Там, за Вороножскими лесами

– Как там жена да детишки? – переживали бородатые мужи.

И лишь Демьян становился все мрачнее и мрачнее, угрюмо отворачиваясь от окружавших радостных лиц.

– Не грусти, Робша, – подтолкнул его под локоть князь Александр. – Наладится все. Женить тебя надо, чтобы отвлекся от думок тяжких.

– Не надо, – буркнул Демьян.

– Это ты зря. Эй, Миронег, у тебя ведь две дочки на выданье?

Дядька Миронег испуганно дернулся.

– Свататься придем, отдашь за Демьяна Олексича?

– Малы еще, не собирался я их пока отдавать, – завилял старый боярин.

– Как малы? – князь хитро прищурился. – Видел я их по осени, уж все что надо выросло. Чего ж ждать? Перестарками останутся.

– До свадьбы ли сейчас Демьяну? Горе у него, какое здесь сватовство?

– Вот и пусть жена приласкает, утешит, – напирал князь.

– Так другим уж обещаны, не удобно отказывать, обида злая.

– Скажешь – сам князь сватом пришел. Чай, поймут.

Олексич не спешил признаваться, он с мстительным наслаждением следил, как мнется и извивается ужом Миронег, пытаясь отвязаться от неугодного зятя. А ведь Демьян знал, что именно с Военежичем отец тайком сговаривался о сватовстве старшей Лукерьи, видел, как льстило тогда Миронегу породниться с самим тысяцким. А теперь он чурался жениха как прокаженного. Да и не он один. Никому не нужен бедный, ненавидимый половиной города сын проклинаемого отца.

– Ох, не знаю, – тяжко вздохнул Миронег. – Уж и не красавицы они у меня. Может Демьяну Олексичу какая другая приглянется, а ты его, княже, сватовством свяжешь?

– Если твои не красавицы, то какие ж тогда? Глаз не отвести, наговариваешь ты на дочерей своих.

Миронег нервно сглотнул.

– Не бойся, не пойду я к тебе свататься, – сжалился наконец Демьян.

– Ты что, Робша? – торопливо зашептал ему князь. – Я его почти дожал. У Миронега добра полны хоромы, а у тебя, небось, и мыши все со двора сбежали. Тебе приданое сейчас ох как пригодится, а ты – не пойду.

– Не пойду, – упрямо повторил Демьян. – Мне жена не нужна, я женат.

– Как женат?! – ахнули князь и боярин. – На ком?

Две пары глаз недоверчиво скосились на Олексича: не умом ли молодец от пережитого тронулся?

– На Агафье Федоровне, дочери воеводы вороножского.

Миронег присвистнул.

– Подженился по старине? – усмехнулся князь.

– Венчался в храме Божьем, – с достоинством ответил Демьян.

– Когда ж успел? – в глазах у Александра сквозило сомнение.

– В день, когда выезжали, рано поутру.

– И Федор тебе вот так взял да дочь единственную и отдал?

Олексич напрягся, не зная, что отвечать: «Если признаюсь, придется сказывать, как Агаша ко мне ночью пришла». Опозорить жену он не хотел.

– Так и отдал, – соврал Демьян.

Лицо князя застыло, пальцы сжали повод.

– Что ж ты ему за дочь пообещал, что он смилостивился?

«Не умеешь врать, так и не берись», – уже в который раз Олексичу вспомнилось напутствие тестя. Ладони неприятно вспотели, шея зачесалась от мягкого меха кожуха.

– Ничего я ему не обещал, – выдавил из себя Демьян, – дочь он пожалел слез ее ради. Мил я ей.

– Так он жалостливый оказался, – князь насмешливо приподнял бровь.

– Оказался.

– А что ж жену с собой не везешь? – Миронег расслабленно улыбался, не веря своему счастью.

– Некуда покуда везти. Князь отпустит, так потом съезжу за ней.

– А что ж Федор на тебя волком смотрел, не подошел на прощание, не обнял любимого зятя? – продолжал пытать несчастного Демьяна Александр.

Ну, и как выкручиваться станешь? Что придумаешь? Попался!

– Так… сговорились мы с ним… Князя Святослава злить не хотели, он ведь Буяна сватал, а Федор Евсеевич отказал, а мне дочь отдал. Вот и попросил тесть – до Курской земли не сознаваться никому, я и молчал.

– Мне-то мог шепнуть, – обиженно надул губы Александр.

– Прости, княже, – Демьян опустил голову, заливаясь румянцем стыда.

Повисла угрюмая тишина.

– И что ж ты, Робша, утром повенчался, а по полудни уж с заставы вон, так и не успел молодуху приласкать? – разрядил напряжение Военежич, озорно подмигивая Демьяну.

– Успел, на то много времени не надобно, – смущенно улыбнулся молодой боярин.

Князь с Миронегом расхохотались.

2

Закованный льдом Сейм вел дружину к Ольгову. Вот и город: уже видны маковки церквей, крепостные башни-костры. У Демьяна перехватило дыхание. Отчий любимый град теперь для молодого боярина – опасное место, как же так?