– Мороз!
– Угу, – ответил, не поднимая головы, Эркин, как раз помогавший Маленькому Филину закрепить растяжки. – Чего, старшой?
– Управишься здесь и пошабашишь.
– Понял, – кивнул Эркин.
Когда Медведев ушёл, Перо Орла пытливо посмотрел на Эркина.
– Как ты с ним?
– Нормально, – Эркин улыбнулся. – Старшой – мужик с понятием.
– Повезло тебе, – хмыкнул Перо Орла.
– А я вообще везучий, – по-прежнему по-русски весело ответил Эркин. – Пошли, совсем ничего осталось.
Когда зазвенел звонок, они волокли последний контейнер. Эркин привычно не заметил его: работу надо закончить, а что там звенит и грохочет – по хрену. Перо Орла и Маленький Филин не стали спорить и так же внешне не обратили на звонок внимания.
Они уже вставили контейнер в паз и крепили его, когда подошёл Сеньчин и остановился в шаге, глубоко засунув руки в карманы не робы, а кожаной с меховым воротником куртки. Эркин, не подчёркнуто, а естественно не замечая его, прошёлся по платформе, проверяя растяжки и повёрнуты ли контейнеры номерами и метками наружу, чтобы там, где их скатывать будут, не колупались лишнего.
– Лады, – сказал немолодой мужчина в робе грузчика, незаметно подошедший к платформам. – Сами накроем, валите, мужики.
И по властной уверенности жеста, которым тот направил ещё четверых к лежащим вдоль дальних сторон платформ длинным валикам брезента, Эркин понял, что это бригадир второй смены.
– Всё, – сказал Эркин Перу Орла и Маленькому Филину. – Мы своё сделали.
– Уг, – улыбнулся Маленький Филин, спрыгивая с платформы.
Сеньчин зло дёрнул углом рта, но промолчал и, резко повернувшись, ушёл.
Бригадир второй смены внимательно посмотрел на Эркина и протянул ему руку.
– Я Крюков Василий Васильевич, а ты? Мороз?
– Мороз, – кивнул Эркин, отвечая на рукопожатие.
– Могёшь, – кивнул Крюков. – Слышал о тебе. У Медведева?
– Да.
– Понятно. Ладно, бывай.
– Удачи, – ответил Эркин, кивком попрощался с Пером Орла и Маленьким Филином и ушёл на свой двор.
На первом дворе тоже уже работала вторая смена, а в их бытовке было пусто. Все уже переоделись и ушли. Эркин открыл свой шкафчик и стал переодеваться. Разделся до белья, снял рубашку и оставшись в трусах – для исподнего ещё не так холодно – и в сапогах на босу ногу, пошёл к крану обтереться. Обычно толкотня, смех, беззлобная ругань, а сегодня… даже странно как-то.
И, уже одевшись, приготовив тючок с летней робой и закрыв шкафчик, Эркин, проверяя себя, поглядел на часы. Ого! Припозднился он нынче, надо за Алисой бежать, а то и с обедом не успеет. Женя придёт… и Андрей с дороги наверняка голодный…
На обеих проходных одинаково удивились, чего он так запоздал, вся ж его бригада ещё когда ушла. А на улице снова сыпал то ли тающий на лету снег, то ли замерзающий тоже на лету дождь. Эркин натянул на голову поверх шапки капюшон и прибавил шагу. Так, сейчас за Алисой и сразу домой. До чего погода пакостная, ну, совсем, как зимой там, в Алабаме, будь она трижды проклята. Об Андрее он старался не думать. Прохожих совсем мало, и что? Сумерки уже? Или просто тучи такие? Он шёл быстро, почти бежал, разбрызгивая лужи.
Школьный двор был тоже пуст и на крыльце никого, но окна в двух классах светились. Эркин взбежал по широким ступеням и толкнул дверь. В вестибюле никого и раздевалка уже закрыта, но Эркин знал, что после прогулки раздеваются уже в классе для послеурочных занятий, спокойно откинул капюшон, расстегнул куртку, передёрнул, стряхивая воду, плечами, тщательно вытер ноги о жёсткий щетинистый коврик у двери и уже тогда пошёл к лестнице.
На втором этаже ярко светилась открытая дверь класса, и оттуда слышались детские голоса. Эркин подошёл к двери и заглянул внутрь. За учительским столом сидел Громовой Камень и рисовал, а вокруг него толпились дети. Их было немного, но они так спорили за лучшее место и отталкивали друг друга, что их казалось очень много. Эркина они не замечали, и он немного постоял, глядя на них.
Но тут Громовой Камень поднял голову и улыбнулся ему.
– Я вижу вас, – поздоровался Эркин на шауни, входя в класс.
– Я вижу тебя, – ответил Громовой Камень, а за ним вразнобой, но тоже на шауни повторили приветствие и дети.
А Алиса радостно взвизгнула:
– Эрик! Я тебя вижу! – и по-русски: – Всем до завтра, я домой!
Эркин взглядом спросил у Громового Камня, может ли он забрать дочь, и, увидев его кивок, улыбнулся Алисе.
– Собирайся.
Громовой Камень встал и подошёл к нему. И, пока Алиса собирала своё в рюкзачок и одевалась, он рассказывал Эркину, уже по-русски, как у Алисы с учёбой и поведением. Всё было хорошо, и Эркин даже сам чувствовал, какая у него самодовольная улыбка.
Наконец, Алиса оделась, ещё раз со всеми попрощалась, Эркин помог ей надеть рюкзачок и плащ поверх всего, и они ушли.
На улице было темно, горели фонари и сыпал всё тот же полуснег-полудождь. Алиса чинно шла рядом с Эркином, держась за его руку: погода к баловству не располагала.
– Эрик, – вдруг сказала Алиса.
– Да, – сразу откликнулся он.
– А Андрюха уже вернулся?
Эркин невольно вздохнул и сразу ощутил, как холодно, мокро и противно вокруг, а намокший узел с летней робой оттягивает руку.
– Не знаю.
Алиса тоже вздохнула.
– Царьград далеко-о. Я сегодня по карте смотрела. По самой большой. От Загорья до Царьграда, знаешь, сколько?
– Сколько? – заинтересовался Эркин.
– Я на стуле стояла, так Царьград мне здесь, почти у коленок, а до Загорья я еле дотянулась. Вот сколько.
Эркин кивнул. Он знал эту большую, во всю стену, карту России. На других, поменьше, их Загорье даже не указано, только Ижорск, ну, ещё города, и даже Сосняки есть, а Загорья нет. Может, карты старые, когда Загорье ещё селом числилось, а может – подумалось ему вдруг – из-за завода, завод-то не простой, секретный. Алиса уже болтала о другом, и он охотно вступил в разговор, чтобы не думать об Андрее. А вдруг тот уже приехал? Вот придут они домой, а Андрей уже там. И Эркин невольно ускорил шаг, так что Алисе пришлось почти бежать рядом с ним.
Но дома было пусто.
Ижорск