Андрей кивнул.
– Ещё десять минут. Похоже, одни поедем.
– И чем это тебе мешает? – хмыкнул Эркин.
– Чтоб рейс не отменили, – помрачнел Андрей.
– А что? – сразу стал серьёзным Эркин. – Бывает такое?
Андрей неопределённо пожал плечами, и они стали молча ждать. Было тихо, и в безветрие холод даже радовал. Андрей сбил на затылок свою вязаную шапку, а потом и вовсе её снял и засунул в карман.
– Смотри, мозги застудишь, – предостерёг его Эркин.
Но ответил за Андрея подошедший к автобусу водитель.
– Не бойсь, ему студить нечего. Здорово, Мороз.
– Здорово, – рассмеялся Эркин.
– Ну, – изобразил негодование Андрей. – Ну, спасибо, Семёнов.
– Кушай на здоровье, – ответил Семёнов, влезая в кабину со своей стороны.
Мягко чмокнув, открылись двери.
Эркин и Андрей вошли в салон и сели, как и тогда, примерно в серёдке, Эркин у окна, а Андрей рядом, у прохода. Следом за ними вошли ещё пятеро. Закутанные в платки уже по-зимнему две женщины и трое мужчин в таких же, как у Эркина и Андрея, осенних куртках, только коричневых. Их лица показались Эркину знакомыми, но он уже полгорода в лицо знает. Обменялись молчаливыми, но улыбчивыми кивками, расселись. Торопливо подбежал – вернее, он думал, что бежит – худой старик в армейской зимней куртке и вытертой ушанке, влез в автобус и сел спереди. Вышел из кабины в салон Семёнов проверить у пассажиров билеты.
– Всё, отправляемся, – вернулся он к себе в кабину.
Эркин уже привычно устроился поудобнее и повернулся к окну. Улицы Загорья, бурые поля, голые деревья, тусклое серо-голубое, будто так толком и не рассвело, низкое небо. Неприглядно, а смотреть почему-то приятно. Но он не задумывался над этим, а просто смотрел. Сквозной, но всё равно сумрачный лес, убегающая вбок размытая дорога, пустынный луг… Почему ему это нравится? В декабре Алабама такая же, да нет, совсем это не Алабама, там было всё чужое, и он был чужим, а здесь… да, он и в ту поездку об этом думал, так что, у него всё-таки есть Родина, родное место, родная земля?
Въезжая на очередной холм, автобус натужно ревел мотором, и Андрей невольно сдвигал брови и напрягался, подаваясь вперёд, будто этим мог помочь преодолеть подъём. Эркин покосился на него и снова отвернулся к окну. Но Андрей заметил и откинулся на спинку сиденья. Улыбнулся.
– Всё в порядке, брат.
– Я знаю, – серьёзно кивнул Эркин.
Андрей глубоко вздохнул и озорно улыбнулся.
– Слушай, может, к нам перейдёшь, тоже на шофёра выучишься, будем вдвоём ездить, а?
Эркин медленно покачал головой.
– Спасибо, брат, но… нет.
Андрей понимающе кивнул.
– Не хочешь надолго уезжать, я понимаю.
Эркин улыбнулся.
– Да.
Они говорили тихо, по-камерному, хотя автобус полупустой и рядом с ними никто не сидит.
– А я поезжу, – упрямо сказал Андрей. – Хочу Россию посмотреть, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Эркин. – Только… накочевался я. Вот если всем вместе…
– И так можно, – сразу подхватил Андрей. – Называется, тур, ну, по разным местам, купим путёвку и в отпуск, а?
– Давай, – согласился Эркин.
О путёвках он читал в газете, так что…
– Это ещё… экскурсия? Так тоже называется, да? – решил он уточнить.
– Ну да, – тряхнул шевелюрой Андрей.
– Опять ты оброс, – улыбнулся Эркин.
– К воскресенью подстригусь, – согласился Андрей. – Скиссорс хорошо стриг, помнишь его?
– Помню, – ответил невольно по-английски Эркин. – Убили его.
Андрей, помрачнев, кивнул.
– Жаль, хороший был мужик, – теперь он тоже говорил по-английски. – Слушай, как… всё-таки было?
– Бои были, – вздохнул Эркин. – Мы завал сделали, а свора лезла. Ну, от пуль мы за завалом прятались, а близко подойдут, в ножи брали.
Андрей кивнул.
– Понятно. А меня прижали, лопухнулся я, в тупик загнали, а там… – Андрей заставил себя остановиться. – Там меня и шандарахнуло.
Они впервые заговорили об этом, и обоим хотелось о многом умолчать, но и вовсе, чтоб ни слова, будто и не было, тоже уже невмоготу.
– Кто ещё погиб?
– Проныра.
– Чёрт, – Андрей досадливо стукнул кулаком по колену. – А ещё?
Эркин называл имена и прозвища, Андрей кивал, переспрашивал о ком-то, уточнял.
– А потом?
– Потом русские пришли, – Эркин улыбнулся. – Всё-таки успели. Нет, что в тюрьму меня со всеми упекли, это понятно, им тоже разобраться надо было. А вот с гада этого меня сняли, не дали додавить, об этом жалею. Но и я дурак, душить стал. Мне б его сразу заломать, а я…