В шаге от тебя

Горько ухмыльнувшись, я посмотрела на банку янтарно-желтого абрикосового варенья на полке в кухне. Спрыгнув за ней с подоконника, я остановилась как вкопанная. С комода на меня смотрела моя фотография, сделанная четыре года назад во время отдыха на Тенерифе. Я быстро отвернулась. Как она туда попала, кто ее туда поставил?

Во мене начинала закипать злость. Я точно знаю, что еще вчера ее там не было. Этот подоконник – мое любимое место в квартире, я бы увидела ее отсюда. Я застыла на полпути к янтарной банке, которая еще минуту назад казалась пределом моих мечтаний. Я знала, что стоит мне повернуться, и я снова увижу эту фотографию, встречусь глазами с другой Никой, с той, какой я была раньше, – уверенной в себе, счастливой, красивой, стройной. А я не хочу ее видеть. Не хочу. Зачем мне об этом напоминают? К горлу подступил ком. Злость сменилась страхом. Я смотрела на банку с вареньем и чувствовала, что она меня больше не защитит от всех моих проблем, что мне в ней уже не спрятаться от окружающего мира. Меня будто магнитом тянуло обернуться. Я медленно повернула голову, оставаясь в метре от фото, и подняла на него глаза.

Длинноволосая стройная девушка выходила из океана, кокетливо посылая воздушный поцелуй в объектив. В ее глазах было столько жизни, столько уверенности, что завтра будет лучше, чем сегодня, и что она и только она достойна всех радостей жизни. Я подошла ближе. Ком в горле душил меня. Я вспомнила, когда было сделано это фото.

Дня за три до нашего отъезда, Кэти поймала момент, когда солнце было в самом зените, а вокруг ни души. Поэтому фотография получилась, будто с обложки глянцевого журнала. Я провела пальцем по тонкой талии, по идеальным стройным ногам. Потом вытерла рукавом капли, падающие из моих глаз на фото. Это мама ее сюда поставила, специально, наверное, утром перед отъездом, понимая, что я ее замечу. Слезы продолжали капать, заливая счастливую Нику на фото.

– Привет, я по тебе скучала, – прошептала я, гладя ее по лицу и сжимая зубы, чтобы как-то удержать волну рыданий, надвигающуюся как цунами.

Я прижала к груди свою фотографию, опустилась на пол и наконец-то расплакалась. Первый раз за последние четыре месяца, первый раз с того момента, как я вернулась домой к родителям.

Мне двадцать четыре года, и вот уже четыре месяца, как я вернулась в Будапешт. Всякий раз, когда я думаю об этом, то вспоминаю, что обещала себе, что этого никогда не произойдет. Я была твердо убеждена, что никогда не буду опять жить в Будапеште, а тем более с родителями. Этими мыслями, я каждый день все сильнее и сильнее добиваю себя, как настоящая мазохистка.

Четыре последних месяца я живу с родителями, сплю в своей детской, ем марципаны с утра до вечера, ношу свободные брюки и длинные юбки и жду, когда мне станет легче. Точнее, я жду, когда опять смогу что-то чувствовать. Когда я только приехала, мне казалось, что все во мне умерло, а вместо сердца в груди засела огромная ледяная глыба, которая с каждым днем только растет, охлаждая все внутри меня. Я не плакала, не переживала, мне просто было все равно. Я поздно вставала, рано ложилась, практически не общалась с родителями, смотрела телевизор, читала и много ела. Из дома я старалась не выходить, мне было бы стыдно встретить кого-то из моих одноклассников или старых друзей. Если бы они увидели меня такой толстой и некрасивой, я бы не смогла этого пережить.

Все началось четыре года назад с моего знакомства с Марио. Я вернулась в Мадрид после отдыха влюбленная и счастливая, считая дни нашей встречи. Я была уверена, что он позвонит не раньше, чем вернется в Мадрид, но все равно не выпускала телефон из рук ни на минуту. Марио позвонил прямо из аэропорта. Я слушала его голос в трубке, а сама при этом думала только об одном, слышно ли ему, как у меня бешено колотится сердце.

Мы поболтали. Он рассказал, что они почти все время скучали. Даже в Тако были только один раз. Да и то после мадридской «Паши» им там было скучно. «Паша» – самая лучшая дискотека в Мадриде. Туда он и пригласил меня в ближайшие выходные. Я еле дожила до субботы, постоянно представляя себе нашу встречу. Поцелует он меня сразу или нет, или, только взглянув друг на друга, мы сразу бросимся к нему домой, чтобы заняться сексом?.. Но все оказалось немного не так, как я успела нафантазировать. На дискотеку он пришел с друзьями. При встрече он, конечно, поцеловал меня, но потом все время разговаривал только с ними, иногда обнимая меня и подливая вина. Его друзья были намного старше, почти все уже были женаты. Я сразу поняла, что они заядлые тусовщики. Мне было так весело с ними, даже несмотря на то, что они все так много пили. В тот момент они мне казались самыми интересными ребятами, которых я когда-либо встречала. Судя по количеству знакомых, с которыми Марио успел пообщаться за вечер, он знал здесь всех. Главными темами их разговоров были лучше вечеринки этого лета, новые девушки их общих друзей и дорогие машины.

Я была от всего этого в восторге, особенно от того, какими беззаботными они все выглядели. Его друзья смотрели на меня с нескрываемым интересом. И пусть Марио представлял меня всем просто как Нику, с которой он познакомился на Канарах, нас сразу пригласили вместе на столько вечеринок в этом месяце. Я была намного красивее и моложе жен всех его друзей, так что чувствовала себя королевой этого вечера. Но больше всего я по-прежнему хотела поехать к нему домой, потому что от каждого его прикосновения мое сердце буквально выпрыгивало из груди, и я еле сдерживалась, чтобы не касаться его постоянно.

Дождалась я этого уже под утро. Он звал с нами какого-то Андреа и его девушку, чтобы выпить дома, но те, наверное, увидев мой удивленный взгляд, деликатно отказались. Жил Марио действительно в районе Гойи, в огромной современной квартире на последнем этаже с видом на парк Ретиро.

Несмотря на то, что Марио всю ночь пил, у нас был такой бурный секс, что от перевозбуждения я не могла уснуть, даже когда он, обессиленный, отключился часов в девять утра. Убедившись, что он крепко спит, я тихонько встала и начала изучать его квартиру при дневном свете. Дойдя до первой же полки, я узнала, что у Марио есть совсем маленькая дочка. Ей было года два, не больше. На полках стояли ее фотографии: на многих она была с Марио, на некоторых, скорее всего, с его родителями, но я нигде не увидела ее маму. Еще внимательнее я осмотрела шкафчики в ванной и коридоре, заглянула в большой шкаф с одеждой, но, к моему счастью, никаких женских вещей в квартире не оказалось. Даже из детских я встретила только две куклы и кулек с кубиками. Меня поразила почти стерильная чистота, которая была в квартире. Сама-то я больше всего на свете не любила заниматься уборкой и другими домашними делами.

«Похоже, мне попалась моя полная противоположность, – улыбнулась я. – Хорошо, что я не позвала Марио к себе».

Первые полгода наших встреч практически ничем не отличались от первой ночи в Мадриде. Мы встречались три-четыре раза в неделю в каком-нибудь заведении в компании его друзей, веселились до середины ночи и заканчивали все это у него дома безумным сексом до утра. После этого мы спали часов до двенадцати, а потом я бежала в университет, чтобы успеть хоть на какие-нибудь пары. Мы никогда не договаривались о следующей встрече, но я знала: пятницу и субботу мы точно всегда проводим вместе. Если Марио звонил среди недели и звал меня составить компанию за ужином в каком-нибудь модном ресторане, я без раздумий соглашалась и уезжала от него только на следующее утро.

Я никогда сама не звонила ему, не писала сообщений, но при этом все больше и больше мечтала получить его полностью. Мне было мало этих вечеров, я хотела жить с ним, просыпаясь каждое утро рядом. Мне очень хотелось, чтобы наши разговоры не ограничивались обсуждением последних новостей тусовки или общих друзей, но пока все наше общение ограничивалось только этим.

Я всячески его провоцировала: просила одногруппников присылать мне сообщения вечером, зная, что в это время буду у него. Потом, отходя в сторону с загадочной улыбкой, читала их. Что-то типа: «Не забудь, что завтра вместо истории будет два английских подряд», в его глазах должно было выглядеть как сообщение от тайного поклонника. Заметив, что Марио нравится, когда я одета сексуально и вызывающе, я в любую погоду носила чулки, короткие юбки и высокие каблуки. Уходя от него по утрам, демонстративно забирала свою зубную щетку, делая вид, что никаких планов на него у меня нет.

Марио долго ничего не рассказывал о своей дочке и ее маме. Но в один из вечеров на дискотеке я сумела разговорить его подвыпившего друга. И Антонио рассказал, что Марио встречался с Кармен со школы, потом они поженились. Когда родилась Анна, Кармен потребовала, чтобы Марио поменял образ жизни. Но он совсем не был к этому готов. И чем больше она настаивала, тем реже он стал бывать дома. Расстались они за несколько месяцев до того, как он полетел на Канары. Тогда же Антонио сказал странную фразу:

– Если бы он остался жить с Кармен, его папаша обеспечивал бы его, как и раньше. Он бы мог до конца жизни ничего не делать.

– А кто его отец? – спросила я

– Не смеши меня, Ника! Вы вместе уже полгода, а ты не знаешь, кто его отец? – Антонио засмеялся. – Шутишь, детка?

Я долго пыталась разобраться, что он имел в виду. Сразу было понятно, что Марио из очень обеспеченной семьи. Но при этом я никак не могла понять, чем он занимается. Он часто говорил, что ездил по делам в течение дня, но гораздо чаще я слышала, что он бывал у друзей. Тогда меня это не волновало. Марио всегда легко тратил деньги на любые наши развлечения, а больше мне от него ничего и не надо было. Кроме конечно его самого, целиком и полностью.

Поэтому когда наш первый совместный отдых оказался под угрозой, я не могла найти себе места:

– Ты представляешь, он хочет взять Анну с нами на море. Я не могу ничего придумать, чтобы помешать ему это сделать. Ау, Кэти, ты меня слышишь? – Я ходила по квартире из угла в угол, а Кэти все молчала в трубку.

– Я слышу. Но не пойму, почему ты не хочешь с ней ехать? Что в этом страшного? – наконец заговорила она

– Ты что, шутишь? Мы почти год вместе и это наша первая поездка. Десять дней на Майорке. Без друзей, без всех этих постоянных пьянок и застолий. Ты не представляешь, чего мне стоило устроить все так, чтобы мы летели только вдвоем. Так теперь появилась Анна! Лучше бы это были опять его друзья, с ними я хоть знаю, что делать.

– Поверь, с трехлетним ребенком справиться намного легче. Послушай, ты любишь мужчину с ребенком, с маленьким ребенком. Так что будь готова делить его с ней ближайшие лет пятнадцать.

– А как же я? Это же мой отдых. А так будет ее…

– Я не знаю, что тебе сказать на это. Тогда уходи от него.

– Ладно, дорогая, мне пора бежать. Пока, – Я не могла больше продолжать этот разговор.

«Уходи от него, – повторила я про себя. – Легко сказать – уходи! А как мне уйти, если я и двух дней не могу физически прожить без него?»

Я перешла через Гран Виа в сторону Королевского дворца и вдруг застыла, глядя в витрину магазина «Манго». На ней были плакаты с моделями в яркой летней одежде. Я узнала сиреневое платье, в котором я так нравилась фотографу. Эти вещи должна была рекламировать я, а не они.

Быстро отвернувшись, я не оглядываясь почти бегом пошла дальше. Меньше всего я хотела теперь думать о том, что было так важно для меня год назад. Все поменялось, и я ни о чем не жалею.

– Ни о чем не жалею, – повторила я вслух. – Но думать все равно не хочу.

Съемки для «Манго» в прошлом году совпали с началом моего бурного романа с Марио. И я просто от них отказалась. Снимать должны были двое выходных подряд на Фуэртевентуре. А это значило, что я не увижу его несколько недель, учитывая то, что поначалу мы виделись только в выходные. Я просто перестала брать трубку, когда мне звонили из агентства, так как никакого повода для отказа от работы придумать не смогла.

От предложений остальных агентств я тоже отказалась: свободного времени у меня оставалось все меньше, а когда оно появлялось, я старалась ходить в университет. Бессонные ночи с Марио, когда мы засыпали под утро и просыпались в обед, с каждым днем все меньше и меньше совпадали с графиком моих занятий. Какие-то дни я еще туда успевала, но часто наше пробуждение переходило в секс, и тогда я просто возвращалась от него прямо домой часов в семь вечера.

Даже с Лолой я стала общаться намного реже. Если раньше после пар мы с ней ходили обедать в наше любимое суши кафе, то теперь я шла в «Мариотт» обедать с женами друзей Марио. Лола же шла в мэрию, где она бесплатно помогала разбирать почту.

Мне было неинтересно слушать о том, что в Испании скоро наступит кризис в связи с переходом на евро и что поисками работы надо заниматься уже сейчас. Что работа в мэрии хоть и занимает все свободное время, зато обеспечит много нужных знакомств. А главное, даст возможность стажироваться там по-настоящему после окончания универа. Лоле же, наверное, было совсем неинтересно слушать, сколько ночей на этой неделе я провела с Марио, со сколькими новыми друзьями он меня познакомил и сколько раз мне удалось избежать общения с его дочкой. Не знаю почему, но Анна стала моей проблемой. Марио уже не раз заговаривал о том, что пора бы нам провести выходные втроем. Но всякий раз я ухитрялась уходить от этой темы.

Я ревновала его к ней и ничего не могла с собой поделать. Я знала, что родители Марио часто ее забирают, и он ездит к ним, чтобы провести с ней время.

Однажды Марио неожиданно позвонил в субботу днем и сказал, что сейчас мы поедем к его родителям. Я радовалась и тряслась от страха одновременно.

У родителей Марио был свой большой дом в закрытой резиденции на окраине Мадрида. С его отцом я нашла общий язык почти сразу, а вот с матерью все оказалось сложнее. Пилар встретила меня поцелуями, проводила на террасу и предложила поболтать, «пока мальчики будут делать барбекю». Болтали мы в основном о Кармен и Анне. Точнее, говорила только Пилар. Она показала мне альбом с фотографиями Марио и Кармен. По ее словам, они были вместе лет с пяти, но по фото я поняла, что с пятнадцати так точно. Я в основном молчала, изредка поддакивая ее фразам о том, какой красивой невестой была Кармен, как восхитительно прошел их с Марио медовый месяц на Сицилии и какой Анна прелестный ребенок. Я улыбалась и считала минуты, когда можно будет отсюда убраться.

Теперь точно ни о какой совместной поездке на Майорку с Анной не могло быть и речи. Если раньше для меня это было что-то вроде истерии, то за время совместного просмотра фотографий я убедилась, что из нас поедет кто-то один. После такого семейного обеда я, наверное, навсегда возненавидела этого ребенка. Марио я не сказала ни слова, я вообще ему никогда не показывала своего неудовольствия. Для него я всегда была в хорошем настроении, улыбалась и хотела секса. На Майорку мы все-таки полетели в то лето вдвоем. Кармен просто не отпустила Анну с нами.

И после этой поездки сбылась моя мечта: я переехала к нему жить. У меня как раз подошел к концу контракт на квартиру, и хозяева решили повысить арендную плату всего на сто евро. Но Марио я тогда сказала, что они не хотят продлять контракт, и я начинаю искать новое жилье. Он, полушутя, предложил пожить у него. Я так же, полушутя, согласилась и на следующий же день перевезла все свои вещи.

В быту с Марио оказалось гораздо сложнее поладить, чем я могла себе представить. Наш день часто заканчивался ссорами из-за того, что я не так помыла тарелки. При этом я абсолютно не могла понять, что я делаю не так с этими чертовыми тарелками. Я не видела этих микроскопических пятен на посуде или нескольких пылинок в дальнем углу. В итоге Марио бил посуду, хлопал дверью, я плакала. Мирились мы всегда в ту же ночь, стоило нам только оказаться в одной постели.

Марио вдруг стал придираться к моему внешнему виду. Однажды утром взвесившись и увидев, что набрала два килограмма, я зачем-то сказала ему об этом. Прошло не больше двух дней, и о моих проблемах с весом узнали все наши друзья. Все смеялись, показывая на мои худющие ноги и руки, но Марио продолжал твердить, что моделью мне уже не быть, и демонстративно прятал от меня десертное меню в ресторанах. Я убрала из своего рациона все, что имело больше ста калорий. Через месяц я весила гораздо меньше, чем всегда. И каково же было мое удивление, когда, прогуливаясь в одно из воскресений по парку Ретиро, мы встретили Хуана, с которым Марио был тогда на Тенерифе и с которым давно не общался. Я тоже не видела его наверное с той поездки. С Хуаном была очень симпатичная девушка, с длинными волосами и очень пышными формами. И вдруг я отметила, как Марио смотрит на Паулу. Хуан, скорее всего, тоже это заметил, потому что попрощались мы очень быстро и сдержанно. Но Марио до самого дома не мог успокоиться, постоянно вспоминая, какая у Паулы шикарная фигура.

Вначале я решила, что ослышалась или что он шутит. Мне было трудно поверить, что это говорит тот самый Марио, который издевался надо мной за каждый лишний сантиметр на моей талии, которую при этом легко обхватывал двумя ладонями. Тот самый Марио, который рассказывал всем о том, что я съела пирожное так, будто страдаю булимией и питаюсь только в «Макдоналдсе». От его слов у меня ком подступил к горлу. На этот раз я была не просто обижена – я разозлилась. Именно тогда у меня впервые мелькнула мысль, что если уж у кого-то из нас проблемы, то точно не у меня.

Но в нашей повседневной жизни все продолжалось как и раньше. В институте я стала бывать еще реже. Мы конечно уже не спали до обеда, но теперь я вдруг превратилась в домохозяйку. И утренние лекции пропускались из-за того, что я пыталась освоить новые рецепты блинчиков на завтрак для Марио, а дневные ради походов на рынок. Теперь то, что я больше всего не любила и чем никогда не занималась, вдруг стало моей жизнью. Я научилась разбираться в моющих средствах лучше, чем в последних тенденциях моды. И заметила, что я быстрее потрачу деньги на новый отбеливатель, только бы Марио был доволен своими рубашками, а не на новую кофту для себя.

После начала совместной жизни, мы гораздо реже стали куда-то ходить. Вначале меня это устраивало, так как для моей ревности было все меньше поводов. Марио был почти все время со мной. Теперь мы занимались сексом еще чаще, чем раньше. Но в оставшееся время, между сексом и обсуждением домашнего хозяйства, я вдруг начала ощущать пустоту. Через год нашей семейной жизни, я как-то поймала себя на мысли, что за все это время не прочитала ни одной книги и даже не вспоминала об этом. И мне в первый раз стало страшно, что я тупею.

С того момента я начала мечтать о том, чтобы разлюбить Марио и вернуться к своей прежней жизни. Но в реальности это оказалось не так легко, точнее, практически невозможно. Улетая в Будапешт навестить родителей, уже на второй день я места себе не находила без него. Мое тело просто сходило с ума. Это было похоже на физическую ломку. Наверное, именно так чувствуют себя наркоманы.

Когда мы ругались, а чем дальше, тем все чаще это происходило, я уходила, хлопнув дверью, ночевала в отеле, но утром все равно возвращалась. Тогда мы занимались сумасшедшим сексом прямо в коридоре. А после него Марио угрожал, что в следующий раз уйдет сам, и это уже будет навсегда. Вначале от таких заявлений меня бросало в дрожь. Но со временем я поняла, что он никуда не уйдет. Еще я заметила, что чем хуже у Марио было с работой, тем больше он привязывался ко мне, а с работой у него становилось с каждым днем все хуже.