Тени утренней росы

– На что?

– Эти горы, это небо, этот ветер… долины внизу, между холмами… – Стоя совершенно неподвижно, глядя в пространство, по-прежнему крепко сжимая мою руку, он продолжал говорить быстрым хриплым шепотом, несмотря на то, что я уже была близка к истерике. – Это мир – такой, каким его создал Бог. Он пребудет таким еще сотни, тысячи лет. Нас с тобой не будет на свете, ни детей, ни внуков наших не будет, да и вообще, возможно, не будет уже никого, а эти горы будут стоять, как стоят по сей день египетские пирамиды. Это вечность, Элена. Та малая доля вечности, какую способен вместить человек.

В голову мне пришла ужасная мысль: а что, если у него на полном серьезе проблемы с головой, и он сейчас попросту сиганет с этой кручи, увлекая меня за собой, жертвуя вышеупомянутой вечности наши жалкие, никчемные жизни. Ну и что? В космических масштабах это мелочь. Пыль, зола.

Поджилки у меня затряслись, кроме шуток. Мы стояли рука об руку, не говоря ни слова. Он – потому что думал о чем-то возвышенном, я – потому что боялась неосторожным словом спровоцировать какой-нибудь неадекват с его стороны.

Вид был действительно сказочный. Просто ошеломляющий вид.

Даже и не припомню, как мы в конце концов оказались на твердой земле. На полусогнутых я с трудом добралась до ближайшего валуна, села и достала из кармана носовой платок. Смахнула пот со лба. Меня знобило, как при высокой температуре.

– Ты боишься высоты? – спросил Нейл, присаживаясь на землю.

– Да, и тебе это известно, – ответила я с раздражением, которое не считала нужным скрывать. – Я говорила об этом не один раз.

– Уверен, что с этой скалы еще никто не сорвался вниз, иначе она не считалась бы туристическим маршрутом. Мы же в Европе, Элена. Будь здесь хоть малейшая опасность, этот участок пути давно бы огородили, а то и вовсе закрыли для посещения. Като-Превелис, к примеру, закрыт, и все же ты там побывала.

– Здесь высоко, – пробормотала я, все еще дрожа.

– Я ведь рядом. Я не дам тебе упасть. К тому же выступ довольно широкий.

– А ты, значит, не боишься? Ты, случайно, не альпинист?

Он улыбнулся, не спуская с меня глаз. Своих странно-светлых, полупрозрачных глаз цвета морской воды.

– Ладно, не сердись. На обратном пути я пущу тебя вперед, а сам пойду следом.

Тут только я осознала, что ведь придется еще идти обратно.

– А как же иначе? – смеется несносный мальчишка. – Ведь самолет за нами не прилетит. И Гваихар, Повелитель Ветров[13 - Гваихир, Повелитель Ветров – один из великих Орлов Севера, вместе со своими сородичами неоднократно приходивший на помощь эльфам, людям и хоббитам в их общей борьбе с силами Тьмы в эпопее Дж. Р.Р. Толкиена «Властелин колец».], не перенесет нас на своих крыльях из Элефтерны в Адели.

– Болтун, – шепчу я мстительно.

И с неожиданным для себя удовольствием бью его кулаком по плечу. По костлявому твердокаменному плечу. Бью, между прочим, изо всей силы.

– Тебе не больно? – участливо спрашивает он, потому что костяшки пальцев я себе действительно ушибла. – Ты бьешь неправильно, как все женщины. Дай руку, я покажу, как надо.

Сложив мои пальцы в кулак, он сперва целует их, отчего я вздрагиваю, а потом с дерзкой улыбкой, становясь похожим на фавна, наносит себе несильный удар в подбородок.

– Ну-ка, повтори.

И чем прикажете ответить подобному существу? Я предлагаю спуститься в древний город.

Нейл делает зарисовки с потускневших от времени мозаик и рассказывает об исследованиях мисс Харрисон.

– Для нее авторитетами в этой области являются Конан, Страбон и Павсаний. Она полагает, что великий пророк и учитель Орфей взял древний предрассудок, глубоко укорененный в варварском ритуале Диониса, и придал ему новое, теперь уже духовное, значение. С тем, что Орфей пришел в Аттику с юга, трудно спорить, так как исповедуемый им культ, правда в самой неприглядной форме, к тому времени был уже хорошо известен на Крите. На Крите, и, судя по всему, только там, существовал этот странный сплав египетского и примитивного пеласгийского, нашедший свое выражение в орфических обрядах.

Тонкая загорелая рука, на которой позвякивает золотой браслет, уверенно покрывает лист причудливым цветочно-геометрическим орнаментом.

– В «Критянах» Еврипида глава мистиков, излагая суть своего учения, среди прочего говорит, что исполнял «красные и кровавые обряды бога»…

Обратный путь по краю пропасти, как ни странно, не вызвал у меня отрицательных эмоций, и только на крошечном деревенском кладбище рядом с базиликой Святой Анны этот сукин сын опять напугал меня до полусмерти.

Я просто обожаю маленькие белые греческие церквушки с треугольными звонницами, но еще больше мне нравятся византийские базилики – кубической формы, с полукруглой апсидой, ржаво-коричневой черепичной кровлей и изысканными восьмилепестковыми розетками окон. Эта была как раз из их числа. Сложенная из грубых камней разного размера, массивная, но пропорциональная, она словно вырастала из земли, на редкость органично вписываясь в пейзаж.

Я кружила по площадке с фотоаппаратом в поисках подходящего ракурса, а Нейл стоял с отсутствующим видом, не то углубившись в изучение надписей на надгробиях, не то задумавшись о чем-то своем.

Когда я взглянула на него в очередной раз, он уже курил, облокотившись на перила ограждения, за которым начинался обрыв. Узкая долина отделяла выступающую вперед площадку с кладбищем и базиликой от крутого склона соседней горы, где мы только что побывали.

Я поймала его в объектив и уже собиралась окликнуть, как вдруг он покачнулся. Вцепился руками в чугунное ограждение. В одно мгновение я оказалась рядом.

– Нейл, в чем дело?

Молчание.

Опять я видела перед собой лицо космического пришельца, мучительно припоминающего, как же он оказался на этой планете. Может, наркоман? Или диабетик? Но следы уколов на его теле отсутствуют… Нюхает? Глотает? Или, боже упаси, сердечник? Люди добрые, и что же мне с ним теперь делать?

Собравшись с мыслями, я попыталась воззвать к нему еще раз:

– Нейл, что с тобой? Тебе нужна помощь? Необязательно что-то объяснять. Просто скажи, что делать.

Он медленно покачал головой, по-прежнему не говоря ни слова.

– Ничего? Ты уверен?

Один беззвучный кивок. Ладно, хоть этот момент мы прояснили.

Я сделала шаг назад и крепко обхватила его руками за пояс, чтобы не дать ему упасть. Но стоял он нормально, только сердце колотилось как шальное. И тут меня осенило: перегрелся на солнце! Ну еще бы, самое жаркое время дня, а он, как всегда, без головного убора.

– Ну-ка, пошли в тень. – Я отвела его в сторонку и усадила возле стены. – Вот так, потихонечку… Я тебе говорила, нельзя ходить без шляпы в такую жару. Нет-нет, сиди спокойно… Голова не кружится? Не тошнит?

На оба вопроса ответ был отрицательным.

– Ладно, посидим чуть-чуть. Торопиться некуда.

Вскоре он задышал ровнее. Взгляд вновь приобрел осмысленное выражение, губы порозовели. Своими ледяными, как у утопленника, пальцами он нащупал мои пальцы и ласково пожал.

– Спасибо, что не испугалась.

– Я испугалась, Нейл. Еще как испугалась!

Он слабо улыбнулся:

– Уже все прошло.

Я всмотрелась в него повнимательнее. Действительно, прошло. Само прошло, безо всякого вмешательства извне.

– А руки-то почему такие холодные?