться в школу так, чтобы Варвара меня не заметила. Незачем ей знать о моем визите. Меньше знаешь – труднее замести следы. Я нацепила на голову Гришкину «рыболовную» бейсболку, солнцезащитные очки, старый пуховик, который не надевала уже лет сто. Не то чтобы Варя не узнала бы меня в таком наряде, просто… издалека она может и проглядеть. С ее вниманием к смартфону в руке, в который она тоже таращится чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, шансы определенно высоки.

Я обошла хоккейную «коробку», оценивая обстановку «по ходу пьесы». Короткий взгляд на стайку малолеток, уныло ковыляющих вокруг «пентагона» на лыжах. Они не представляют опасности. Около входа в здание никого нет, но подход к школе «простреливается» изо всех окон. Я натянула бейсболку пониже и пристроилась к мамашке, выгуливающей ребенка в коляске на территории школы. Вместе с нею я дошла почти до самого крыльца, когда на ступеньки вышли незнакомые мне подростки и принялись гоготать, обсуждая что-то непереводимое. В своем разговоре они использовали множество нецензурных слов, а в нынешней обстановке школа могла быть оштрафована за одну сотую того, что они говорили в ее стенах.

Я проскользнула внутрь школы мимо беснующихся в раздевалке детей – к охраннику.

– Марина Ивановна меня ждет.

– Это какой класс?

– Девятый.

– Проходите, – лениво кивнул он, и я осторожно осмотрелась вокруг, чувствуя себя Шерлоком Холмсом. Или, по крайней мере, доктором Ватсоном на задании. Прям как спецназовец на вражеской территории, которого забросили туда для выполнения секретной операции «Буря… в стакане». Так и тянуло повернуть голову вбок и сказать в несуществующую рацию, что горизонт чист, а «объект» на месте.

Марина Ивановна сидела в опустевшем классе и просматривала журнал. Пара незнакомых мне девочек переворачивали стулья и расставляли их на партах. Затем они принялись подметать. Я покосилась на них, но Марина Ивановна только махнула рукой и посмотрела на девочек так, словно они были бессловесные маленькие рабы, о которых и говорить-то не стоило. Девочки, впрочем, тоже смотрели как бы сквозь нас и тихо переговаривались о чем-то своем. Им до нас не было дела.

– Варя не может зайти? Может быть, закрыть дверь? – прошептала я, заигравшись в сыщика. Русичка осмотрела меня удивленным взглядом, а затем кивнула и закрыла дверь в класс на щеколду.

– У нее сейчас биология, – учительница посмотрела на часы. – Уже скоро закончится. Последний урок. Так что она, скорее всего, пойдет домой. У них, кстати, сегодня была контрольная по математике. У Вари – четверка.

– Четверка? – вытаращилась я.

– Да, она не решила одну из задач, – горько кивнула русичка. – Может быть, это случайность…

– Не думаю, – покачала головой я. – Вы принесли их классный журнал?

– Да, принесла.

– Мне нужно посмотреть, была ли в прошлый понедельник в школе…

– Варя? Я же вам сказала, что ее не было целый день, – воскликнула Марина Ивановна, но я быстро остановила ее:

– Маша Гуляева.

– Маша? – удивилась учительница. – Почему?

– Давайте посмотрим, а затем, в зависимости от результатов… в смысле, от результатов… – я запуталась, но Марина Ивановна тряхнула головой, достала из-под стопки тетрадей толстый журнал с картонной обложкой и раскрыла его на нужной странице.

– Какой урок смотреть? – уточнила она.

– Все, – бросила я, оглянувшись на «рабов». Надеюсь, они не знакомы с Варей. Мне повсюду мерещились шпионы моей хитрой доченьки. Русичка провела пальцем по длинному ряду точек, задержалась на букве «Н», выставленной напротив имени Варвары Сафьяновой, затем скользнула обратно вверх и нашла фамилию Гуляевой.

– На русском она была. Это первый урок.