Округ Гатрингс
Джексонвилл
Эркин шёл домой. Как каждый вечер. Привычно опустив глаза, стараясь не привлекать внимания. Как всегда, они с Андреем работали на станции. Таскали, грузили, ворочали… Нет, день выдался неплохой. Заплатили не так уж щедро, но неплохо. Ломит плечи и спину, гудят ноги, но это не страшно. В бумажнике на десять кредиток больше. Это еда на два дня. Да, если не покупать дорогой еды, то им троим хватит. На завтра и послезавтра. А завтра он заработает ещё. И Женя купит себе туфли. И эти… че-ре-ви-чки, смешное слово. Но скоро зима, и Жене нужна зимняя обувь.
Занятый своими мыслями, он в последний момент заметил идущего прямо на него беляка. Избежать столкновения удалось, но пришлось остановиться.
– Добрый день, сын мой.
– Здравствуйте, сэр, – ответил Эркин, разглядывая ботинки священника.
– Тебя зовут…
– Меченый, сэр, – поспешил перебить Эркин, а то ведь этот проныра, мог и узнать настоящее имя, а на хрена ему нужно, чтоб вслух да на улице…
– Ты работаешь на станции?
– Да, сэр.
– Один или вместе с другими?
«Ну, чего ты привязался, сволочь белая? Каждое воскресенье хожу, слушаю дребедень всякую, деньги без звука даю, а тебе всё ещё мало, да?!» – но всё это молча про себя, а вслух:
– Когда как, сэр.
– Но я видел, ты ведь работаешь и во дворе.
– Да, сэр.
– Ты много работаешь, сын мой, это похвально.
«Замолол. Как всем белякам свербит, чтобы мы много работали».
Сохраняя на лице почтительно внимательное выражение, Эркин покорно прослушал длиннейшую тираду о благотворности труда для души человека.
Эйб Сторнхилл чувствовал: стоящий перед ним с опущенной головой индеец слушает, но не слышит. Нет, всё-таки этот парень странный. И говорить с ним на улице бесполезно. Но многие стали заходить в церковь и вне служб, заглядывают, довольно охотно вступают в разговор, а этот приходит только на воскресную службу, сидит с таким же неподвижным лицом рядом с белым вихрастым парнем, что упрямо держится только с цветными, и так же молча уходит сразу по окончанию.
– В церкви надо поправить пол. Ты сможешь это сделать, сын мой?
– Надо посмотреть, сэр, – вздохнул Эркин.
Не было ещё случая, чтоб поп за работу в церкви заплатил, а придётся идти. Ведь не отвяжется.
– Приходи в пятницу вечером, после обеда, сын мой.
После обеда? Ах да, по-ихнему, обед, а на самом деле ужин. Придётся идти. А то ещё в дом припрётся. И Андрея позвать надо.
– Да, сэр.
Эйб Сторнхилл поблагодарил и попрощался самым сердечным тоном, но лицо индейца сохраняло угрюмое выражение. Странно: ведь парень трудолюбив, это видно по тому, как тщательно и умело он работает, и такая реакция.
Отвязался наконец. И как только священник отпустил его, Эркин побежал домой. Уже темнеет, а надо ещё в сарае… Вот не везёт, так не везёт. Ещё в пятницу идти. Ну, ладно, переживём…
Во двор он вошёл уже в темноте. Запер за собой калитку. Тронул дверь сарая. Заперто. Ладно, завтра сделаю. Нижнюю дверь на замок и вверх. Хорошо Андрей лестницу сделал. Даже в сапогах без шума получается. Эркин вошёл в крохотную прихожую и стал запирать за собой дверь.
– Э-эрик! – ткнулась ему в ноги Алиса. – Ты сегодня денежку принёс?
– Принёс, – улыбнулся он, осторожно протискиваясь мимо неё в кухню.
– Значит, поиграем, – удовлетворённо вздохнула Алиса.
Вечернюю партию в щелбаны она уже считала столь же обязательной, как и ужин.
– Алиса, – строго сказала Женя. – Не приставай. Эркин с работы.
Как всегда, он переоделся в кладовке, выложил заработок в шкатулку на комоде, умылся под рукомойником. Алиса подала ему полотенце. Всё по заведённому порядку.
– Алиса, за стол, – скомандовала Женя. – Эркин, чашки захвати, ладно?
– Ага, – кивнул он.
Задёрнутые шторы, зажжённая лампа на столе, дымящаяся картошка с кусочками мяса, чай в фарфоровых кружках – Женя называла их чашками – чёрный «русский» хлеб, кругляши печенья – не покупного, Женя сама пекла…
– День был удачным?
– Да, десятку принёс, – улыбается он Жене.
– Сильно устал?
– Нет, – мотает он головой. Ведь, в самом деле, совсем усталости не чувствует, так, только тянущая тяжесть во всём теле. – Женя, картошка ещё есть? А то, может, купить? – и с неожиданной для самого себя гордостью: – На рынке если взять мешок, дешевле будет.
– А держать где? – Женя подкладывает ему ещё картошки. – На кухне плита. Попортится быстро.
– Мг-м, – Эркин быстро заглатывает кусок. – Если в сарае дрова переложить, то… то два мешка встанут.
– Два ты не дотащишь.
– Андрея позову, – Эркин отодвинул тарелку. – Уф. Спасибо, Женя, вкусно как. Я раньше и не знал, что она такая вкусная.
– На здоровье, – улыбнулась Женя.
Убирая тарелки, она мимоходом погладила его по плечу, и он, быстро мотнув головой, прижался на мгновение щекой к её руке.
– Так я завтра дрова сделаю. И два мешка куплю, так?
– Так. Сахар клади. Алиса, доедай, не размазывай.
– А печенье?