Как женить слона

– Точно? Ошибки быть не может? – подскочила я.

– Не знаю. Но вот следующий урок, физика. И там Маша была. И на ОБЖ, – Марина Ивановна листала журнал, но картина была совершенно ясная. История про носовое кровотечение и благородное спасение подруги была сплошная фальсификация, и я знала это еще до прихода сюда. Но одно дело – подозревать, и совсем другое – знать наверняка. Ложь, на которой так легко поймать, – неудачная ложь. О чем это нам говорит? О том, что Варвара оказалась морально не готова к допросу, который я ей учинила. Она не позаботилась об алиби.

Вот, в моих мыслях прозвучало слово «алиби»! Теперь это официально расследование. Забавно! Итак, Шерлок, что мы имеем?

– Главный вопрос – где она была в прошлый понедельник? – сказала я, подняв вверх указательный палец. – Если мы узнаем ответ на этот вопрос, мы узнаем, что не так с Варварой.

– Идея хорошая, вот только как мы можем это узнать? – усомнилась Марина Ивановна. – Спросить еще раз?

– Нет, спрашивать бесполезно. Тем более что у Варвары было время подумать, и теперь у нее наготове есть какое-нибудь более надежное и менее проверяемое алиби. Нужны независимые источники, неопровержимые доказательства. Важно было вовсе не то, что она пропустила уроки по какой-то причине. Мало ли что бывает! А то, что она не хочет сказать, что это за причина.

– Не хочет? Или не может? – спросила Марина Ивановна и сощурилась в раздумьях.

– Что мы имеем? Чтобы не раскрыть причину ее отсутствия, Варя придумывает отмазки, оскорбляет мать, только чтобы уйти от вопроса.

– Оскорбляет мать? – бровь учительницы приподнялась. Любопытство кошку сгубило, но я все же поделилась с нею тем, как моя дочь назвала меня нерешительной неудачницей. В ответ на мою откровенность учительница рассказала, что дети сейчас вообще пошли грубые и бесчувственные, не способные на нормальные человеческие проявления. Мы потратили еще некоторое время на обсуждение того, как пали нравы и куда катятся наши дети, и уже совсем втянулись в этот, без сомнения, приятный процесс, как вдруг нас оборвал школьный звонок.

Я заткнула уши, так как вынести этот ужасный звук целых три минуты было нереально. Звонок с урока был больше похож на сигнал воздушной тревоги, чем на школьный звонок. Когда он затих, у меня еще некоторое время продолжало звенеть в ушах.

Марина Ивановна сидела как ни в чем не бывало и просматривала тетради. Она посмотрела на меня с насмешкой превосходства.

– И вы слышите такое после каждого урока?

– И перед ним тоже, – рассмеялась Марина Ивановна.

– Но что это было? Это же какое-то оружие массового поражения. Этим нужно бактерии уничтожать в инфекционных отделениях. Ни одному микробу не уйти!

– А вот наши детки на переменках не слышат звонков, если только они не обладают силой взрывной волны, – пояснила Марина Ивановна. – Смотрите, Ирина Олеговна, а вот снова вашей Вари не было в школе. Она пропустила последние два урока.

– А Маша? – зачем-то спросила я. Та покачала головой.

– А Маша была на уроках. Вы поймите, историю про Машу она сочинила на ходу. Это было первое, что пришло ей в голову. Взяла подружку, с которой живет в одном доме, и приплела бог весть что. Это никак не помогает нам. Даже если мы спросим Машу…

– Согласна, – кивнула я. – Думаю, что нужно искать в других направлениях.

– Правильно. Но какие у нас версии? – Марина Ивановна достала из принтера чистый лист бумаги и аккуратно написала в центре ближе кверху слово «версии» красивым, прекрасно поставленным почерком. Ну да, сразу ясно, что русичка.

– Версии… – тянула я. – У нее проблемы? Она кому-то денег должна?

– Это вы сериалов криминальных насмотрелись, что ли? – усмехнулась учительница. Чтобы задолжать кому-то денег, нужно их сначала заиметь.

– О, а может, Варя на какую-нибудь подработку устроилась? Чтобы достать денег? Может, она на что-то копит?

– Версия хорошая, но вы бы знали, – заметила Марина Ивановна. – Она просила у вас что-то, в чем вы ей отказали? Велосипед, скутер, поездку в лагерь летом? Может, платье?

– Нет, она ничего такого не просила. А про лето – она всегда ездит по путевке от Министерства обороны, нам знакомые достают. Ей там очень нравится.

– Н-да, – задумчиво протянула моя «Ватсонша», накручивая выбившийся волос на палец. – Но версия про деньги в целом рабочая. Телефон у нее новый?

– Телефон она бы у нас попросила. На день рождения, но она попросила котенка. Даже не знаю. Что еще? Может быть, она занимается с кем-нибудь дополнительно?

– Опять же, за деньги, – пожала плечами Марина Ивановна. Время шло, но ничего более интересного, чем потенциальные попытки моей дочери подработать, нам в головы так и не пришло. Наверное, Шерлок Холмс все-таки курил что-то специфическое. Благотворное для серого вещества. Серые клеточки… м-м-м… откуда это? Ах да, Пуаро.

Мы обсудили еще несколько версий.

– Что, если Варвара встретила свою сводную сестру, которая родилась от случайной связи Гриши с кем-то еще до того, как он встретил меня? А что? Не только же в сериалах такому происходить? Мы познакомились, когда Гришке было уже двадцать восемь, мог же кто-то залететь? Но думаю, знала бы.

– А если у Варвары нашелся настоящий отец и теперь он тайно с ней встречается? – предположила училка, но тут я уставилась на нее с осуждением. Это как же он мог у Варвары образоваться безо всякого моего участия? Вариант подмены в детдоме мы тоже отмели, уж слишком Гришины у Вари были глаза. В общем, версии оказались более чем несостоятельными, и Марина Ивановна, отведя глаза в сторону и покраснев от неудобства, предложила мне (чисто для дальнейшего расследования) обыскать комнату дочери и почитать ее почту. Электронную, конечно. Реальные, бумажные письма в конвертах дочь не смогла бы не то что прочитать – даже открыть. Она бы не поняла, куда тут нужно «кликать мышкой».

– Обыск – это подлость, – сказала я, а сама начала продумывать, как бы эту подлость организовать, да поскорее. Действительно, обыск всегда чего-нибудь да показывает. Шерлок Холмс всегда осматривал места преступлений. Я собралась, поблагодарила Марину Ивановну за сотрудничество, и мы пообещали держать друг друга в курсе происходящего и обновлять информацию в случае каких-либо изменений.

Только ради того, чтобы защитить будущее такой талантливой и хорошей девочки. Не ради сплетен, ни-ни.

Я вышла из класса, снова натянув на нос бейсболку мужа. В пуховике было жарко, поэтому я держала его в руках. Стоять в помещении в солнцезащитных очках было глупо, так что я не стала их надевать, а положила в сумку. Если бы Варя сейчас прошла мимо меня, то легко бы меня вычислила. Но мне повезло.

Я стала двигаться к выходу. Какие-то детки с продленки соревновались в том, кто дальше прокатится по лаковому полу на коленках. Видимо, это была популярная и распространенная игра в школе. Несколько раз усталые учителя прошмыгнули мимо меня и скрылись за дверями своих кабинетов. Очередной день катился к завершению, и самое страшное было уже позади. Звонок снова раздался, испугав меня и заставив подпрыгнуть. Не понимаю, как можно выносить такое каждые сорок пять минут. Я бросилась к ближайшему выходу, как животное, стремящееся убежать из горящего леса. Вылетела на крыльцо и с наслаждением вслушалась в тишину. Холод покалывал, и я поспешно натянула пуховик. А затем присела и попыталась раствориться в воздухе.

Моя Варя сидела на лавочке, на площадке с турниками и брусьями, рядом с хоккейной «коробкой». Я резко отвернулась и свернула за угол школы, благо чего-чего, а углов у здания хватало. Прислонилась спиной к стене и только после этого выдохнула и осторожно развернулась.

Видела или нет? Заметила ли, узнала?

Я ожидала, что Варя сейчас материализуется передо мной во всем своем недовольстве, и придется объясняться, отчего я тут стою, да еще в таком виде. И что я делаю снова в ее школе. Но она не появилась. Я подождала еще минутку, успокаивая дыхание, а затем выглянула из-за угла со всей возможной осторожностью.

Я зря волновалась. Она бы не заметила, даже если бы я подсела к ней на лавочку. Варя была слишком занята.

Рядом с ней, на лавочке, сидел уже знакомый мне рыжий черт, которого я видела, когда заходила в школу. Нет, не так. Он не просто сидел рядом. Они сидели вместе, прижавшись друг к другу и разделив «по-братски» одни наушники на двоих. Варя сидела без шапки, куртка расстегнута. Ее портфель валялся рядом с черной сумкой рыжего мальчишки. Как жаль, что я не могла слышать, о чем они говорят. Расстояние не позволяло, зато видела, как он говорил что-то, приближая свой наглый курящий рот к лицу моей дочери, а она заливисто смеялась, откидывая голову назад, и придерживала наушник свободной рукой.

Ох, ну и тупые же мы с Мариной Ивановной. А еще возомнили о себе черт-те что, Шерлоки недоделанные. Все версии перебрали, а самую очевидную забыли – ту, которая только и должна возникнуть при мыслях о подростке, который вдруг резко меняется, бросает учиться и огрызается, когда спрашиваешь, в чем дело.

Версия проще некуда – девочка влюбилась. О боже!

Я зажала раскрывшийся рот ладонью, чтобы не выдать себя, не дать крику вырваться на свободу. Варя влюбилась. И в кого! В этого ужасного рыжего черта, чудовищного, курящего прямо у школы. Что она в нем нашла? Он же даже не красивый?! Весь в веснушках, какой-то нелепый. Маленького роста. Наверняка хулиган.

Тут меня осенило. Барышня и хулиган! Конечно, в кого же еще влюбляться, когда тебе пятнадцать лет. Кто еще покажется тебе таким взрослым, таким смелым, способным на поступок, непримиримым и не уважающим взрослые авторитеты, как этот наверняка не слишком умный мальчик, тыкающий в свой смартфон.

Кто бы он ни был, нужно было срочно узнать, все о нем. Черт рыжий!

Глава 5,

в которой я исполняю родительский долг

Любовь. Первая, юная, заполняющая тебя целиком. Та, из-за которой совершаются самые немыслимые глупости, иррациональная, обреченная. Самая запоминающаяся, оставляющая след на всю жизнь.

Именно эта любовь угрожает светлому будущему моей дочери в целом и ее золотой медали в частности.

Господи, ну за что! Рыжий черт, откуда ты только взялся на мою голову?! По стеночке «пентагона» я выбираюсь из школьной западни. У меня преимущество перед дочерью, она меня не видела, а вот я ее хорошо рассмотрела. И хотя первый мой порыв был – выскочить и наброситься на них, накричать, стукнуть рыжего парня его же черным портфелем по голове, стереть его широкую улыбку с веснушчатого лица – я этот порыв мужественно поборола.

Потому что, вопреки мнению моей дочери, я умная женщина.