Паучиха. Книга I. Вера

– Едет! Едет! – закричал Саша.

Вскоре послышался рёв мотора, заклубилась рыжая пыль, и перед калиткой остановился чёрный автомобиль. Распахнулась задняя дверь, из неё вышел не бравый военный в форме, а дачник в белой тенниске и соломенной шляпе с воткнутым в тулью огромным зелёным пером.

– Это командир? – разочарованно протянул Саша.

– Ещё какой! – усмехнулся папа. – Вон, усищи, как у Чапая.

Он шагнул навстречу гостю. Они пожали друг другу руки и тут же крепко обнялись. Потом Былин поздоровался с мамой и бабушкой, поцеловал им руки и подошёл к Верочке:

– Здравствуй, прелестное создание! Можешь звать меня дядя Игорь. А тебя как величать?

– Вера, – ответила она.

Он наклонился, взял её ладошку и поднёс к своим губам. Кожу защекотали усы. Верочка зажмурилась от страха: где это видано, чтобы октябрятам руки целовали? А Былин уже знакомился с Сашей.

Первым делом отец с гостем отправились в баню, а после сели за стол. Входя в дом, ещё до бани, дядя Игорь снял шляпу и оставил её в кресле на веранде. Верочке очень хотелось рассмотреть перо, но бабушка запретила выходить, пока мужчины парились. А потом дверь и вовсе заперли.

За столом говорили о скучном. Верочка так устала за день, что даже не почувствовала вкуса ватрушки. Мама заметила, что она клюёт носом и отправила её спать. Верочка поцеловала родителей и бабушку, показала Саше язык, пожелала доброй ночи дяде Игорю и ушла к себе. Сил едва хватило, чтобы раздеться.

Проснулась она позже всех. Когда спустилась в столовую, отец с гостем уже садились за стол, мама разливала кофе, бабушка с Фаней раскладывали по тарелкам штрудель. Верочка вспомнила о пере, быстро позавтракала и выскользнула из дома. Шляпа по-прежнему лежала в плетёном кресле на веранде. Ветер шевелил пушинки пера. Оно оказалось не просто зелёным, а с глазком на расширенном кончике.

«Ух ты, неужели павлинье? Где же командир его взял?»

Верочка так залюбовалась, что очнулась, когда за дверью раздались шаги и голос отца. Боясь, как бы её не поймали, она юркнула за кресло. Отец с гостем вышли на веранду и закурили.

– Хорошо у вас. Воздух крепче одеколона, – протянул Былин, выпуская дым.

– Ты ещё на море не был. Докурим и пойдём, устроим заплыв. Я сам четвёртый день здесь, а только два раза искупался. Мать с женой всё время мне какое-нибудь занятие находят.

– Супруга тоже из ваших?

– Что, заметно?

– Заметно. Устроил ты дворянское гнездо.

Отец ответил с горячностью:

– Да Лариса чуть богу душу не отдала в первый год после революции! Семью убили, ей даже угла не оставили. Мать её приютила в своей комнатёнке. Я вернулся, что делать было? Я же Лару с детства знал. Женился.

– Богу душу… Да, Шувалов, шкурку-то легко сменить, а нутро, оно неизменное.

– Игорь, да пойми ты, нет во мне притворства! Сам же видишь, у нас без излишеств. Ты говоришь: «дворянское гнездо», а я тебе скажу, что все так жить должны. Ликбез надо не только в образовании проводить, но и в культуре. Не для того мы воевали, чтобы народ продолжал в убогости прозябать.

Былин затянулся, щелчком откинул окурок и процедил зло:

– А тут ты прав. Сколько ни борись, найдутся те, кого к старому тянет. Ты же понимаешь, что не в гости я к тебе из Москвы летел. Плохи дела, Алексей. Сопротивляется крестьянство коллективизации. И как сопротивляется! Скот забивают, посевы жгут, воруют у колхозов. Помощь твоя нужна, чтобы порядок навести.

– Мне что же, с крестьянами воевать?

– Они прежде всего враги. Сами не желают жить по-новому и другим не дают. А что с врагами советской власти делают?

Верочка поняла, что подслушивает военную тайну, и зажала уши. Что делают с врагами советской власти, она не узнала, но и через ладошки прорвался страшный грохот, звон посуды и женские крики.

Кричали в доме. Папа с Былиным вскочили с кресел и бросились на шум. Верочка наконец выбралась из своего убежища и побежала за ними.

Столовая была словно в дыму. Мама с бабушкой кашляли, их лица и волосы будто присыпали пудрой. Люстра качалась на оборванном проводе, а на столе, среди осколков посуды, лежали куски штукатурки. Верочка подняла голову: на потолке темнел провал.

– Все целы? – спросил папа.

Мама закивала, откашливаясь в фартук. Бабушка проговорила горько:

– Дурной знак.

– Мама, ну что ты со своими суевериями! Что случилось-то? Потолок обвалился, дело житейское, залатаем.

– А где нам к обеду накрывать? Нельзя же в этом разгроме сидеть! – Мама принялась собирать в фартук осколки посуды. – Фаня, где ты?

Фаня выглядывала из дверей в кухню и крестилась.

– Ты мне это дело прекращай! – погрозил пальцем отец.

– Алёша, оставь, она испугалась, – вступилась за Фаню мама. – Лучше помоги убрать и стол перенести.

Отец смутился:

– Ларис, я тут Игорю море обещал показать.

– Ну какое море! Успеется. Сначала порядок наведём, – успокоил его Былин.

– Нет, даже не думай! Ты гость.

– Тогда вот что. Ты оставайся, а Саша с Верочкой проводят меня на пляж.

На такой вариант папа согласился.

Вера повела дядю Игоря через дачный посёлок к пологому спуску. Он остановил её:

– А есть дорога короче?

– Есть, только у Верки кишка тонка по ней ходить, – хихикнул Саша.

– Показывай, – велел Былин.

Саша нырнул в проход между участками и вывел к крутому каменистому спуску. Узкая тропка терялась в тени нависших над ней кустов.

– Да ты настоящий разведчик, – рассмеялся Былин. – Ну идём.

Верочка сжалась от страха, но пошла, стараясь держаться поближе к дяде Игорю. На середине спуска кусты подступали совсем близко к тропинке. Он всегда поджидал в этом месте, таился, а стоило подойти, как выскакивал из зарослей, топорщил рога и тряс бородой. Вера невольно прижалась к Былину. Тот заметил и спросил: